Фото PHL

Как из топора сварить кашу? Как из неуклюжего провинциала слепить поп-звезду? Как убогий «кулек» превратить в престижный университет, входящий в пятерку лучших? Ответы на эти и другие вопросы знает Михаил Поплавский, чья книга «20 принципов управления, или Как управлять собой и людьми» у студентов Национального университета культуры и искусств, которые мечтают повторить сумасшедший взлет своего наставника, стала настольной.

Сегодня многочисленные питомцы Михал Михалыча уже не сомневаются: когда-нибудь перед их альма-матер непременно будет стоять памятник поющему ректору.

Ныне он доктор наук и профессор, под чьим крылом восемь тысяч студентов, а в свободное от руководящей работы время — Юный Орел, Бэтмен и вечный двигатель, на концертах которого неизменный аншлаг. Эстеты презрительно кривятся: «Фи, профанация!», а он лишь отшучивается: «Если хотите — Поплавский может и оперным певцом стать, но пожалеем оперу». При этом любит повторять: «С деньгами любой сможет, а ты попробуй с нуля»...

Кто бы что ни говорил, а Поплавский для Украины — явление. Окружающих он заряжает своей жизнестойкостью и оптимизмом, с хихоньками и хахоньками учит важным вещам, без которых нам никогда не построить развитой капитализм.

«Кое-кто считает себя мэтром, а сам и на миллиметр не тянет»

— Признаюсь, Михал Михалыч, как на духу: я не только вас уважаю, но и люблю и, когда кто-то пытается сказать в ваш адрес что-то нелестное, тут же встаю на вашу защиту...

— Понимаешь... Ты говоришь вот: «Я вас люблю», но нас неправильно могут понять.

— Ну что вы — нас-то как раз поймут правильно... Мне, кстати, нравится, как скромно и трогательно поете вы о своих отношениях с Родиной:

Я у тебе один —
Не замiнить нiхто цю посаду.
Я твiй рiдний кумир,
Україно моя ти кохана!
Я у тебе один,
I мене ти нiким не замiниш.
Патрiот, от i все,
Я горджусь тим, що я українець...

Признайтесь, в гордом одиночестве нелегко?

«Йди навпростець від сердець до сердець, а якщо не підеш навпростець, буде повний... капець!» Михаил Поплавский, Владимир Литвин, Александр Омельченко...

— Ну, конечно, такой, как я, у Украины — в единственном экземпляре, хотя каждый человек по-своему уникален... Сегодня важно осознать, что мы нация, народ, и я всех призываю к объединению: Украина у нас одна.

— Схiд i Захiд разом!..

— Что же касается этой песни... Ее специально для моего прощального концерта сочинили студенты Национального университета культуры и искусств. Поначалу я сомневался, можно ли ее петь, — это же звучит как вызов: «Я у тебе один!», но ребята меня успокоили: «Михал Михалыч, мы писали эти слова для всех».

— Удивительно, но накануне прощального, как вы говорите, концерта уважаемые люди звонили мне с единственной просьбой: достать на Поплавского лишний билетик... Естественно, я очень разволновался, когда в конце представления вы встали на колени и принялись целовать сцену. Вам что, девушки уже надоели?

— Это просто такой творческий экстаз был — финальная точка. Ты знаешь: мы артисты, и наше место в буфете, однако сцену дворца «Украина» не грех и поцеловать. Сегодня это уже история, но тот концерт стал в моей жизни самым знаковым. Он и эмоциональным, и творческим получился, и сценография была на высоком уровне, и балет, и бек-вокал — полноценное шоу, какие, собственно, и должны устраивать для публики мэтры нашей эстрады...

— ...и дециметры...

— ...и метры 20. Кое-кто, правда, считает себя мэтром, а сам уже и на миллиметр не тянет: ему почему-то кажется, что если имеет 15-20-летней давности звание народного артиста, то его должны любить до сих пор. Сегодня каждый артист должен подтверждать свою творческую форму новыми клипами, песнями, аранжировками и проектами, как спортсмен — результатами. Только тогда он будет творить на радость себе и людям.

— А вы хотите стать народным артистом?

— Зачем? Я и так от народа, потому что не на асфальте — в селе вырос. От того, что на афише будет написано: «народный» или «заслуженный», абсолютно ничего не изменится — зритель идет не на звание, а на имя. Видит, например: «Миша Поплавский» — и этого уже достаточно.

— Миша? Прикольно... Кстати, а почему бы и впрямь не выпустить такие афиши?

— Не хочу повторяться — есть ведь еще Шуфутинский.

...Между прочим, билеты на прощальный концерт мы не продавали, просто когда моя команда начала прикидывать, сколько можно за них запросить, стало ясно — такой цены нет. Скажу без лишней скромности: Поплавский бесценен!

— Вы объявили во всеуслышание, что после прощального концерта уйдете и не вернетесь...

— ...я и ушел!..

— ...но песни ваши остались...

— А я — как тот старый еврей из анекдота, который прощается, но не уходит.

«Я уже просил телекомпании поснимать из эфира мои клипы — не слушаются...»

— Если честно: вы не устали от такой жизни? Она, похоже, у вас не сахар...

— Понимаешь, сегодня у меня 17 проектов. Например, музыкальному детскому конкурсу «Крок до зiрок» пошел 10-й год — его российский аналог программу «Утренняя звезда» мы вообще из Украины выперли. (Нынешняя детвора даже не знает, кто такой Юра Николаев, ее ведущий). Композиторы начали писать украинские детские песни (раньше все сплошь на русском языке были), и сейчас мы даже сборники издаем — это уже идеология. Я не особо рассчитываю на старшее поколение, мой пласт — дети пяти-десяти лет, которые растут в независимой Украине. Это золотой фонд, элита, от которой зависит будущее, и я рад, что за нами идут те, кто лучше нас.

Михал Михалыч Жванецкий - Михал Михалычу Поплавскому: «Свет в конце туннеля есть! Только туннель, сука, не кончается...»

— Когда-то вы сформулировали свое жизненное кредо так: «Кроме аппетита, нужно иметь еще совесть»...

— Все правильно.

— Некоторые между тем говорят, что у Поплавского ее нет: мол, телевидение заполонили его песни, а ректорское лицо показывают чаще, чем президента и премьер-министра, вместе взятых...

— Дима, ты меня провоцируешь... Недовольным отвечу одно: я уже просил телекомпании поснимать из эфира мои клипы — не слушаются. Ситуация просто так складывается, что Михаил Поплавский каналам дает рейтинг. Когда транслируют мой концерт, телезрителей в четыре раза больше, чем во время сериалов и обычных программ, так что ничего не попишешь — нужно показывать... Нет, не Поплавского — шоу Поплавского, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

— Когда недавно Евгений Евтушенко приехал в Киев, в гостинице он стал просматривать на сон грядущий украинские телеканалы и поразился: и там Поплавский, и здесь... Наутро Евгений Александрович спросил меня: «Кто этот человек? Он что, в президенты собрался?». Классику показалось, что это предвыборные ролики...

— Видишь, даже такого поэта зацепил пиар-проект «Поющий ректор», который, будем откровенны, попал в десятку.

Когда я возглавил Киевский институт культуры, там было два факультета, которые готовили библиотекарей и заведующих клубами...

— ...и в народе его называли «кулек»...

— Да, я тоже этот «кулек» когда-то окончил, хорошую школу прошел, но, законсервировав его в таком виде, мы не могли двигаться дальше: правила игры диктовал уже рынок. Ну а теперь скажи мне: где сегодня самый высокий конкурс абитуриентов? В Национальном университете культуры, и все потому, что сработал пиар-проект «Поющий ректор».

— Вы сами дошли до этого или кто подсказал?

— Предложила моя команда: помощники, имиджмейкеры... Мы просто сели: по коньячку пропустили, по кофе... Обычно такие совещания по полтора-два часа длятся, и каждое дает какое-то рациональное зерно, но когда мне сказали, что придется запеть, я посмеялся: «Вы что, куда вы меня толкаете? В моем-то возрасте, в статусе ректора!..». Плюс голос у меня, извини...

— ...не Карузо...

«Только смелым покоряются моря». С дизайнером Сергеем Зверевым

— Карузо вообще отдыхает, но меня убедили. Правда, до этого мы выпили еще коньячку (хорошего, украинского — «Карпаты»). Мне говорят: «Михал Михалыч, поверьте, мы тоже кое в чем понимаем. Надо ломать стереотипы, а то все ректоры почему-то в очках, важные...». Сам по себе выход ректора на сцену должен был вызвать шок, стресс и неприятие — и мы этого достигли! Но тогда меня все запомнили.

— Вы считаете себя талантливым авантюристом?

— Я — творческий, креативный топ-менеджер, и не надо об авантюристах свысока... Это очень умные, интеллектуально развитые, творческие натуры, которые раньше просто востребованы не были, но жизнь на глазах изменилась. Многие сегодняшние бизнесы и состояния начинались с торговли разным барахлом, и те, кого при советской власти презрительно называли спекулянтами, нынче для всех деловые люди.

— Вы бы хотели, чтобы когда-нибудь университету культуры присвоили имя Поплавского?

— Мне это ни к чему: поющий ректор и наш вуз и так воспринимаются уже как одно целое. Мы говорим: университет культуры, а подразумеваем — Поплавский, нас знают буквально с пеленок. Вчера вот одна молодая мамаша рассказала мне, что ее сын только родился — и уже через два дня пел «Юний орел». Между прочим, таких певучих детей в Украине масса, а все потому, что женщины, когда их вынашивают, смотрят меня по телевидению.

«Медаль «За воинскую доблесть» мне вручил министр обороны СССР маршал Гречко»

— Слышал, что когда вы приехали из родного села поступать в столичный Институт культуры имени Корнейчука, вас не хотели туда брать?

— Тогда же совсем другие времена были. Поработав после армии четыре года директором сельского клуба и год — директором районного Дома культуры, я понял, что мне нужно учиться, и 24-х лет от роду отправился в Киев. На экзамен по украинскому языку и литературе надел военную форму с медалью.

— С какой это еще медалью?

— «За воинскую доблесть» — мне ее лично Гречко вручил, покойный маршал Советского Союза, министр обороны СССР.

— Ну слушайте... В те годы, чтобы ее получить, надо было очень постараться...

— Я служил в Белорусском военном округе, был механиком боевой машины пехоты — БМВ.

— Нет, это сейчас у вас «БMВ», а тогда вы, скорее всего, ездили на БМП...

— Правильно (улыбается), а то я совсем запамятовал. На учениях мы произвели три выстрела, и все снаряды легли точно в цель, а поскольку при этом присутствовал маршал Гречко, нас — три отличившихся экипажа — наградили. Тогда получить медаль было большой честью!

«Ще не вмерла Україна, если мы гуляем так!»

— Примерно как сейчас — звание «Человек года»...

— Я тебя прошу (смеется), у нас все «люди года».

— Итак, вы пришли на экзамен, медаль на груди...

— Я и другие знаки отличия нацепил и пишу, значит, сочинение. Открываю шпаргалку — другого выхода просто не было — и иду, что называется, навпростець вiд сердець до сердець. Строчу увлеченно, как тут вдруг подходит седая профессор и тихонечко говорит: «Товарищ солдатик, смотрите, хорошо списывайте, чтобы не наделать ошибок». Мне это так понравилось... Сочинение в результате я написал на четыре, но одного балла все-таки не добрал и в списках зачисленных себя не увидел. Понабирали, понимаешь, по блату 16-17-летних киевских девочек и мальчиков...

Что делать? Иду в Министерство культуры, прямиком к заместителю министра. Ольга Чорнобривцева, ныне покойная, меня приняла. Захожу...

— ...медаль сверкает...

— Нет, я уже был в гражданском.

— От Воронина?

— Тогда (смеется) от Воронина еще не носил. «Уважаемая, — говорю, — как это получается? Что за бардак при поступлении в институт культуры творится? Во-первых, я пять лет по специальности отработал...

— ...а во-вторых, моя фамилия, если кто не знает, Поплавский...».

— Нет, я этого не сообщил. «Почему, — спрашиваю, — из-за одного балла меня заворачивают?». Она: «Ну ничего, на следующий год приедете», и тогда пришлось выложить последний свой козырь. «Я, — сказал, — член партии...

— ...С 17-го года...

— ...и сейчас же иду в ЦК: расскажу там, какие у вас порядки». Как только я достал партбилет, она схватила телефон, набрала номер... В общем, пока я доехал до Чигорина, 20 (это адрес института культуры)...

— ...вас уже взяли на третий курс...

— ...внесли в списки поступивших. Это, скажу тебе, был довольно жесткий пиар, такого не ожидал никто.

— Всех отпиарили!

— Не то слово. Может, и применил запрещенный прием, но меня вынудили...

«Если не пойдешь навпростець, будет полный... капец»

— Вы уже тогда поняли, что надо идти «вiд сердець до сердець»...

— Да, потому что если не пойдешь навпростець, будет полный... капец!

— Поговаривают, что когда-то вы ездили «челноком» в Польшу и стояли на рынке, сбывая товар...

— Слушай, я уже был деканом, но зарплата-то небольшая, а на руках семья, нужно квартиру обставить.

— На девушек, небось, тоже тратиться приходилось...

— В общем, как хочешь, так и выживай. Порядки, слава Богу, были уже проще, в жизнь потихоньку вторгались рыночные отношения, и вот, закупив хозяйственные приборы, шампанское и горилку, я набивал всем этим машину с прицепом и на выходные выезжал в братскую Польшу. Знаешь, на чем я тогда поднялся? У нас в продаже было теплое белье, кальсоны...

— ...с начесом...

«Ти схожа на казку, Ти необдуманний крок. Так хочеться ласки... Блюз еротичних думок»

— Точно. Сейчас никто уже таких не носит, а раньше это было нормально, и я вывез их практически из всех киевских магазинов: скупал и автомобилями отправлял в Польшу. Мы проскакивали через Волынь, Брест, и едва пересекали границу, весь товар у меня забирали оптом по 15 долларов (по тем временам это были большие деньги!).

Однажды на обратном пути — нужно же прилично выглядеть! — я заехал в Варшаву на центральный базар и купил себе костюм «Адидас», а когда дома толком его рассмотрел, оказалось, что это и есть белье, которое я возил. Поляки его чуть-чуть перекрашивали, в ширинку вшивали молнию, писали: «Адидас» и впаривали нашим уже за 50 баксов. Представляешь, какой был навар?

Я, например, учился бизнесу у поляков. Когда отстоишь на морозе с пяти утра до восьми вечера, согреваясь только чаем и сосисками с горчицей (ну и стопарик обязательно примешь, иначе не выдержишь), начинаешь быстрее анализировать, соображать. Тогда я за пару лет обставил квартиру, купил машину — третью модель «жигулей»...

— Вы чувствовали себя счастливым?

— Ну конечно — для тех времен это было круто. Меня даже в милицию вызывали: «Где это вы деньги берете?». Я тому лейтенанту сказал: «Ты пойди, с мое на морозе постой — тоже заработаешь».

Были, были у меня сложные моменты, но я горжусь, что прошел эту школу выживания с честью...

Когда в Киеве кальсоны закончились, мы обратили свой взор на Нижневартовск. Целыми самолетами перебрасывали оттуда белье на «Борисполь», здесь перегружали и гнали на Польшу...

По тем временам это считалось спекуляцией, а сейчас таких людей называют успешными менеджерами. Не так-то легко было изучить рынок, провести маркетинг, понять, на чем можно заработать, найти товар... Мы тогда со складов нижневартовского ОРСа (отдела рабочего снабжения) вывезли все белье, предназначенное для рабочих, а там, поверь, запасы были солидные — у них же зима под 50 градусов.

Так мы на практике овладевали азами рыночной экономики, которым политэкономия развитого социализма и научный коммунизм научить не могли. Когда ты отдаешь полякам кальсоны по 15, а они перекрашивают и продают под маркой «Адидас» уже по 50, уроки усваиваются быстро — очень скоро ты начинаешь понимать, как, где и на сколько тебя обставили.

«Если б я был гетьман, я б имел трех жен! Или четырех...»

— Михал Михалыч, а как вы, серьезный вроде бы человек, впервые отважились спеть?

— Это отдельная, как говорится, история. Когда команда подталкивала меня в рамках пиар-проекта «Поющий ректор» выйти на сцену, я был категорически против, но после нескольких стопок коньячку сдался. «Ну хорошо, — сказал, — дайте мне ночь подумать». На следующий день мы пригласили Юрия Рыбчинского, Геннадия Татарченко... Я как раз после выигранных трех судебных процессов вернулся на должность ректора Киевского института культуры, и драйв был такой... За меня же студенты поднялись: от первокурсников до пятикурсников... Кстати, они теперь для меня — святые люди, поэтому сегодня всеми выполняется ректорская программа «Студента нужно любить»...

— А студентку — еще больше...

— (Улыбается). Если мы будем любить, уважать молодежь, она нам ответит тем же. У нас в университете очень добрая семейная атмосфера, хорошая энергетика, и даже дети, у которых в школе к учебе пропал интерес, попадая к нам, включаются в творческий процесс. Родители удивляются: «Сын (или дочка) меняется на глазах».

...Первую песню «Юний орел» специально для меня написали Татарченко и Рыбчинский. Привели, помню, в студию звукозаписи — и я первый раз увидел, что это такое. Вообще-то, у меня ни слуха, ни голоса...

— Ну-ну, не скромничайте...

— Главное — душа: ты же в курсе. У многих такие вот голосищи, и где они все сегодня?

«Когда первый раз вышел на сцену, не только коленки дрожали — тряслось все, ноги вообще не несли»

— Микрофоны хоть ваш вокал выдерживали?

— Я тогда так перепугался — даже говорить не мог, горло перехватило. Снова послали за коньяком — он в таких случаях всегда выручает. Рыбчинский с Татарченко меня успокоили, на троих бабахнули мы бутылочку, и я уже почувствовал себя не ректором, а нормальным человеком. Татарченко еще накручивал: «Миша, ты же певец, ты еще всем покажешь!». Тогда и почувствовал: у меня начинают расти крылья.

— Представили себе цветы, девушек, аплодисменты...

— Одной бутылки оказалось мало — приговорили вторую, и с перепугу я так этого «Юного орла» прокричал... Вскоре мы сделали небольшой клип, дали его на телевидение — это был полный шок. Как написала одна газета: «Когда на сцену вышел никому не известный безголосый ректор Киевского института культуры Михаил Поплавский, страна онемела». Я, честно говоря, мог на нее в суд подать: при чем тут «страна онемела»?

— И при чем тут безголосый?

— Когда мне сейчас говорят: «У вас голоса нет», я отвечаю: «Как это нет, если я с вами разговариваю»...

— А как вы на сцену впервые вышли?

— Это произошло во Дворце культуры завода «Арсенал» — там какие-то съемки были.

— Коленки дрожали?

Секрет обаяния поющего ректора прост - все дело в шляпе

— Не только коленки — тряслось все, ноги вообще не несли. Год меня силой из-за кулис к зрителям выталкивали, да и то за 10-15 минут до выхода наливали по 200 граммов. Вот не мог я этот барьер психологический взять!

— Не опасались алкоголиком стать, так выпивая?

— Ну, нет, 200 граммов — это нормально. Покойный академик Шалимов говорил, что после 40 лет нужно каждый день принимать внутрь 50-100 граммов хорошего коньячку, — тогда сосуды и сердце нормально работают.

— Вилли Токарев до сих пор ежедневно опрокидывает 100 граммов водки...

— Это тоже полезно, но потом, через два-три года, я стал петь даже на трезвую голову.

— Сейчас перед выступлением волнуетесь?

— Как каждый, наверное, человек... Более того, когда я стою перед залом, ощущаю, чем дышат зрители. Бывает, они заряжают тебя, а ты — их... Если же попадается энергетический вампир, за песню-две он может полностью исполнителя выжать. У меня за годы творческой деятельности такое случалось дважды: после этого не мог выходить на сцену.

— Вы хоть с вампирами поквитались?

— Мы их нашли, «вычислили» и специально встречались с ними, чтобы убедиться: не померещилось... Что интересно, замерив мою энергетику, ученые сказали, что Кашпировский и Чумак просто по сравнению со мной отдыхают.

— Так, может, вы и сами энергетический вампир?

— Я заряжаю других исключительно позитивной энергетикой — когда люди слышат песни Поплавского, они улыбаются...

— ...а некоторые и плачут — я сам видел. Рядом со мной на одном из концертов сидела народная артистка Украины Алла Кудлай, так вот, под песню «Росте черешня в мами на городi» она заливалась слезами, как девочка — нельзя было ее успокоить...

— Знаковая песня, вершина! Ее написал Анатолий Горчинский (царствие ему небесное!) — это ода матерям, которая помогает мне достучаться до сердец детей. Пускай они помнят: их мамы, сегодня уже пожилые, на пенсии, так ждут от сыновей и дочек звонка или письма... Хочу, чтобы молодые и не очень люди как можно чаще навещали родительский дом, потому что каждый приезд до рiдної оселi продлевает нашим матерям жизнь.

«Я человек не богатый, но и не бедный»

— Михал Михалыч, а это правда, что ваши предки были знатными казаками?

— Правда — я вообще украинец до восьмого колена. Подчеркиваю это потому, что после того, как исполнил «Хаву Нагилу», мне сказали, что я еврей. «Да, еврей, — подтвердил я, — но украинский». Мои предки жили в Запорожской Сечи — у меня есть исторические документы, которые это подтверждают, а сейчас по старинным казацким рецептам, которые сберегла мама, мы наладили выпуск горiлки «Кропива». Ее можно попробовать в «Батькiвськiй хатi», которую мы открыли в честь покойного отца...

«Давай пожмем друг другу руки - и в дальний путь на долгие года...»

— Очень вкусная водочка, между прочим...

— Она же с любовью сделана, не на потоке... Кстати, в Сечи из крапивы не только горiлку гнали, но и варили борщ, салат делали, кипятили чай и компот. Еще из нее вязали веники...

— ...и, если что не так, по мягкому месту охаживали...

— Когда все тело горит, нужно обязательно облиться холодной водой — ох, хорошо! Казаки же знали, что есть и пить: давали дрозда так, что гай шумел! Вообще, украинская нация — самая сильная, дружная: i кмiтлива, i роботяща...

— Вас не тянет иногда вернуться назад в село и остаться там жить?

— Еще и как тянет! Здесь, в Киеве, я работаю над очередными проектами, но выходные обязательно провожу у мамы: с субботы на воскресенье стараюсь переночевать у нее. Там я очищаюсь, снимаю все сглазы, ну и, конечно, навещаю на 252-м километре трассы Киев — Одесса «Батькiвську хату».

Приезжая туда, беру поварской наряд и встаю к плите. Мои коронные блюда — капустняк с ребрышками молодой свинки в хлебной корочке, окрошка в ледяной тарелке и борщ с ребрышками, но чаще всего гости заказывают бычьи яйца. Ты понимаешь, мяса много, а бычьих яиц мало — от силы четыре-пять порций могу приготовить, а народ требует — хоть стреляй!

Переключаясь на ресторанный бизнес, я просто душой отдыхаю, а мама (она у меня там за генерального директора) плачет: «Если бы отец видел, какую мы в его честь «Батькiвську хату» открыли, сколько людей сюда приезжает...». Это, кстати, тоже идеология: ценить и беречь то, что имеем, — нашу духовность, культуру, творческую жилку и предприимчивость. Причем лишних слов тут не нужно — следует просто показывать наиболее успешных бизнесменов, политиков: лучших из лучших, — и гордиться тем, что мы украинцы.

— Скажите, а какой самый большой гонорар за выступление вам когда-либо платили?

— Я не хотел бы вдаваться в подробности — это же налоговая сразу нагрянет. Сумма, хотя я не профессиональный артист и на корпоративах не работаю, достаточно большая, но все деньги, которые я концертами заработал, пошли на финансирование проекта «Наша пiсня».

— Как сказал однажды Задорнов: «Вечер сегодня благотворительный — все деньги идут семьям артистов». Михал Михалыч, а вы вообще человек богатый?

— Духовно — да.

— А финансово?

Миша Поплавский (слева) с мамой, папой и братом

— Не богатый, но и не бедный. Я, например, ценю в себе то, что сам приехал из села в Киев, самостоятельно выучился и реализовываю, насколько могу, свой творческий, интеллектуальный потенциал. С этой точки зрения считаю себя человеком небедным...

— Сколько сейчас денег в вашем кармане?

— Порядка двух тысяч гривен.

— А что вы обычно покупаете, если заглянете в магазин?

— В основном фрукты и овощи, но чаще заезжаю все-таки на Бессарабку: практически каждый день беру там свежее сало. Смотрю, чтобы оно на соломке было нормально пропалено, чтобы была подчеревинка и обязательно с вкусной шкурочкой, под которой живые клеточки — очень полезные для организма.

От сала, говорят, поправляются — это ошибка! Каждому украинцу оно дает энергетический потенциал, силу и настроение, и ежедневно я съедаю где-то 70-100 граммов. Замечу: этот стратегический продукт нельзя покупать у кого попало — у меня, например, на рынке есть две проверенных бабки, потому что если какого-то кнура подсунут, уже не до сала будет. Короче, я всех призываю есть домашнее сало, пить отечественный самогон, заботиться об Украине...

— ...и об украинских женщинах...

— Ну, это для каждого мужчины святое. Они нас стимулируют, на нас надеются...

«Женщины? Нет, сало все-таки лучше»

— Женщины — это даже лучше, чем сало...

— Нет, сало все-таки лучше. Очень прошу: давай не будем понятия смешивать. Кое-кто из молодиц на мужей жалуется: мол, не такого она хотела, но идеальных мужиков нет! Нужно радоваться, что этот около тебя держится...

— ...кормить салом...

— ...и наливать. Пришел супружник домой пьяный — спокойно его встреть, еще 10 граммов добавь, в душ проводи, чаек дай и спать уложи.

— Заявился на следующий день опять в дым — снова встречай спокойно...

— Ну нет — он же поймет, что жена отнеслась к нему с уважением. Тут, я считаю, мудрость нужна, потому что умных жен много, а мудрых мало.

— Продолжим разговор о богатстве. Во что, кроме творчества, вы вкладываете заработанное и есть ли у вас счета в зарубежных банках?

— Во-первых, у меня таких денег нет, чтобы в зарубежных банках держать, а во-вторых, на то, что имею, финансирую собственные проекты. Сейчас, например, собираюсь сменить формат «Нашої пiснi» и проводить этот фестиваль в прямом эфире. Назовем его «Украиновидение», и такого дадим дрозда, что все увидят: «Евровидение» по сравнению с ним просто отдыхает. Куда той Финляндии до Украины — у нас очень талантливые и интересные артисты!

На маминому подвір'ї

— Когда-то вы ездили на БМП, со временем пересели на «жигули»-«тройку» — на чем сегодня гоняете?

— На «мерседесе» последней модели, и знаешь, кстати, что характерно? У нас до пяти процентов студентов приезжает в университет с охраной. Элита учится на отделениях кино- и телевидения, дикторов-ведущих телепрограмм, менеджеров модельного и шоу-бизнеса, бальной хореографии... На эти специальности идут дети богатых политиков и бизнесменов с творческой жилкой — новому поколению очень важно, на какой ректор ездит машине...

— ...как одевается...

— ...как посмотрел, улыбнулся, поздоровался, обратил ли внимание, а может, и несколько слов сказал, встретив студента. Это имиджевая сторона, которую трудно переоценить.

— Как ректор одевается, мы видим — со вкусом, а сколько у вас костюмов?

— От Михаила Воронина — 27.

— Ни больше ни меньше?

— Жаль, я не знал, что будет такой вопрос, а то бы прикинул: скажем, пять костюмов нужно сейчас сшить, а 12 передать братьям (их у меня два — пусть донашивают). Костюмы почти новые — ну буквально два-три раза надел. Мода же меняется, нужно постоянно обновлять гардероб... Кроме того, у меня 13 концертных нарядов.

— Итого 40. Все сплошь от Воронина или еще от Армани с Кавалли имеются?

— Костюмы для прощального концерта «Кохаймося» шил Александр Гапчук — прекрасный креативный дизайнер, а уже для Театра Михаила Поплавского — респектабельный Михаил Воронин. Время от времени смена декораций необходима!

— Кроме ресторана «Батькiвська хата», у вас, насколько известно, есть на одесской трассе еще и заправки, и даже отели...

— На всякий случай: заправиться же не только человеку, но и машине нужно. За последние лет семь мы много чего открыли: таверны «Сало» и «Кропива», восточный ресторан «Палац султана», фирменную вареничную, где можно отведать 50 видов вареников. Кто их не попробовал, тот...

— ...не жил!

— Да (смеется), чтоб ты так жил! Вареники делают из крапивы, из щавеля — да из всего, но это уже эксклюзив, такого нигде нет. Можешь в любую вареничную Киева заехать — от силы найдешь там пять-семь видов. Думаю, даже ты полсотни сортов за свою жизнь не перепробовал, а я уже 33 поел и на эти выходные еду с остальных пробу снимать.

— Отелей у вас много?

— Они совсем небольшие...

— «Днiпро», «Україна», «Прем’єр-Палас»?

— Ну нет, это не для нас.

— На столько вы еще не напели?

— У нас небольшие отели, заправки, кафешки — не все в нашем доме так плохо.

«За кем-то стоит КГБ, а за мной — мама»

— Редкий концерт Михаила Поплавского обходится без сюрприза в виде то Томаса Андерса, то «Бони М» — не просто артистов, а кумиров, символов поколений. Чем вы их заманиваете? Варениками?

— Ну, не только. Кое-что нужно еще и платить, хотя тот же Андерс пел у меня бесплатно: он к нам уже третий раз приезжает, мастер-классы ведет.

«А я нормальний чоловік, люблю свою родину. Іще жінок люблю усіх, та головне - люблю свою дружину». С женой Людмилой Михайловной

— Может, в знак благодарности вы теперь будете у него на концертах работать — так сказать, по обмену?

— Нет, не царское это дело! Я же не профессиональный певец — я просто ректор, который иногда выпьет 100 граммов и может попеть, как нормальный украинский казак. Горжусь, что могу себе это позволить! Дима, ты меня все на скользкие темы толкаешь и критикуешь, а я говорю без лишней скромности (потому что скромность — это кратчайший путь к бедности и неизвестности): Михаил Поплавский занял на эстраде свою нишу.

Взгляни на репертуар: «Росте черешня в мами на городi», «Дорогi мої батьки», «Здрастуй, рiдне село!», «Моя Україна»... Я уже не говорю о таких хитах, как «Сало», «Варенички мої», «Український борщ», «Кропива» — это же песни!

— Думаю, многие исполнители плачут горькими слезами оттого, что у них таких шедевров нет...

— Чего же никому не заказывают? Не зря ведь сказал старый еврей на Подоле: «Чтобы хороший чай был, не жалейте заварки». У меня, например, была тема — «Сало», я предложил ее нескольким композиторам и поэтам и попросил: «Напишите песню». Пять человек работали — мы провели целый конкурс, а когда мои выпускники из Броваров принесли что-то стоящее, еще три раза переделывали аранжировку, но я не отступился, потому что сало — оно и в Африке сало.

— Интересно, а где вы живете? В загородном доме или, может, в пентхаусе где-нибудь на Печерске?

— Живу я вдали от центра, на Позняках, в обычной трехкомнатной квартире на 10 этаже. Сейчас, правда, снимаю небольшой коттеджик за городом на несколько комнат — тянет, что ни говори, на природу. Когда по 12 часов работаешь, нужно хорошенечко отдохнуть, отоспаться — вот и выбрал место, где меньше шума, возле воды... В этом году планирую небольшую хатынку под Киевом возвести, чтобы на старости было куда приезжать.

— Опытные люди, которые в жизни много чего понимают, уверены: «Без протекции столь стремительная карьера, как у Поплавского, невозможна, за ним явно кто-то стоит». Уж не КГБ ли — я просто теряюсь в догадках...

— За мной стоит мама — родная мама. Когда человек ставит перед собой какую-то цель — например, стать успешным, — он должен быть готов к тому, что на этом пути шипов больше, чем роз. Меня же мордой об асфальт так кидали... Если бы в 94-м, когда рекомендовали к Кучме министром культуры, меня не сместили с должности ректора, если бы я, чтобы вернуться в свой институт, не прошел через три судебных процесса, не стал бы Поплавским, которого нынче все знают.

Возможно, сидел бы смирно и трясся за свою шкуру: «Не трогайте меня, и я вас не буду», но когда со мной так обошлись, протер один глаз, протер другой... «Пацаны, — подумал, — вы что? Что за дела? Кто в доме хозяин? Я — свободолюбивый украинец, живу у себя в государстве»... Еще и студенты поднялись на мою защиту, пикетировали Верховную Раду, Кабмин, а такая поддержка, конечно же, окрыляет. Своим гонителям я благодарен: они сделали все, чтобы я вернулся, запел и победил.

— Выходит, вы наглядный пример того, что человек, который может, хочет и знает, как чего-то достичь, все равно своего добьется?

— Добьется, причем обязательно! Главное — ставить перед собой цель и, как бы тяжело ни было, к ней идти. Не нужно искать обходных путей, но если кто-то чуть-чуть поддержит, тоже неплохо. Замечу, что по натуре я неконфликтный и коммуникабельный, в общении прост и за базар отвечаю. Со мной можно иметь дело, потому что, если уж дал слово, его держу.

Я никого не подвел, никого не критиковал, иски в суды, сколько бы меня ни обманывали, не подавал и западло никому не сделал. Если я провожу концерты, то в свое удовольствие, это мое хобби. Кто хочет, пусть смотрит, а кто не хочет — силой никого не тяну... Неужто я должен спрашивать, что мне делать?

«На самом деле, все мы по жизни евреи»

— Вас не часто можно встретить на всевозможных тусовках, вдобавок вы приходите на них под конец. Вам они так надоели?

— Я сейчас меньше туда хожу, потому что они много времени отнимают, а мне важно не терять его попусту. Каждый человек, уходя в вечность, хочет оставить след на земле, а я как педагог, работающий в социально-культурной сфере, мечтаю воспитать смену. Когда можно сказать, что учитель справился со своей миссией? Если ученики оказались лучше его. Сегодня в народе выпускников Университета культуры окрестили «поплавками»...

«Под ним - струя светлей лазури, над ним - луч солнца золотой...». В редкие часы досуга

— ...потому что не тонут...

— Это, пожалуй, главное их отличие, и я горжусь тем, что их на плаву много...

— Вы, словно Сталин, работаете допоздна. Пытаетесь подражать вождю всех времен и народов?

— Я сова: после 12.00 трудоспособность у меня увеличивается и до 23.00 работаю в очень мощном режиме. Встречи, например, назначаю с 17.00 до 23.00.

— Вам приходится много общаться и, соответственно, выпивать то с тем, то с другим... Не боитесь от жизни такой спиться?

— На Поплавского можно много собак навешать, но никто не скажет, что он закладывает за воротник. Максимум могу употребить 50 граммов коньяка или чуть-чуть красного сухого вина — нашего, украинского. Принципиально пью только спиртное хороших украинских марок, потому что...

— ...их не подделывают...

— Во-первых, не подделывают, во-вторых, они качественные и полезные для организма, а в-третьих, поддерживаю национального производителя.

— Когда в последний раз вы сильно напились и что в тот момент чувствовали?

— Это произошло, когда меня сместили с должности ректора. Более того, дали команду не пускать в институт... Что я тогда испытал? Шок. Умные люди подсказали: «Чтобы пережить стресс, нужно хорошо выпить и отоспаться».

— Что пили?

«И в забой отправился парень молодой...»

— Оприходовал тогда граммов 400-500 коньячку и после этого пару дней отходил...

— Было плохо?

— Нет, просто уснул. Если пьешь хороший коньяк и ни с чем его не смешиваешь — все нормально: ты отключаешься от этих проблем, от стрессов. На второй день (или на третий?) я уже попил рассол и поплавал в бассейне, а на четвертый пригласил двух евреев-адвокатов, и через Старокиевский районный суд они меня восстановили.

— Кстати, про евреев. После того как вы запели «Хава Нагила», вас даже в Израиль, говорят, пригласили...

— Да, Червоненко рассказывал, что, когда они президенту Израиля показали мой клип, тот захотел, чтобы я с девушками этого шоу туда приехал. Мне, кстати, и запись, и аранжировку, и съемки днепропетровские евреи проплатили, но когда они предложили включить в репертуар «Хаву Нагилу», я сразу поставил условие: петь буду только на украинском. Сначала они наотрез отказались, а через неделю пошли на попятную. «Михаил, — сказали, — мы согласны». «Хава Нагила» на украинском языке в моем исполнении — это то, что нас объединяет. Кому-то, может, кажется, что он из особого теста, но на самом деле все мы по жизни евреи...

— ...просто не каждый об этом знает...

— Вот и выскакивает из трусов, рассказывая, что он крутой, а всего-то и нужно — вернуться с небес на грешную землю, босыми ногами пройтись по стерне, подумать, что из себя представляешь. Может Украина без тебя обойтись в политике, в творчестве? Если нет, хорошо, а если запросто, стоит просто о многом задуматься.

«Официально у меня один сын, а неофициально... может, нескольких и покажу...»

— Когда-то, лет 10 назад, я видел на одной из презентаций вашу жену — очень красивая, интересная женщина... Почему вы прячете ее от общественности?

— Она не публичный, скромный человек, работает в туристической компании. Ой, у меня и сын такой же — телевидение не переносит. Когда я ему говорю: «Саша, скажи два слова про папу» (или журналисты одолевают), отказывается категорически. Характером в жену...

— ...ну, ясно, не в вас...

— ...а по подходу к бизнесу — генетически весь в меня. Мои домочадцы непреклонны: «Хватит того, что ты человек публичный, — нас сюда не впутывай». Что же до частной, интимной жизни — это касается только нас троих.

— Больше вы детей не хотите?

— Официально у меня один сын.

Михаил Поплавский - Дмитрию Гордону: «Мой любимый анекдот. Журналистка «Бульвара» спрашивает: «Михал Михалыч, есть гениальные композиторы, журналисты, спортсмены, а гениальные ректоры существуют?». Он задумался: «Нас так мало...»

— А неофициально?

— Давай я тебе в следующем интервью о них расскажу. Может, нескольких даже и покажу — это будет интересно.

— Они пошли в вас?

— Двое на меня похожи, а другие на мам (в основном пропорция: 50 на 50). Кстати, студентом я жил на Российской, 70, в общежитии, и там пол-этажа занимали ребята, а пять этажей — девушки. Вот мы и гуляли: один парень на 10 девчат. Ты представляешь, что это такое?

— Рвали, небось, на куски?

— Не то слово — как вспомнишь, так вздрогнешь! Сегодня, когда мои однокашницы привозят детей поступать в наш университет, я их сразу зачисляю — на всякий случай...

— Вы вообще ревнивы?

— Нет — это, по-моему, неэтично. Вот жена сперва да, ревновала, а потом махнула на все рукой.

— Как супруга относится к тому, что у вас есть дети на стороне?

— Она этого пока не знает, хотя... мир не без добрых людей... Подсунут это интервью, и все выйдет наружу...

— С годами ваши личные достижения в сексе слабеют или бычьи яйца творят чудеса?

— Последние лет восемь-десять я перешел на утренний легкий секс.

— Что же вы под этим подразумеваете?

— Думаю, каждый знает: легкий секс — он не тяжелый, а если тебя это так интересует, как-нибудь расскажу подробнее. Легкий секс — это когда жена мужа не напрягает, а только заряжает его. Потом я собираюсь в университет. Включу музыку, чашечку кофе выпью...

— И к тяжелому сексу приступаете уже на работе?

— Заканчивай толкать меня на такие скользкие темы! Я и так боюсь идти к тебе на интервью, потому что ты так и норовишь подловить, подкузьмить.

— Какой любимый анекдот о себе вы можете вспомнить?

— Ну, это один из старых. Журналистка «Бульвара» спрашивает: «Михал Михалыч, есть гениальные композиторы, журналисты, спортсмены — а гениальные ректоры существуют?». Михал Михалыч задумался и сказал: «Нас так мало...».

— Сегодня Михаил Поплавский — это бренд: сколько, по вашему мнению, он стоит?

— Гадать не хочу, а чтобы узнать рыночную цену, нужно выставить его на торги.

Сейчас мы раскручиваем торговую марку «Кропива», под которой будем выпускать экологически чистые продукты. Пробным шаром станет украинская колбаса в бочонках со смальцем — еще когда ЦК партии был, такие в Москву передавали. Были, чтобы ты знал, два ходовых презента — украинская колбаса и «Українська з перцем».

— Плюс «Киевский торт» — для тех, кто не на диете...

— Ходоков с таким набором в самых высоких кабинетах, как родных, принимали, и, естественно, все вопросы решались, а теперь любой сможет купить эти деликатесы под торговой маркой «Кропива». Кстати, горилки будет немного, но с каждой бутылки одна гривня пойдет в специальный фонд, так что, выпив водочки, человек и удовольствие получит, и поддержит проект «Наша пiсня».

— Последний вопрос. Когда-то вы уверили журналистов: «Такого, как я, больше не будет. Это на полном серьезе?

— Хочу сказать, что...

— ...такого и не было?

— Во-первых, такого не было, а во-вторых, такий я є, такого маєте i таким буду. Ваш Михайло Поплавський...