(Продолжение. Начало в Частях І - ІІ)

«БРЕЖНЕВ ПОЗВОНИЛ ГРАДОВОЙ И СПРОСИЛ: «А ГДЕ ШТИРЛИЦ?» - ДУМАЛ, ОНИ ВМЕСТЕ ЖИВУТ...»

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Вернемся к Мюллеру: Всеволод Санаев, которого изначально планировали в этой роли снимать, насколько я знаю, сказал: «Я не могу, я...

- ...парторг «Мосфильма»...

- ...и остановились на вашей кандидатуре...

- Да, а потом мы куда-то с ним ехали, и он недоумевал: «Как же я так отказался?». - «Не поняли вы ничего, а я сразу понял: самая интересная роль».

- Вы знали, что насто­ящий Мюллер ос­тал­ся жив и после вой­ны плотно сотрудничал с американцами?

- Ну, это слухи... Остался жив - да, но где бросил якорь, никто не знает (по одной из версий - в Ла­тинской Аме­рике, по другой - в США, по третьей - во­об­ще в СССР. - Д. Г.), а какой замечательный текст сочинил Семенов! Которому, кстати, Госпремию РСФСР не дали: нам дали, а его даже в список не вставили - что за хамство?

- А почему?

- Откуда я знаю? Человек был обижен до глубины души: посмотри, какое он произведение написал! Я просто одну сцену тебе напомню - с одноглазым Айсманом, которого хорошо играл Куравлев, помнишь?

- Еще бы!

- Я говорю ему, что у Кальтен­бруннера «вырос огромный зуб на Штирлица». Айсман спрашивает: «На кого?». - «Да-да, на Штирлица. Единственный человек в разведке Шелленберга, к которому я отношусь с симпатией.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Спокойный, не лизоблюд, без истерики и без показного рвения - не очень-то я верю тем, кто вертится вокруг начальства и выступает без нужды на наших партийных митингах: бездари, болтуны, бездельники, а этот молчун, я люблю молчунов. Если друг молчун, так это друг, а если враг, то это враг - я уважаю их, у них есть чему поучиться». Разве не замечательно? Это же музыка!

Дальше Айсман-Куравлев убеждает: «Я знаю Штирлица восемь лет, я с ним был в Испании, под Смоленском я видел его под бомбами - он высечен из кремня и стали», а я, то есть Мюллер, ему: «Что это вас на эпитеты потянуло? С усталости, а? Оставьте эпитеты нашим партийным бонзам, мы, сыщики, должны выражаться существительными и глаголами: «Он встретился», «Она сказала», «Он передал».

Потом еще один удивительный момент. «Что же делать?» - спрашиваю я у Айсмана. Он отвечает: «Я лично считаю, что нужно быть до конца честным перед самим собой - это определит все последующие действия и поступки», а Мюллер: «Действия и поступки - одно и то же».

- Характер какой!

- И в конце замечательно: «И запомните, что верить в наше время нельзя никому, порой даже самому себе. Мне - можно. Хе-хе-хе!».

- Класс!

- Вот, а Государственную премию СССР фильм не получил - только России. Спустя восемь лет больной Брежнев его посмотрел, заплакал - и дал Славе Тихонову «Золотую Звезду», нам с Табаковым Олегом Павловичем - по ордену Трудового Красного Знамени, остальным - ордена Дружбы народов...

Леонид Броневой и Вячеслав Тихонов, «Семнадцать мгновений весны». «Государственную премию СССР фильм не получил — только России. Спустя восемь лет больной Брежнев его посмотрел, заплакал — и дал Славе Тихонову «Золотую Звезду», нам с Табаковым — по ордену Трудового Красного Знамени, остальным — ордена Дружбы народов...»

- Ну, «Золотую Звезду» он дал ему, потому что думал, что это настоящий разведчик Исаев, да?

- (Смеется). Ну, перепутал. Позвонил Градовой и спросил: «А где Штирлиц?» - думал, они вместе живут...

- Лично звонил Градовой?

- Ну да, да! «Это Брежнев», - представился, а она: «Перестаньте разыгрывать!» - и положила трубку. Последовал тут же второй звонок: «Это правда я, Леонид Иль­ич». - «Да?». Не верила, потому что его мно­гие изображали.

- Мне нервный тик Мюллера запомнился...

- Это получилось случайно - мне ворот мундира очень жал, потому все время вертел головой, и вдруг Лиознова говорит: «Давайте это утвердим - как нервную краску в особо сложных местах, например, когда Мюллер узнает, что Штирлиц шпион».

- Классный момент!

- Да, получилось, но это внешняя деталь, а текст, повторюсь, какой замечательный! «Как только где-нибудь вместо «здравствуйте» произнесут «хайль» в чей-то персональный адрес, знайте: там нас ждут, оттуда мы начнем свое великое возрождение. Вам сколько будет в 1965-м? Под 70. Счастливчик! Вы доживете и будете играть свою партию: 70 лет - возраст расцвета политиков, а мне будет под 80, поэтому меня волнуют ближайшие предстоящие 10 лет.

Айсман (Леонид Куравлев) и Мюллер (Леонид Броневой), «Семнадцать мгновений весны», 1973 год. «У Кальтенбруннера вырос огромный зуб на Штирлица». — «На кого?». «Да-да, на Штирлица. Единственный человек в разведке Шелленберга, к которому я отношусь с симпатией»

Если вы хотите делать свою ставку, не опасаясь меня, а, наоборот, рассчитывая на меня, помните: Мюллер, шеф гестапо, - старый уставший человек, он хочет дожить свои годы где-нибудь на маленькой ферме с голубым бассейном, и ради этого я готов поиграть в активность. И еще. Конечно, этого не надо говорить Борману, но сами это запомните. Для того чтобы из Берлина перебраться на маленькую ферму в тропики, не следует торопиться. Многие шавки фюрера побегут отсюда очень скоро и попадутся, а вот когда в Берлине будет грохотать русская канонада и солдаты будут сражаться за каждый дом, отсюда можно будет уйти, не хлопая за собой дверью. Уйти и унести тайну золота партии, которая известна только Борману и фюреру, а когда фюрер уйдет в небытие (Тихонов с ужасом на меня смотрит. - Л. Б.), надо быть очень полезным Борману: он тогда будет Монте-Кристо ХХ века, так что сейчас идет борьба выдержек, Штирлиц, а в подоплеке-то одна суть, одна - простая и понятная человеческая суть».

Кстати, когда Михаил Андреевич Суслов - второе в советском государстве лицо - на этот фильм напал, а его начальник Главного политуправления Советской Армии генерал Епишев поддержал, Андропов на­шу картину защитил очень резко, но те все равно победили: Госпремию СССР нам не дали. Андропов же главным консультантом Цвигуна назначил - замечательную личность. Ог­ром­ный че­ловек, странно ушедший из жизни...

- ...очень стран­но! - за­стре­лил­ся, чтобы, как го­во­рят, не получить высшую меру за коррупцию в осо­бо крупных размерах...

- Суслов говорил: «Так, как этот Боровой, Броневой или кто он там, фашиста играть нельзя!».

С Олегом Меньшиковым в культовой комедии Михаила Козакова «Покровские ворота»,1983 год

- Обаятельным делать, да?

- Добрым и так далее, а Анд­ро­пов: «Нет, именно таких играть надо - тогда мы показываем, что дрались с обаятельным, сильным и умным врагом и победили, а если будем немцев выставлять дураками, с кем же тогда мы сражались?».

«МЕДВЕДЕВ СПРОСИЛ: «КАКИЕ У ВАС ПРОСЬБЫ И ПОЖЕЛАНИЯ?». Я ПЛЕЧАМИ ПОЖАЛ: «НИКАКИХ». ОН УДИВИЛСЯ: «КАК?». Я: «А ЧТО, ВСЕ ЧТО-ТО КЛЯНЧАТ, ДА?»

- Знаю, что «Семнадцать мгновений весны» был любимым фильмом Андропова, но, подписывая вместо больного Брежнева указ о награждении артис­тов, вашу фамилию он не вспомнил и написал просто: «Мюллер»...

- Наверное, это все же не так, потому что когда Лиознова повезла ему на дачу три серии, она говорила, что Андропов мою фамилию слышал.

Отсутствие информации есть полная слепота - тот, кто не информирован, оказывается в очень плохом положении. Я долго не был информирован, что она на дачу к нему ездила, а Андропов посмотрел и сказал:

В роли артиста Мосэстрады куплетиста Аркадия Велюрова с Татьяной Догилевой в «Покровских воротах»

«Это Плятт, это Евстигнеев, это Тихонов, а вот этот, похожий на Черчилля, тот, который Мюллер, кто? Броневой? Я знал в Киеве Броневого - я тогда учился, и человек с такой фамилией меня приютил. Два месяца жил у него, он меня кормил и поил - без него с голоду бы умер».

- Потрясающе!

- Это дядька мой был, а я и не знал! Та же история, как тогда, когда у Дмитрия Анатольевича Медведева в гостях побывал.

- На 80-летие?

- Да, он пригласил меня в «Горки», и когда я об этом певице Долиной рассказал, она воскликнула: «Ты идиот!», потому что Медведев спросил: «Какие у вас просьбы и пожелания?», а я плечами пожал: «Никаких». Он удивился: «Как?». Я: «А что, все что-то клянчат, да?». - «Все!». - «Ну а мне ничего не надо». - «У вас дача есть?». - «Дачу, Дмитрий Анатольевич, у нас нормальный человек иметь не может - ее может иметь Путин, вы или Лужков». - «Почему?». - «Потому что у вас трехсменная охрана, по 50 автоматчиков, вертолеты - значит, дом не сожгут и не взорвут», а Галкин вон построил дачу, по глупости своей...

- ...в деревне Грязь...

- ...да-да, и он получит в свое время, когда поддадут. Нельзя этого делать! - это возможно в Германии, во Франции, Англии, Америке, но не у нас.

- Вы так Медведеву и объяснили?

С Владимиром Путиным во время очередного награждения

- Да: у меня двухкомнатная, сказал, квартира, и мне ничего больше не нужно - он очень был удивлен.

- Впервые немец, причем высокопоставленный, в советском кино был таким чертовски обаятельным изображен - я знаю, что вам даже письма приходили: «Дедушка Мюллер, мы все очень хотим быть похожими на вас» - писали прибалтийские третьеклассники...

- Ну да, но советская власть была, как ты понимаешь, этим не очень довольна.

- Анекдотов много ходило - о Мюллере и Штирлице...

- ...и самый удачный из них: «Штирлиц выстрелил в Мюллера - пуля отскочила. «Броневой», - подумал Штирлиц». Коротенький такой, остроумный... Тихонов, кстати, их не любил. Я говорил: «Чего ты, Слава? - ты ж вроде с юмором. Анекдоты - это показатель народной любви: посмотри, о Чапаеве сколько». Нет, он их не воспринимал...

- После «Семнадцати мгновений весны» на вас всенародная слава обрушилась - запоздавшая?

С Борисом Ельциным, вручившим Леониду Броневому орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени, 1997 год. В 2013 году Леонид Сергеевич получил эту почетную награду I степени и является полным кавалером Ордена

- Разумеется, но лучше поздно, чем никогда. Я же как стал артистом? Я когда-нибудь должен книгу написать, что ли: «Артист поневоле». Никуда же не брали, ну никуда! Хотел в дипломаты - закрыто, в военное училище - закрыто, в журналистику - закрыто. Куда можно? В театральный, но не в Москву - Школа-студия МХАТ меня тоже не ждет, поэтому только после Ташкента туда поступить попытался.

«ОДНА ГАЗЕТА НАПИСАЛА: «ДО ЧЕГО ПОСЛЕ «СЕМНАДЦАТИ МГНОВЕНИЙ» ЭТОТ БРОНЕВОЙ ОБНАГЛЕЛ! - НЕ ХОЧЕТ ДАЖЕ ПО СЦЕНЕ ХОДИТЬ, ЕЗДИТ В КОЛЯСКЕ И РАЗ ЛИШЬ ПОДНЯЛСЯ!»

- Вы, тем не менее, ее, эту славу, ощущали, чувствовали сумасшедшую популярность?

- Наверное, да, потому что больше стал зарабатывать, но я гастролером в Мос­ков­с­ком областном театре драмы работал, и был директор такой замечательный - Тартаковский Исидор Михалыч: его сын сейчас директор «Московской оперетты». Пригласил меня «Три минуты Мартина Гроу» играть, я изображал инвалида в коляске и только в конце вставал, так одна газета написала: «До чего после «Семнадцати мгновений» этот Броневой обнаглел! - не хочет даже по сцене ходить, ездит в коляске и раз лишь поднялся!».

Однажды я говорю: «Исидор Михалыч, у меня к вам вопрос. Объясните мне: в Театре на Малой Бронной я играю до 30 спектаклей в месяц, иногда по три в день - утром, днем и вечером, и 98 рублей получаю, а у вас исполняю в колясочке эту легкую роль - и за один спектакль 69 рублей 75 копеек вы мне платите. Пять спектаклей - 300 рублей: сумасшедшие деньги! Почему?». Тартаковский ответил: «Вы знаете, я вам советую больше никому никогда этот вопрос не задавать. Получаете? Налог платите? Ну и все!».

Президент России Дмитрий Медведев поздравил Леонида Броневого с 80-летием, 2008 год Фото «ИТАР-ТАСС»

- Вы однажды признались, что истоков популярности роли Мюллера в «Семнадцати мгновениях» не понимаете...

- ...до сих пор. Я не пытался специально играть - специально же нельзя сыграть обаятельного: я шел по тексту. Какая замечательная фраза там еще есть! В монологе мой герой говорит: «Тем, кому сегодня 10, мы не нужны: они не простят нам голода и бомбежек, а вот те, что сейчас еще ничего не смыслят, они будут говорить о нас, как о легенде, а легенду надо подкармливать. Надо создавать тех сказочников, которые переложат наши слова на иной лад - тот, которым будет жить человечество через 20 лет».

- Сегодня этот фильм часто показывают - вы его смотрите?

- Нет, не могу больше! - и «Покровские ворота» тоже. Показывают, наверное, чтобы зритель возненавидел или потому, что больше транслировать нечего, но нельзя без конца «Иронию судьбы» крутить, «Семнадцать мгновений»...

- ...«Джентльменов удачи»...

- ...«Покровские ворота» - ну, хватит, создавайте что-нибудь новое.

- Цветную версию вы видели?

С первой супругой актрисой Валентиной Блиновой семейное счастье было недолгим

- Безобразие! - но я Лиознову не обвиняю: ей заплатили, она нуждалась.

- В раскрашенном виде лич­но вы стали луч­ше?

- Гораздо хуже. Один раз я вообще обратил внимание, что на экране красную повязку со свастикой «изучаю», а в это время идет текст - я его пропустил, к тому же там много документальных кадров, снятых на черно-белую пленку. Ну, «Зо­лушку» можно, наверное, делать цветной и яркой, а этот-то фильм зачем?

- В одном из интервью вы признались, что не прочь вернуться к Мюллеру еще раз...

- Нет, уже поздно.

- Но раньше можно было?

- Говорят, никогда не надо возвращаться. Вот вернулся я в Киев - дома своего не нашел: ну что в этом хорошего? До сих пор не понимаю, куда он подевался.

- Вы часто негодяев играли - почему?

- Такая морда.

- Жирная, как сказал Эфрос?

- Нет, строй лица не положительный. Положительный - у Стриженова, Ледогорова, Кузнецова...

- ...а тут - отрицательное обаяние, да?

- Наверное.

Дочь Леонида Сергеевича Валечка с портретом папы

- Актер - женская профессия?

- Да, профессия, в которой главная задача - понравиться зрителю, является женской. Мужчина не должен, не имеет права жить с задачей понравиться, это не его дело - поэтому ужасное ремесло, женское.

- Я очень люблю вашего Велюрова в «Покровских воротах» - вообще, по большому счету, потрясающий фильм, и с годами становится все лучше и лучше...

- ...да-да...

- ...а какая роль в кино у вас любимая?

- Не знаю, трудно сказать. Все любимые: когда работаешь, любишь, а потом... Это как роды: родил - и потихоньку забыл, пустил в жизнь.

«ПЕРВАЯ ЖЕНА, ВАЛЯ БЛИНОВА, УМЕРЛА, И ДОЧКА ОСТАЛАСЬ - ЧЕТЫРЕ ГОДИКА. Я НЕ ЖЕНИЛСЯ, ПОКА ИНСТИТУТ ОНА НЕ ЗАКОНЧИЛА, ЧТОБ НЕ ТРАВМИРОВАТЬ»

- Вы однажды признались: «Я был нищий, жил в коммуналке: только раскладушка и тараканы - все, что у меня было». Знаю, что вы даже в домино, чтобы прокормиться, играли...

С дочерью. Валентина окончила Институт иностранных языков имени Мориса Тореза, 27 лет проработала во Всемирной службе вещания Гостелерадио, растит дочь Ольгу

- Да, на Тверском бульваре, чтобы выиграть рубль, но я не знал правила: если выиграл, ты обязан продолжать дальше, не имеешь права срываться. Молодой был, и объяснял старикам, что мне этот рубль очень нужен... У меня же первая жена, Валя Блинова, умерла, и дочка осталась - четыре годика. Я не женился, пока она институт не окончила, чтоб не травмировать, - что ты? - а с нынешней женой 47 лет живу, скоро будет полвека: она за­мечательная!

- Нищета была жуткая?

- Ужасающая, но человек же ко всему привыкает, желудочек становится маленьким: крошку съешь - и на день хватает.

- Чтобы как-то выжить, вы, слышал, стихи узбекских поэтов переводили...

- Верно, и пару даже на высоком уровне были. Ну, не таком, как у того, кто Расула Гамзатова переводил, - я забыл, как его...

- Наум Гребнев?

К 60-летию судьба преподнесла Леониду Сергеевичу щедрый подарок — Марк Захаров пригласил его в «Ленком»

- Да-да, еврей такой старенький, жена у него художница - он перевел: «Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей...».

- Наум Гребнев...

- Какой перевод чудесный!

- Как же вы с узбекского переводили? Знали язык?

- По подстрочнику - в том же ритме его перерабатывал. Кстати, когда студентом был, работал на радио диктором - телевидения еще не было. Я открывал эфир по-русски, а мой приятель, парнишка-узбек, по-узбекски, и однажды он не пришел, а пять минут седьмого - пора начинать! Прибежало начальство, спрашивает: «Вы по-узбекски открыть можете?». - «Надо потренироваться». - «Некогда, выходите в эфир!». Я сказал: «Хорошо». Знаешь, сколько с того времени прошло? Лет 65, и та фраза мне врезалась в память на всю жизнь.

Я включил и сказал (говорит сначала по-узбекски, а потом переводит по-русски): «Говорит Ташкент, ташкентское время такое-то, передаем последние известия». Получил 12 рублей премии за то, что он опоздал, узбек мой молоденький, сказал ему: «Ну, ты меня хорошо подставил!». Он бы по-русски не смог, потому что с акцентом говорил, а я фразу, с которой обычно он начинал, запомнил.

«НИКОГДА В ШОУ-БИЗНЕСЕ НЕ БЫЛ И УЖЕ НЕ БУДУ: ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ ПУСТОБРЕХСТВО!»

- Говорят, у вас сложный характер, и в одном из интервью вы сказали: «Я рожден с ужасным чувством неуверенности в себе - я ненавижу свои глаза, свои руки, свое лицо». Вы самоед по натуре?

В роли лакея Фирса в постановке Марка Захарова «Вишневый сад»

- Да, и хотя Захарова предупреждали: «Не надо его брать: тяжелый человек, ужасающий - с ним работать нельзя, это кошмар!», Марк Анатольевич упрямый и никогда не слушает, что ему говорят. Как Любимов, которого Высоцкого просили не брать: «Он же пьяница!». - «Ну, - он ответил, - еще один пьяница, кроме вас, будет, зато артист замечательный».

- Одним больше, одним меньше...

- Что-то подобное сказал обо мне Захаров и принял, спасибо ему большое, и хотя я сыграл у него очень мало, это не важно, сколько, - главное, что театр очень хо­роший. Уш­ли, к сожалению, Пельтцер, Леонов, Ларионов, Абдулов, Янковский... Кошмар! - но это не­об­ходимость, то есть не необходимость - от этого просто не денешься никуда (нервно закуривает).

- Эпоха ушла, правда?

- Уходит - сна­ряды рвутся уже рядом.

С Людмилой Сенчиной в фильме «Вооружен и очень опасен», 1977 год

- Вы, насколько я знаю, нелюдимы и тусовок не любите...

- Ненавижу! Ни­­когда в шоу-бизнесе не был и уже не буду: терпеть не могу пустобрехст­во! «У меня часы за 300 тысяч долларов». - «А у меня за 500 тысяч»: ну и пошел ты к черту со своими часами! «Я за четыре тысячи евро купил шампанское» - ну и пей его, а я за 50 евро куплю и с удовольствием выпью. Не понимаю я этот шоу-бизнес и не хочу понимать.

- Вы однажды обмолвились: «Я не люблю людей милых»...

- Вечно улыбающихся не люблю. Есть такие, у которых улыбка с лица не сходит, и мне хочется спросить: «А какой же ты, если тебя разозлить? Наверное, страшнее, чем мрачный?». Не надо улыбаться специально. Да, я тяжелый, я в маму пошел: она нелегкой была, и я такой же, а если бываю глуп (кстати, иногда бываю, и очень), то это в отца, но талант и не очень сладкий характер - от мамы, я эту генетику чувствую...

- Деваться некуда...

- Да, и если вдруг скажут ч

В роли Яичницы с Олегом Янковским в спектакле «Ленкома» «Женитьба» по пьесе Николая Гоголя Фото Fotobank.ua

то-то не то, взрываюсь так!.. - а через пять минут думаю: «Что я наделал? Надо было тихо ответить, а я орал...». Потом обязательно нужно прощения просить, извиняться, - так стыдно! - но с возрастом, к счастью, сил взрываться уже нет.

- Несправедливости не переносите?

- Ну, она же на каждом шагу, так что приходится, Дима, переносить. Ты знаешь, Чехов людей не любил, и я его понимаю: он видел их до кишок и показывал такими, какие они есть, - беспомощными, много говорящими иногда...

- ...пустыми...

- ...ничего не говорящими. Толстой-то какой бессовестный, Лев Николаич! - прости меня, Господи! Один раз был у него Чехов в гостях, и он сказал ему: «Вам не надо писать пьесы, у вас ничего не получается», - и бедный Антон Палыч решил: «Больше писать не буду». Если бы не Немирович, который возразил: «Да что вы?! Только посмотрите: «Три сестры» (сначала они же в Александринке провалились. - Л. Б.), «Вишневый сад»...

- ... «Чайка»...

- ... «Дядя Ваня», «Иванов»... Бог с вами!». Лев Николаич думал, что пьеса «Живой труп» лучше, что ли? Ничего подобного! Ты знаешь, что мне нравится у Толстого больше всего на свете, больше, чем «Война и мир»?

- «Власть тьмы», наверное...

- Нет, не люблю я патологическое... Маленькая сказочка - «Лев и собачка»: не читал?

В Киевском «Институте сердца» с директором профессором Борисом Тодуровым, вторая справа — супруга Леонида Сергеевича Виктория Валентиновна, с которой он уже вместе 47 лет. «У меня замечательная жена, поэтому я так долго живу»

- Нет...

- Ко льву маленькую собачку пустили - сначала она дико его боялась, а он смотрел на нее, мясо жрал, а через несколько дней стал оставлять мясо и ей. Потом она им стала командовать, и когда умерла, лев три дня не ел и тоже издох - вот такая короткая сказка, замечательная. В «Войне и мире» я начинаю путаться, «Анну Каренину» вообще не понимаю: что он хотел? Показать, что женщины - проститутки и что можно изменять мужу? Ну, хорошо, ты пожилого супруга не любишь, но он же видный политический деятель, ты хоть имя его пощади - что ж ты творишь? И в конце чего ты под поезд легла - что это такое? Не понимаю я поведения Анны и всегда на стороне Каренина.

- Помните, какой был шикарный Каренин Гриценко?

- А какой он в спектакле «На золотом дне» был - ты видел?

- Он вообще гений, по-моему...

- Гений, гений! - но кончил в психиатрической больнице, бедняга. Залез в чужой холодильник, избили его, умер... Народный артист СССР, великий актер! - отчего такие финалы бывают ужасные?

- У Пельтцер вот тоже...

- С другой стороны, любой ведь финал сам по себе ужасен, каким бы он ни был. Выбросился ли из окна Белявский, или кто-то застрелился, или умер спокойно в своей постели - не важно: все равно жизнь не бесконечна, а смерть - ужасная штука. Я вот, когда у мамы на Байковом стоял, думал: как странно... Она, кстати, просила, чтобы ее сожгли, поэтому там только урна.

Я одному священнику вопрос задал: «Вот объясните мне - организм человека таков, что тоньше ни одной электроники нет: вены, артерии, капилляры, печень, кишечник, желчный, все это связано... Зачем такую изумительно сложную создавать машину, чтобы она прожила на этом свете одну минуту?». Он пояснил: «Ну, вообще-то Господь хотел сразу сделать человека бессмертным, но потом понял, что так нельзя: будет ужасно - для самого человека. Жить 500 лет? Ну, что вы, человек устанет...». Я вопрос ему задал: «А почему Господь Пушкина в 37 забрал, Лермонтова - в 26, Высоцкого - в 42, а Каганович, который убивал людей...

С Дмитрием Гордоном. «Талант — это чувство меры, значит, и в том, сколько жить, надо меру знать. Дотянуть до состояния, когда ты беспомощен, ужасно» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- ...дожил почти до 100...

- ...да, сидел и играл в домино? В чем дело? Это что, дьяволы побеждают?». - «Может быть, - сказал батюшка. - Против Господа множество черных ангелов - видимо, иногда они берут верх». - «А что, Бог не вмешивается? Он ведь решает, сколько кому жить?». В общем, на все воп­росы священник ответить не мог, и больше я не допытывался.

«ПОД СТАРОСТЬ ЖИЗНЬ ТАКАЯ ГАДОСТЬ... БОРЬБА СО СМЕРТЬЮ - СЛОЖНАЯ ВЕЩЬ...»

- Вы очень интересно об Анне Карениной рассуждали, а я знаю, что женщины вас очень любили, но Людмила Сенчина рассказывала мне, что когда вы снимались с ней в постельной сцене в картине «Вооружен и очень опасен», чересчур были зажаты - на удивление (боялись, как отнесется к этой сцене супруга). Сенчина до сих пор не может понять, что с вами тогда происходило, по ее словам, даже ­оператор вам предложил: «Леонид Сергеич, ну е-мое, вам показать, что ли?»...

- Да не был я там зажат: брал ее за грудь как следует, когда нужно было...

- Понравилось?

- Ну, большая грудь, хорошая, ложился на нее - по роли так было положено. Кстати, с Сенчиной мы чуть не разбились: там тарантасик был на двоих, мы сели - и лошадь понесла. Я думал, конец: впереди стальной трос, где надо остановиться... - как я с той лошадью справился, не понимаю. Я испугался, Люда сидела справа, колясочка узенькая...

- Вам 85 лет: какое оно - ощущение возраста при такой ясности ума? Вот я с вами общаюсь - и восхищен, честно!..

- Ну, Пушкин же сказал: «Под старость жизнь такая гадость» - откуда он это в 27-28 лет знал? Чувствовал, наверное, по своему отцу видел, по матери, по дядьке, который забрал у него в долг все деньги и не отдал. Какое ощущение? Разумеется, нелегко, работать все сложнее, но не работать в нашей стране нельзя. Может, если бы я в Голливуде снялся, обеспечен бы был так, что хотел бы - работал, не хотел - не работал, а у нас это невозможно.

- А жить, Леонид Сергеевич, хочется? Усталости нет?

- Иногда есть, причем ужасная, но это не значит, что... Хочется, у меня замечательная жена, поэтому я так долго живу: она ухаживает за мной, как за ребенком.

- Ваши отец и мать, тем не менее, долгожителями были...

- ...да...

- ...и по законам генетики вы тоже должны жить долго...

- Не обязательно: Саша Лазарев вон в 73 умер, а родители жили до 90 с лишним. Это не показатель, понимаешь?

- Я все-таки хочу, чтобы вы жили 120 лет, и искренне этого вам желаю...

- Талант - это чувство меры, значит, и в том, сколько жить, надо меру знать. Не нужно перебирать и в этом, потому что дотянуть до состояния, когда ты беспомощен и ничего не можешь, ужасно. Думаю, Белявский специально выбросился из окна...

- ...мне тоже так кажется...

- ...потому что он сильным был парнем, хотя и говорят, что жил на третьем этаже, а выпал почему-то с пятого и из коридора, где подоконник огромный... Не знаю, что это было, пускай расследуют...

Уходят, уходят, уходят... Олега Ивановича Янковского я очень любил. (Пауза). Ты представляешь, за три дня до смерти он сел и составил список, кому хочет полмиллиона рублей дать - из своего фонда: Захарову, Броневому, Ярмольнику, Любшину... Там 10 человек было, с кем он работал, и вдова его Люда Зорина позвонила: «Вы не хотите причитающиеся вам деньги забрать?». - «Как «не хочу»? Сочту за честь! Когда же он это написал?». - «За три дня»: это каким надо быть человеком, а? - зная, что умираешь, думать о других! На последней «Женитьбе» Янковский уже не мог стоять. Я говорил: «Олег Иваныч, сядьте, тут это не важно...». - «Да?». - «Ну, конечно. Присядьте». Он сел...

(Грустно). Борьба со смертью, Димочка, сложная вещь...

P.S. За помощь в подготовке интервью  благодарим киевский отель «Пре­мь­ер-Палас» и его генерального директора Алек­сандра Тарасовича Литвина.