(Окончание. Начало в первой, второй и третьей частях.)

«Я буду у людей побираться, — пригрозил Хрущев бывшим соратникам. — Мне подадут, а вам нет»

— Что, став пенсионером, Никита Сергеевич делал? Не пытался ли у себя на даче выращивать кукурузу?

— Сначала освоил гидропонику — выращивал овощи на питательных растворах, без почвы (сейчас это дело обыденное, а тогда было последним криком моды). Отец старался внедрить новаторский метод вокруг Москвы, за что его, кстати, потом очень ругали, и из интереса занялся этим лично. У него была переводная научная английская книга, по которой он делал растворы, а потом построил себе теплицу под помидоры и огурцы. Был у него и огород, где кукуруза росла, а рядом стояло дерево, в кроне которого жили грачи, — маленькую едва проросшую кукурузу они нещадно выдергивали. Охранники предлагали: «Давайте их перестреляем», но отец отрезал: «Не дам». Закрывал грядки ветками, но грачи все равно пролезали внизу.

— Никита Сергеевич любил фотографировать?

— Молодым, еще до войны, — у него был фотоаппарат, он снимал...

— А после отставки?

Хрущев проживал остаток дней в глубокой изоляции, соратники по партии не столько о нем забыли, сколько демонстративно игнорировали

— Когда вышел на пенсию, фотографировал очень много, но не могу сказать, что это любил. Говорил: «Убиваю время».

— У вас его фотографии сохранились?

— В основном отец делал слайды — их целый чемодан остался. Что-то есть у меня здесь.

— Книгу, из этих слайдов составленную, издать не собираетесь? Было бы интересно...

— Ну, если кто-то захочет помочь — буду рад. Кстати, во времена Ельцина Союз журналистов устраивал выставку Хрущева-фотографа.

— После отставки на дачу к Никите Сергеевичу приезжал Евтушенко, внучка Юля привозила Высоцкого... Правда ли, что никто из кремлевских друзей так его и не навестил?

— Для тех, кто хотел, двери были открыты — отца, например, часто проведывали мои друзья, ракетчики. Никакого запрета на посещения — мол, вас не пустят! — не было, но политики испарились. Им говорили: «Не рекомендуем», в частности, приятелю Никиты Сергеевича послу Югославии в СССР Велько Мичуновичу прямо сказали: «Можете к Хрущеву поехать, но тогда вас больше никто не примет в Кремле», и он не рискнул.

Никита Сергеевич с фоторужьем. «В основном отец делал слайды — их целый чемодан остался»

— Даже Микоян, его старый друг, не приехал ни разу?

— Ну, Микоян, он же между капельками... Анастас Иванович поздравил отца по телефону с Новым, 65-м годом, и за это на Президиуме ЦК ему, говорят, сильно врезали. После этого он уже никогда не звонил и не приезжал, хотя венок на могилу, будучи уже в отставке, прислал.

— Большой поступок!

— Может, и небольшой, но поступок. Знаете, венков ведь почти не было: официальный от Совета Министров, от семьи и от Микояна — все...

— Хрущев был в отставке, маршал Жуков — тоже: уж им-то ничего встретиться не мешало...

На пенсии Никита Сергеевич увлекся любительской фотосъемкой. «Но не могу сказать, что он это любил. Говорил: «Убиваю время»

— Понимаете... Жуков отставку свою отцу не простил, и мемуары его написаны не скажу что тенденциозно, но специфически. С Хрущевым они были в близких отношениях — начиная с Киевского округа и затем всю войну, но Никиту Сергеевича он всего дважды упоминает. Первый раз — дескать, приехал куда-то на фронт, а потом к Хрущеву зашел — у него всегда можно было хорошо покушать, а второй раз — что Хрущев ехал вместе с Ватутиным, их обстреляли националисты, Ватутин закрыл его своим телом...

— ...и погиб — это правда?

— Неправда. Хрущева вообще там не было — Ватутин ехал один. Потом Жукову передали, что он кое-что напутал. «Да, ошибся», — согласился прославленный маршал, но эта легенда ему нравилась: Ватутин из-за Хрущева погиб.

— В отставке Никита Сергеевич надиктовал несколько тысяч страниц откровенных воспоминаний, которые были затем изданы на 16 языках. Ему ведь, насколько я знаю, запрещали писать мемуары...

— Да, это так, но видите ли, в чем дело... Он был сильной личностью, а противостояли ему люди слабее, поэтому применить репрессии: посадить в кутузку или под домашний арест, отобрать магнитофон — они не решались. Первым с ним пообщался на эту тему член Политбюро ЦК украинец Андрей Павлович Кириленко...

Сергей Никитич и Никита Сергеевич на берегу реки Истры. Октябрь 1969 года

— Пригласил или вызвал?

— Вызвал, и они крепко поговорили. Кириленко сказал, что писать историю — прерогатива ЦК, на что Никита Сергеевич ответил, что, как любой человек, имеет право читать и писать. Его воспоминания — это опыт, который передает людям, «а вы, — сказал, — действуете, как Николай I, запрещавший Шевченко писать и рисовать». Не договорились ни до чего. Хрущев заявил: «Вы можете у меня отобрать дом, пенсию — все, что хотите, — работать пойду. Все-таки знаю слесарное дело и на жизнь себе заработаю». Потом чуть подумал, решил, что хватанул лишнего... «Нет, — уточнил, — я буду у людей побираться. Мне подадут, а вам нет» — на этом разговор закончился.

— Во время одного из следующих посещений здания на Старой площади Никита Сергеевич взбрыкнул: «В нарушение Конституции вы утыкали всю мою дачу подслушивающими устройствами — сортир и тот не забыли: тратите народные деньги на то, чтобы слушать пердеж». Ваш отец, чувствуется, конкретно с бывшими соратниками говорил...

Никита Сергеевич с внуком Алешей Аджубеем на даче в Ново-Огарево, 1959 год

— Да, и есть даже запись этой беседы, которая с точки зрения здоровья дорого ему обошлась. После нее у него еще один случился инфаркт, но он был твердый человек, отстаивал свою точку зрения. Больше всего отца убивало не то, что его отставили от власти или подслушивают, а то, что сделанное им пошло насмарку: экономические реформы свернуты, снова вернулись к неописуемым военным расходам, жизнь ухудшается, продуктов все меньше и меньше, жилищные проблемы не решены. В мемуарах он обо всем этом писал — мыслил государственными категориями.

— Он переживал, что его заслуги в Великой Отечественной войне замалчиваются?

— Очень, особенно когда однажды услышал, как... Генерала Батова, короче, спросили: «Бывал ли Сталин на фронте?». И ответил: «Не знаю». Ему следующий вопрос задали: «А Хрущев в Сталинграде?». Он снова: «Не знаю». Отец вскипел: «Вот мерзавец! Мы же там с ним рядом от начала до конца просидели». Очень обиделся, когда ему зажали медаль в честь какого-то юбилея, которую давали всем.

«Пока я приехал, отец уже умер. Возле лестницы стояли здоровенные реаниматоры, а стена была забрызгана кровью»

— Это правда, что Никита Сергеевич несколько раз заговаривал с вами о самоубийстве?

— О том, что хочет уйти из жизни, не говорил и, надеюсь, не думал, однако в последний год сильно сдал и признавался в сердцах: «Не знаю, зачем жить... Стал никому не нужен — зря только хожу по земле...».

Никита Сергеевич и его верные друзья — овчарка Арбат и грач Кава. Петрово-Дальнее, 1966 год

— Оружия у него не было?

— Был полный шкаф ружей, а также три пистолета, подаренные на 70-летие КГБ.

— При случае, следовательно, мог нажать на курок?

— Ну конечно. Когда начальник охраны спросил: «Может, вы пистолеты сдадите?», он на него так посмотрел, что больше этот вопрос не возникал. Потом уже, после смерти отца, я их сдал.

— Никита Сергеевич прожил остаток дней в изоляции и умер, забытый соратниками по партии. Как он умирал?

— Случился очередной инфаркт. Поехал к Раде на дачу, там прихватило сердце... Ночью маме сказал: «Что-то мне страшно». Она с ним посидела, зажгла свет... Днем вызвали его доктора Беззубика, тот постановил: «Надо в больницу». Отец попросил: «Только не на вашей каталке — давайте машину вызовем». Ехал спокойно: шутил, разговаривал. Увидел поле и оживился: «Хорошая кукуруза», по краям дороги заметил яблони, порадовался на улицах Москвы каштанам — вспоминал, как уговаривал озеленителей их сажать...

Сначала Никита Сергеевич относительно неплохо себя чувствовал. Я книжек ему натащил, и вроде, когда в последний раз виделись, ничто беды не предвещало, а затем у него развился инфаркт, и он уже слег: опять монитор, кислород — и конец.

Нина Петровна Хрущева и супруга 34-го президента США Дуайта Дэвида Эйзенхауэра Мэйми. Вашингтон, Белый дом, 1960 год

— Вас вызвали?

— В тот день мы к нему приходили, а потом он уснул — вроде бы стало лучше. Уже и Юля из Киева прибыла, и Рада, и мама — все собрались... Вы еще молодой человек, больничного опыта не имеете, а когда там лежишь и тебя без конца посещают, думаешь: «Ну хоть бы минутку от вас всех отдохнуть», поэтому мама сказала: «Мы тут побудем, а ты отправляйся домой». Сестры тоже уехали, а потом мама мне позвонила: «Отцу плохо».

Я жил в Староконюшенном переулке: оттуда до улицы Грановского, где Кремлевская больница находится, пешком минут 15, а на машине — буквально две. Пока я приехал, отец уже умер... Возле лестницы, помню, стояли здоровенные такие реаниматоры... Я в палату зашел, а стена кровью забрызгана...

Хрущев с женой в Петрово-Дальнем, 1971 год

— Кровью?

— Да. Открытый массаж сердца делали, но все было кончено...

— Что вы почувствовали, увидев мертвого отца?

— Мне стало страшно — я очень любил его и ничего, кроме страха, не ощущал. Я, кстати, как Чарли Чаплин в фильме «Диктатор», все время оставался последним. Помните, там в самом начале из огромной пушки «Большой Берты» падает неразорвавшийся снаряд и нужно к нему подойти? Офицер приказывает стоящему у него за спиной капралу: «Пойди!», тот оборачивается назад, к рядовому: «Пойди!», и так продолжается, пока очередь не доходит до Чаплина. Он поворачивается и видит: за ним никого нет — значит, надо идти самому... Так вот и я...

Все были в шоке и ушли — я остался один. Врач, как полагается, когда тело отвозят в морг, сказал: «Золотые коронки пересчитать надо». У них это полагалось указывать, как в анкете.

Никита Хрущев, Нина Петровна, Екатерина Фурцева (третья слева в первом ряду). Подмосковье, начало 60-х

— Потому что санитары могли их вырвать?

— Трудно сказать: могли — не могли... Не думаю, что в морге Четвертого управления подобное было возможно, но меня это резануло...

— В день смерти Хрущева обыск на его даче произвели?

— Обыска не было, но сразу же опечатали и комнату Никиты Сергеевича, и дачу. Я остался в Москве решать вопросы: умер отец в субботу, никого нет, где хоронить, как прощаться с ним, неизвестно, — а сестры и мама на дачу поехали. Приезжают, а она заперта, стоит часовой.

— Кошмар!

— Чуть позже дом все-таки отперли, но комната отца на замке осталась. При Брежневе была введена процедура: когда любой значительный человек умирал, его квартиру тут же опечатывали, чтобы изъять все документы, но в связи с тем, что Никита Сергеевич был предусмотрительным, изымать было нечего. Мы с ним заранее договорились: если он вдруг в больнице окажется, я забираю бобины с пленкой, — поэтому на магнитофоне стояла чистая.

«Больше всего отца убивало не то, что его отставили от власти, а то, что сделанное им пошло насмарку»

— Скромный некролог в главной газете советских коммунистов «Правде» появился только спустя два дня после смерти Никиты Сергеевича — фактически в день его похорон...

— Да, чтобы никто не успел его проводить.

— Обидно вам было?

— Очень — и то, что принятых в таких случаях слов «с глубоким прискорбием» не было, и остальное. Потом, через много лет, мама мне говорила: «Я спать не могла, все с Брежневым ночью мысленно разговаривала»...

— Не по-человечески получилось, правда?

— Понимаете, это для вас эти люди — символы, а для меня Брежнев — Леонид Ильич, Подгорный — Николай Викторович, да и все остальные — старые знакомые...

— Когда отец был в силе, они, наверняка, перед вами заискивали?

— Ну, это вы несколько преувеличиваете.

— Хорошо: скажем так, выказывали расположение...

— Выказывал расположение один Шелепин: он мне звонил, поздравлял с днем рождения, а остальные ко мне относились как к сыну товарища, да и отношения там не такие были, чтобы уж очень заискивали. Все они славословили — вот это да, полагалось.

С внуками Никитой и Алешей и сыном Сергеем

— «Наш дорогой Никита Сергеевич»...

— ...какие-то приводили цитаты, а дома, со мной встречаясь, были просто дружелюбны. Леонид Ильич иногда приходил: не пил, но коньячком немножко попахивал...

— ...и одеколоном...

— Да, веселый, приятный!

— Человек-праздник. Кто-то из членов Политбюро выразил родным и близким Никиты Сергеевича соболезнование?

— Нет, и вообще, началось хамство. Из-за границы семье стали присылать соболезнования люди большие, маленькие...

— ...президенты...

— ...и не президенты, но все эти послания приходили с большой задержкой, в совершенно свинском состоянии, то есть грязные, мятые (о том, что открытые, уже не говорю). Что-то нам доставляли, что-то нет...

Из книги Сергея Хрущева «Хрущев».

«Мы, если честно, ждали, что позвонит кто-нибудь из членов Политбюро, ведь и с Брежневым, и с другими отец не только проработал десятилетия — большинство из них выросли под его руководством, они дружили, ходили друг к другу в гости, хорошо знали маму, да и всю нашу семью. Смерть всех уравнивает, и что, в сущности, значат перед ней людские ссоры и политические конфликты?

Жизнь на пенсии Никите Сергеевичу скрашивали семья, мемуары, над которыми он усердно трудился, и некоторые увлечения. Например, гидропоника. «Отец выращивал овощи на питательных растворах, без почвы (сейчас это дело обыденное, а тогда было криком моды)»

Никто из них так и не позвонил...

Поздно вечером мы включили радио. Желая избавиться от подслушивания, вышли на крыльцо — так и сидели там на скамейке в темноте холодной ночи, слушая сквозь помехи и работу глушилок различные «голоса». Все они, кроме московского радио, говорили о смерти отца, зачитывались соответствующие сообщения, комментарии, воспоминания.

Проскользнуло в эфире и первое официальное соболезнование в адрес cоветского правительства — его направил малоизвестный в ту пору политический деятель Мадагаскара Дидье Рацирака, который впоследствии стал президентом этого государства. Видимо, там, на Мадагаскаре, не очень разбирались в тонкостях наших внутренних взаимоотношений, но международный протокол знали».

— Кто-то из высокопоставленных соратников Никиты Сергеевича на похоронах присутствовал?

— Не было никого, и вообще, провожали его те, кого допустили. Были мои друзья по КБ Челомея, по институту электронных управляющих машин (они же несли гроб), еще какие-то люди со стороны.

— Евтушенко приехал?

— Да — покрутился и вскоре исчез. Евгений тоже неблагонадежным считался, а это же очень опасно. Мама спросила: «А кто выступит?». И снова я оказался последним Чарли Чаплином. Понимал, что наверху не хотят никакого митинга, но раз она попросила, подошел к управляющему делами ЦК Павлову: «Митинг будет?». — «Нет». — «А если кто-то захочет сказать пару слов?». В ответ он рукой махнул: «Делайте что хотите». Я понимал: внутри ЦК тоже всем было неудобно. Дали указание официальный митинг не проводить — Павлов его исполнял, а если кто-то что-то на месте придумает, его дело сторона: распоряжений насчет этого не было.

Хотя на смерть Хрущева власть отреагировала лишь скромным некрологом в газете «Правда», проститься с Никитой Сергеевичем пришло много народу. На переднем плане сын Сергей и дочь Рада. Москва, Новодевичье кладбище, сентябрь 1971 года

Отправился я искать ораторов. Среди провожающих был старый большевик, приятель Никиты Сергеевича еще по Донбассу. Все говорят: «Дайте ему слово!». Я к нему, а он: «Нет, я себя плохо чувствую». Выручила Надя Диманштейн — тоже большевичка из Донбасса. Сама вызвалась: «Я выступлю».

— Терять нечего!

— И тому терять было нечего, но видите — воздержался. Подошел я и к Евтушенко: «Женя, ты что-то скажешь?». Он замялся: «Понимаешь, в молчании есть что-то более значительное» — и исчез. Я на него не обиделся: зачем Жене в тот момент неприятности были?

— У него их и так хватало...

— Да, и я к нему до сих пор с большим уважением отношусь. Потом Вадика Трунина спросил, был такой сценарист. Он: «Я выступлю, но совершенно не знаю, о чем говорить». Ну я и сказал: не надо...

Кстати, появился Евтушенко, когда уже памятник сделали. Думаю, Жене в первую очередь было перед собой неудобно, что он слинял... Пытался замолить грех — так же, как теперь, на старости лет, когда всем своим бывшим девушкам пишет стихи — в вашем интервью я их прочитал. Когда устанавливали памятник, он и маму мою встречал, и что-то об отце говорил — при всех, на виду, зная, что это будет записано.

(Продолжение. Начало в № 24 - 28, № 30 - 35)

«НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ НЕ ВЫДЕРЖАЛ: «СКОРО МЫ ВАШ КАПИТАЛИЗМ ПОХОРОНИМ»

- По-моему, после смерти отца вы не могли не задумываться, что с Советским Союзом произошло бы, если бы в те годы у руля страны не стоял Никита Сергеевич...

- А кто это знает?! Георгий Максимилианович Маленков прийти к власти не мог, он не человек власти, но если бы ему повезло, как Горбачеву, было бы так же, как при милейшем Михаиле Сергеевиче. Если пришел бы Лаврентий Павлович, жили бы мы в ГУЛАГе, а если бы Жуков взял власть, думаю, мы бы...

- ...маршировали...

- ...если не в окопах сидели. У каждого человека свой почерк, но всех этих альтернативных историй я не люблю.

«Я своей жизнью доволен, удовлетворен тем, что смог сделать, горжусь отцом. К тому же у меня прекрасная жена, дети, внуки». Сергей Никитич с супругой Валентиной Николаевной Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Во время Карибского кризиса Никита Сергеевич - вкратце напомню - был фактически в 20 минутах от войны с Соединенными Штатами. Он пригрозил Западу кузькиной матерью, прославился крылатой фразой в адрес Америки: «Мы вас закопаем», стучал по трибуне ООН ботинком, а вы, как и Светлана Аллилуева, дочь Сталина, эмигрировали за океан и стали американским гражданином. Как бы отнесся к этому ваш отец, не перевернулся бы трижды в гробу?

- Давайте сперва уточним то, что вы перечислили. Кузькиной матерью отец пригрозил не столько чтобы кого-то попугать, сколько чтобы посмотреть, как переводчик Суходрев это переведет, и, как тот рассказывал, наблюдал за его терзаниями с большим любопытством.

- Как же эту идиому перевели?

- Суходрев - человек опытный: посмотрел в словаре и перевел не «мать Кузьмы», а как полагается. Дальше. Отец не говорил: «Мы вас закопаем»... Это произошло в 56-м году на приеме в польском посольстве. В то время всякий раз, когда на таких мероприятиях речь заходила о Венгрии, американский посол (тогда им был Чарльз Болен) вставал и шел прямиком на выход, а за ним следовали остальные послы...

- ...западных стран?

С Фиделем на трибуне Мавзолея, справа — Ворошилов. Москва, начало 60-х

- Да. Первый раз наше руководство обратило внимание на этот демарш в Кремле, потом это повторилось где-то еще, а тут в третий раз случилось. Когда была упомянута тройственная англо-франко-израильская агрессия в Суэцком канале, все западные дипломаты стали покидать помещение, и Никита Сергеевич не выдержал, бросил им в спины: «Если не хотите слушать, лучше не приходите, и вообще, скоро мы ваш капитализм похороним». Все, больше ничего не было, но это обросло невероятными подробностями - так же, как и история с ботинком...

- Неужели она тоже придумана?

По мнению Сергея Никитича, история о том, как Хрущев стучал ботинком на трибуне ООН, — советская пропаганда, «чушь, которую подхватили и стали пугать людей». Никита Сергеевич на заседании ООН, октябрь 1960 года

- Ну, это же пропаганда - эту чушь подхватили и стали пугать людей.

- То есть ботинком Хрущев не стучал?

- По трибуне - нет. Непреднамеренно Никите Сергеевичу наступили на ногу, и он потерял ботинок - кстати, на самом деле это была сандалия. Ее принесли, но наклониться, чтобы обуться, Хрущев из-за своей комплекции не мог (и я не могу), а тут выступавший филиппинец бросил руководителям СССР: «Что вы тут о колониях говорите? Сначала освободите от колониализма восточноевропейские страны!». Первым с протестом вскочил румын, а затем, чтобы дать отповедь, к трибуне стал рваться сам Никита Сергеевич. Поднял одну руку, другую, а поскольку председательствующий ирландский представитель Болдуэн этого не увидел, схватил лежащую перед ним сандалию и постучал по столу. Добившись слова, оставил ее и пошел к трибуне...

- В одном носке, не обув ногу?

- А как же еще? Надеть сандалию он не мог.

- Потрясающе!

- В таком виде объяснил филиппинцу, что тот холуй американского империализма, а так как был полемистом, с которым даже Никсон тягаться не мог, дискуссия повернула в другое русло. Оппонент стал возражать, что слово холуй - непарламентское и помещать его в стенограмму нельзя, Никита Сергеевич уточнил: «А кто ж вы тогда?»...

Говорили, в общем-то, препирались, и филиппинец согласился в конце концов на лакея. Тогда отец сошел с трибуны, но не направился к своему месту, а уселся на столе рядом. Мне об этом рассказывал дипломат, который тогда в ООН служил (он и сейчас еще жив - французский армянин, забыл его фамилию). Дескать, Хрущев рядом с ним умостился. «Я, - сказал, - с вами тут посижу, а то сейчас этот парень опять что-то брякнет, ему возражать придется, а отсюда к трибуне ближе». Вот и весь случай.

- Живой человек, смотрите!

Встреча первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева с президентом Соединенных Штатов Джоном Кеннеди в Вене, 1961 год

- Журналисты этого своими глазами не видели, потому что сидели в баре, а когда прибежали, не было ни ботинка, ничего. Тогда Ассошиэйтед Пресс и распространило сообщение, что Хрущев снял ботинок, стучал им, после чего надел и опять снял, - всякую ерунду.

- Русский медведь якобы...

- Ну а поскольку на самом деле этой истории не было, откуда взяться снимкам? Потом в интернете появился монтаж, который и ваш уважаемый «Бульвар», кстати, тоже опубликовал: вроде Хрущев, и в руке у него нечто расплывчатое - типа ботинок, но серьезные люди на Западе таких фото не принимают. «Нью-Йорк таймс», когда меня публикует, все до последнего момента выспрашивает, уточняет: «Откуда вы это взяли?», потому что отвечать им, а вам претензий никто не предъявит, поэтому вы рады стараться, и «Известия» тоже. Русские люди, ну и украинцы, к нормам таким еще не приучены.

- Выглядит тем не менее экзотично: постучать на империалистов сандалией!

- Ну, чего не было, того не было, а теперь к вашему возвращаюсь вопросу... Понимаете, когда я женился, отец ничего мне не говорил, хотя моя первая жена, по-моему, ему не нравилась (и разводиться когда хотел, он не вмешивался). В Америку я приехал не в знак протеста и не в эмиграцию, а потому что Том Уотсон, у которого выступил, пригласил меня в свой институт поработать. Он, кстати, принимал Никиту Сергеевича у себя на заводе в 59-м году и сказал, что Хрущев очень похож на его отца: быстро находит со всеми общий язык.

Никита Сергеевич, вице-президент США Ричард Никсон и Леонид Брежнев на американской национальной выставке в Сокольниках. Москва, начало 60-х

Я приехал, а через неделю в Москве произошел путч, появился ГКЧП, и еще через два месяца развалился Советский Союз. Друзья мне сказали: «В институте такие дела, что лучше не возвращайся», тем более ушел я из замдиректоров, а мой зам вместо меня эту должность занял, и я вроде ни при чем оказался. Здесь между тем было интересно: и студенты, и книжки писал. Остался на год, потом еще на год - так и прижился.

Когда мы были в разных лагерях, я даже не подумал бы перебираться сюда, а когда уже так получилось... Думаю, отец ничего бы мне не сказал. Я здесь, Битов и Плисецкая в Германии, Вася Аксенов во Франции жил... Понимаете, ко мне придираются потому, что Хрущев, и чтобы еще раз Никите Сергеевичу насолить.

Вот показали недавно фильм «Сын за отца» - там историк Жуков (есть такой) всякие гадости говорит. Взяли мои интервью, он объяснял, где я не прав, а предварили показ анонсы: «Хрущев демонстративно отказался от российского паспорта» - и так далее. Ну что с этим поделаешь? Я тогда был в Москве, потому что у меня сын умер, и когда проходил таможню, показал свой российский паспорт. «О-о-о!» - услышал, будто какой-то подвиг совершил. Американцы, кстати, тоже в такие же игры играют. «О! - говорят, видя меня. - Я как-то не чувствую, что живу в Америке». Я в свою очередь им отвечаю: «Не могу понять, что потеряли они и что приобрели со мной вы»...

«Я БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫМ ЧЛЕНОМ АМЕРИКАНСКОЙ ДЕЛЕГАЦИИ, КОТОРОМУ ФИДЕЛЬ КАСТРО ОТКАЗАЛ В ВИЗЕ»

- Для оформления гринкард вам нужны были рекомендации двух уважаемых в США людей...

Никита Хрущев во время поездки по США, сентябрь 1959 года

- Примерно шести.

- Это правда, что среди этой шестерки бывший президент Никсон и экс-министр обороны Макнамара?

- (Удивленно). Вы даже это знаете? Макнамара в тот момент рядом со мной находился - мы занимались Карибским кризисом. Вот, кстати (показывает), он на фотографии. Том Уотсон тоже дал мне рекомендацию, а мой лойер, то есть адвокат, Данилов (бывший русский, правда, не из России, а из Китая) - такой проходимистый. Направил письмо Никсону, мол, не хотите ли дать Хрущеву рекомендацию? - и тот написал, что поддерживает и очень рад.

- Слышал, что когда-то преданно любивший Никиту Сергеевича Фидель Кастро не дал вам кубинскую визу...

- Да, это тоже правда. Собственно, из-за Кубы я сюда и попал, потому что именно там начал проект по изучению Карибского кризиса профессор Джим Блайт, а потом он приехал в Москву и мы познакомились. Он стал меня приглашать, представил Тому Уотсону...

В 1994 году в Гаване состоялась конференция, на нее пришел Фидель Кастро и как начал с утра говорить, так только вечером закончил. В 2002 году мы снова должны были туда полететь, но я подарил им свою книжку, в которой пишу, как в конце кризиса, когда Кастро предложил отцу стрельнуть по американцам...

Кубинский лидер испытывал к Никите Сергеевичу искреннюю симпатию, а сам же Фидель Кастро, как истинный революционер, вызывал у Хрущева почти детское восхищение

- Такое вот предложил?

- Ну конечно! Там, на самом-то деле, все более сложно, но я не буду сейчас вдаваться в подробности. В общем, когда он это сказал, Хрущев ответил: «Молодой человек не понимает, что ракеты поставили не для того, чтобы стрелять, а чтобы предотвратить вторжение». Говорят, Кастро очень не понравилось, что, во-первых, он молодой человек, а во-вторых, что не понимает, короче, я был единственным членом американской делегации, которому Фидель отказал в визе. Ну, ничего - там очень кусаются комары, к тому же сильно гремит кондишн, и из-за этого трудно спать.

- Скучаете ли вы по России и сможет ли она, на ваш взгляд, когда-нибудь жить при демократии?

- Я не могу сказать, что скучаю... Там дети, внуки, друзья, и здесь дети, внуки, друзья, а что значит по чему-либо скучать? Когда вы эмигрант, особенно если прибыли по еврейской линии и у вас перед этим все отняли, ностальгия возможна, а у меня два паспорта: куплю завтра билет на самолет и... Когда умер сын, сообщение мне пришло по интернету, и уже через пару часов я летел в Москву - вот и сейчас могу туда полететь, поэтому о скуке нет речи. Я занят - приезжаю и уезжаю...

- Сегодняшняя Россия вам нравится?

- «Бачили очi, що купували», - повторю я в ответ. Нынче Россия более демократичная, чем была при царе-батюшке и при коммунистах, более организованная, чем при Ельцине. Понимаете, процесс перехода к демократии очень длинный, потому что ее краеугольный камень - не выборы, не провозглашение свободы прессы и не независимость судей: все это можно имитировать. Демократия утвердится, когда люди поймут, что закон важнее доброго слова правителя, иными словами, если соврал под присягой о том, что Моника Левински сидела у тебя на коленях, совершил преступление, потому что врать под присягой нельзя. Можно лгать об Ираке, о чем угодно - но только не под присягой.

«Угощайтесь, дорогой кубинский генацвале!». Никита Сергеевич с Кастро в абхазской деревне. 1963 год

Демократия в России будет неизбежна лет через 50, а в Украине, если исходить из нормального исторического процесса, может, лет через 20-30, потому что во Франции революция свершилась в 1789-м, а устойчивой демократия стала после де Голля - это уже 1969 год, то есть почти два века прошло. Какие-то изменения к лучшему происходят, и я, например, считаю отказ Путина при всех проблемах идти на третий срок таким же прецедентом, как нерасстрел антипартийной группы Молотова в годы Хрущева. Наследникам Путина нарушать Конституцию будет уже значительно труднее, хотя Медведев нашел способ, как пребывание у власти продлить.

- Вы как-то назвали Путина сталинистом...

- Нет, я его так не называл. Путин отказался переименовывать Волгоград в Сталинград, он до какой-то степени противится этим движениям, а ведь в России очень сильное сталинистское лобби - и кагэбэшное, и военное, и общенародное. Кто его прикрывает в правительстве - не знаю, но кто-то это делает точно. Что Путин лично - сомневаюсь, потому что тогда бы он позволил Церетели (не заказал, позволил!) поставить вождю памятник и с переименованием Сталинграда пошел бы навстречу...

- ...пожеланиям общественности...

- ...да, а Путин лавирует. К сожалению, сталинизм сегодня в России - данность, так же как негативизм к Украине, как расизм, который сменил такой же ужасный антисемитизм. Вообще, когда убивают людей только за то, что они таджики, кубинцы, негры или кто-то еще, - это страшно, тем не менее перемены идут. России преобразовываться в демократию труднее: чтобы найти какой-то баланс, должно быть в стране разделение. Вот Украина продвинулась дальше, она уже разделена: одни-другие борются между собой, но это может быть очень разрушительный процесс, потому что он отрицательно влияет на экономику. Россия сидит на нефтяной игле, она объединена вокруг Путина, которому так же, как когда-то Хрущеву, говорят: «Дорогой Владимир Владимирович», «Блестящий план Путина»...

Хрущев с первым министром промышленности Кубы Эрнесто Че Геварой. 1960 год

- ...«Перевыполним»...

- ...«Оправдаем надежды», «Построим», «Догоним Португалию»...

«Я ОЩУЩАЮ СЕБЯ ГОРОЙ, КОТОРАЯ НЕ ИДЕТ К МАГОМЕТУ»

- Вопрос снова из области: что было бы, если бы... Как вы думаете: смог бы Никита Сергеевич Хрущев руководить современной Россией?

- Знаете, есть такой анекдот. Одного рабочего спрашивают: «Ели бы ты стакан выпил, смог бы работать?». - «Да». - «А два?». - «Да». - «А три?». - «Ну видишь, - сказал тот, - работаю». Так вот и я отвечу: «А почему бы не смог? Конечно же, смог бы».

Если мы говорим о хрущевской идеологии, она другая была, но Никита Сергеевич был человеком практическим и, если бы жил сейчас, был бы очень успешным руководителем. Кстати, все его собеседники из западного мира говорили: «Никита Сергеевич, если бы вы не пошли в политику в СССР, какой бы из вас президент компании вышел!».

- Наша беседа была интересной и долгой, поэтому, дабы не злоупотреблять вашим временем и вниманием, закругляюсь. Счастливо ли, Сергей Никитич, сложилась у вас жизнь и никогда ли не сожалели вы, что не родились в семье обычного рабочего или инженера?

- Я своей жизнью доволен, удовлетворен тем, что смог сделать, горжусь отцом. Если бы у меня были другие родители, может, и ими гордился бы, но достались мне эти. К тому же у меня прекрасная жена, дети, внуки - все нормально.

- Осталась ли у вас до сих пор сыновняя любовь к отцу?

«Я своей жизнью доволен, удовлетворен тем, что смог сделать, горжусь отцом. К тому же у меня прекрасная жена, дети, внуки». Сергей Никитич с супругой Валентиной Николаевной Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Конечно - мы ведь всегда были близки. Я делаю все, чтобы сберечь какую-то память о нем: написал уже три книги, издал отцовские мемуары...

- Сейчас вы примерно в том возрасте, в котором Никита Сергеевич был во время горьких событий - отставки, ухода на пенсию. С годами вы стали лучше отца понимать?

- Наверное, я даже лучше, чем он, осознаю нынче, что тогда происходило и что могло произойти, потому что знаю историю, осведомлен о тогдашней ситуации в мире, вижу принципиальную разницу между централизованной и децентрализованной экономикой и в курсе того, что сделал в Китае Дэн Сяопин. При этом я четче и обоснованнее прогнозирую, что могло случиться с реформами Хрущева в исторической перспективе, - отец-то не заглядывал дальше, ограничиваясь правами директора. Думаю, если бы СССР по этому пути пошел, Россия сегодня обогнала бы Америку и была бы единственной сверхдержавой.

- Что же, Сергей Никитич, спасибо вам за обстоятельное и исчерпывающее интервью. Хочу, чтобы вы знали: Украина Никиту Сергеевича Хрущева помнит, за многое ему благодарна, и приглашаю вас в Киев - в город, с которым вас связывает множество воспоминаний, вам будет хорошо и уютно...

- Не сомневаюсь - у меня же там столько друзей, которые сюда мне звонят и постоянно зовут в гости. Думаю, меня настолько тепло встретят, что я протрезвею только в самолете, когда буду возвращаться назад. Спасибо, что сюда, в Провиденс, прилетели. Меня много раз звали погостить в Украину, но я ощущаю себя горой, которая не идет к Магомету...

- ...поэтому я сегодня, как Магомет, пришел к горе...