Заслуженный тренер СССР Олег Базилевич — человек-кремень: какая бы буря не бушевала в душе, на его лице не дрогнет и мускул, а с языка не сорвутся ни жалоба, ни упрек. «Не существует, — считает он, — предопределения: есть только люди и их способность преодолевать препятствия».

В бытность игроком киевского «Динамо» за необыкновенную прыгучесть и умение головой забивать красивейшие голы его называли «королем воздуха», но самую большую высоту Базилевич взял, когда переместился с поля на тренерскую скамейку. Тот звездный этап его биографии начался 35 лет назад с телефонного звонка друга и единомышленника Валерия Лобановского: «Петрович, есть возможность поработать вместе». — «Понимаю, — с иронией хохотнул Базилевич, — тебя выгнали из «Днепра», и ты просишься в «Шахтер», который в турнирной таблице выше».

Так появился тренерский тандем Лобановский — Базилевич, который впервые вывел киевское «Динамо» и отечественный футбол на мировой уровень. Их дерзкие тактические разработки и революционные методики тренировок произвели в спортивных кругах настоящий фурор, они и в ином качестве понимали друг друга без слов, — с одного взгляда! — как десятью годами раньше на поле, где блистали в ролях правого и левого крайних. В новом качестве они заставляли ликовать стадионы ничуть не меньше, чем в молодости, когда Лобан подавал свой знаменитый «сухой лист», а Базиль в прыжке переправлял его головой в ворота (кстати, болельщики не подозревали, что эту эффектную «импровизацию» друзья-футболисты целый год отрабатывали после тренировок, расставляя деревянные стойки, имитирующие защитников).

Они были, как две руки, поднявшие в рекордном рывке вверх киевское «Динамо», как два мощных крыла, хотя признавать их равенство и руководство, и коллеги долго отказывались. Базилевича называли начальником команды, а если удостаивали звания «старший тренер», то непременно с добавлением «по воспитательной работе». Лишь после того, как «Динамо» взяло Кубкок обладателей кубков, вышел Указ Президиума Верховного Совета УССР с заветной формулировкой: «За заслуги... наградить старшего тренера Базилевича, старшего тренера Лобановского...».

Сегодня не верится, что за победу в Суперкубке команде выдали по 700 долларов на брата, а тренерам видный партийный руководитель преподнес книжку Николая Островского «Как закалялась сталь». У них в отличие от нынешних преемников не было убаюкивающего комфорта и сумасшедших денег, зато были широчайший кругозор и интеллект. Что-то я не припомню больше футбольных тренеров, которые бы защитили, как Базилевич, диссертацию или декламировали бы, как Лобановский, стихи.

Этот тренерский дуэт не алгеброй вычислял гармонию игры, а высшей математикой. С их легкой руки в футбольный обиход вошли мудреные термины: «функциональная готовность», «технико-тактические действия» (ТТД). (Олег Петрович как-то раз подсчитал, что если Блохин и Онищенко совершали на поле по 80-100 ТТД, то Андрей Шевченко перед переходом в «Милан» — 120). Они были, как две половинки мозга, нацеленного на одну задачу, и можно только гадать, каких бы еще достигли побед, какие высоты бы покорили, если бы их тандем не был разрушен. «Что имеем, не храним»...

...Однажды в Ереване камень, брошенный с трибуны, попал Лобановскому в голову (тренер сидел под плексигласовым козырьком над скамейкой запасных, но в этот момент качнулся вперед). Оказывая едва не лишившемуся жизни другу первую помощь, Базилевич посоветовал ему впредь качаться не вперед-назад, а слева направо, но когда с Базилевичем случилось еще большее несчастье — увольнение из «Динамо», Лобановский слов утешения не нашел: вероятно, это было выше его сил...

Сегодня Олег Петрович отмечает 70-летие. Думаю, он очень хотел бы видеть на своем юбилее Валерия Васильевича, но тот, хоть и младше на год, застыл на пьедестале в бронзе. Их общее детище справедливо называли «футболом ХХI века», но за желание опередить время один заплатил сломанной карьерой, а второй — жизнью.

«ПРОСТОЕ ПИНАНИЕ МЯЧА БЫЛО ВОЗВЕДЕНО В РАНГ СВЯЩЕННОДЕЙСТВИЯ»

— Ну что ж, поздравляю, Олег Петрович — на днях вам исполнится 70. Много это, на ваш взгляд, или мало и, вообще, как чувствуете себя в свои — не скажу почтенные — респектабельные годы?

— Если честно, пока не могу с этой круглой датой смириться — как-то ни телом, ни тем более душой ее еще до конца не прочувствовал.

— Ну а физически на сколько себя ощущаете?

— А вот это уже серьезный вопрос, и без науки тут не обойдешься. В принципе, нахожусь в нормальном рабочем состоянии и ни в профессиональном, ни в чисто житейском плане, как говорится, тяжести своего возраста пока не испытываю.

Олежка — будущий бомбардир, 1940 год

— Сегодняшние тинэйджеры этого не знают и, разумеется, не помнят, но бабушки и дедушки наверняка им рассказывают, что во времена их детства и юности едва ли не все мальчишки в киевских дворах гоняли в футбол. Это не преувеличение?

— Это правда, а с чем такое поголовное увлечение было связано? Видимо, с тем, что других видов досуга тогда не было: ни телевизоров, ни видео — ничего...

Помню, только радиоточки в каждой квартире были — круглые, из картона, рупоры, и, естественно, в столь аскетичной обстановке не участвовать в дворовых баталиях было просто немыслимо.

— Детям, подросткам наверняка хотелось вырваться из тесных коммунальных квартир на простор пустырей...

— (Улыбается). Вылетали, как птички из клетки... Едва лишь заслышав за окнами звуки начавшейся игры, все моментально выскакивали во двор и к ней присоединялись.

— Стекла, небось, высаживали?

— Ну а как же?

— Попадало за это крепко?

— Не без того, причем играли не только мячом. В ход шли, как ни странно, и консервные банки, и тугие тряпичные шары, которые шили ночами из бабушкиных чулок и носков... Завидев что-нибудь круглое, тут же с удовольствием принимались его пинать, и участвовали в этом все, кто был в состоянии худо-бедно двигаться.

Олег Базилевич — пионер, всем ребятам пример. Конец 40-х

— Расскажите-ка теперь мальчикам, которые приходят в команды мастеров и сразу заводят речь о подъемных, что вы играли консервными банками... Думаете, они вам поверят?

— Времена, конечно, изменились до неузнаваемости, поэтому представить такую картину трудно, тем не менее это факт.

— Насколько я знаю, помимо футбола, вы занимались и рисованием, и лепкой, и фотографией... Чем еще?

— Гимнастикой, легкой атлетикой, ходил даже в секцию баскетбола — правда, недолго. Каждому увлечению был посвящен определенный период, но если выстроить их по очереди, в хронологическом порядке, видно, как по мере взросления они усложнялись. Все это как бы накапливалось, и в дальнейшем такая всеядность лишь пригодилась.

— Футбол тогда был всенародной любовью?

— Это даже не любовь была, а какой-то, я бы сказал, фанатизм... Сегодня трудно представить себе ту невероятную преданность игре, будь то двор или футбольная секция — простое пинание мяча было возведено в ранг священнодействия...

Вы совершенно точно заметили, что не было, пожалуй, ни одного мальчишки, который бы не участвовал в этом процессе. Чем бы он ни увлекался — чтением книг, музыкой, как бы ни дорожил другими видами спорта, все равно предпочтение отдавалось футболу. Даже в школе у каждого класса была собственная команда: за 10 минут переменки несколько мячей мы умудрялись забить.

— Близкие с пониманием к вашему увлечению отнеслись?

— Мама и папа, как во всех, по большому счету, интеллигентных семьях, хотели, чтобы сын получил хорошее образование и посвятил себя науке — так у нас было заведено, и отказываться от традиции было не принято.

Я благодарен Владимиру Николаевичу Балакину — одному из основателей Республиканской школы молодежи, который пришел к нам домой и убедил родителей, что большой спорт — серьезное, достойное мужчины дело, а диссертацию к весне 75-го я написал и со временем защитил...

«ОКАЗАВШИСЬ ВРЕМЕННО БЕЗРАБОТНЫМ, Я ПРИМЕРНО ЗА МЕСЯЦ ИЗВАЯЛ БАРЕЛЬЕФ МАМЫ»

— Насколько я знаю, ученая степень в семье была не только у вас...

— Да, это так. Мать — кандидат педагогических наук, доцент, после войны 10 лет работала на кафедре философиии Киевского университета, сестра — кандидат исторических наук, лауреат Государственной премии УССР. Я кандидат педагогических наук, специализировался на вопросах методики в большом спорте, сынуля тоже кандидат — географических наук. Он полиглот, свободно владеет несколькими языками, пишет картины...

— Ваш отец, слышал, занимал пост заместителя министра коммунального хозяйства Украины...

— Это был довольно короткий этап в его биографии — вообще-то, он инженер-строитель и занимался серьезными объектами. Пару лет перед войной работал под Уманью — сооружал подземный аэродром, который пришлось при подходе немцев взорвать. Блицкриг — ничего не поделаешь...

— Вам было всего три годика, когда началась Великая Отечественная, — в памяти что-то осталось?

— Запомнились не столько даже первые дни войны, сколько отъезд в эвакуацию. Страшный период в жизни: из любимого города пришлось перебираться неизвестно куда и непонятно насколько. По пути на какой-то станции мы с бабушкой пошли за водичкой — я вроде бы увязался с какой-то посудиной ей помогать. Буквально на секунду зазевался: смотрю — ее нет, а вокруг множество незнакомых людей. Она меня чудом нашла — я просто не стал суетиться, интуитивно почувствовал, что нужно стоять на месте, никуда не бежать. Это была стандартная ситуация: очень многие из детей терялись тогда...

— ...и, к сожалению, не находились. Потом их ждали детские дома, интернаты...

Легендарный Базиль был одним из сильнейших форвардов советского футбола 60-х годов

— Мне повезло. Вообще, война в первую очередь била по слабым: детям и старикам...

— Где вы в эвакуации оказались?

— Судьба занесла далеко — в Казахстан, в предгорье Тянь-Шаня. Наш кишлак находился на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря — в землянках там жили люди.

— И вы в том числе? Бытовые условия помните?

— Особенно нет — мал был, но сестричка меня потом просветила...

Совсем маленьким я тяжело перенес корь — недели две или три был в коме. Выкарабкался чудом: то ли иммунитет сработал, то ли здоровая наследственность.

— Не знаю, можно ли назвать это культом матери, но говорят, что любили вы ее самозабвенно...

— Каким-то исключением я себя не считаю — мы с сестрой обязаны маме всем.

— Вы действительно своими руками вылепили барельеф, установленный на ее могиле?

— (Пауза). Да. Я увлекался лепкой, немного рисовал, и когда у меня возникла пауза (оказался, скажем так, временно безработным), изучил технологию и с помощью консультантов примерно за месяц изваял барельеф мамы... Помогали сестра и ее друзья.

— Вы были одним из сильнейших форвардов советского футбола 60-х годов — ах, как заставлял трепетать болельщицкие сердца легендарный Базиль! Играли в одной из лучших, если не лучшей команде Советского Союза с партнерами, о которых можно только мечтать, это был уровень!

— Во-первых, не столько я был легендарным, сколько команда, во-вторых, мы были нацелены на результат, а в-третьих, без сплоченного коллектива об успехах нечего было мечтать.

— Не сомневаюсь: у вас была психология победителей, но интересно, вы выходили на матч, заранее зная, что должны выиграть, или наперед не загадывали: как сложится — так, мол, и сложится?

— Дело в том, что обычно и тренеры, и футболисты представляют состояние и возможности противоборствующей стороны. Большинство клубов в то время были слабее нас, иными словами, победный настрой формировался не по наитию — он опирался на информацию о сопернике. В то время существовал так называемый футбол дуэлей, когда играли в позициях: допустим, второй номер обязательно действовал против одиннадцатого, пятый — против десятого, третий — против девятого и так далее...

— Тактика была другая...

— ...и предусматривала она именно позиционную борьбу. Допустим, если я, правый крайний, играл против спартаковца Крутикова, то уже Петрову с левой стороны противостоял Лобановский, а поскольку между нами была визуальная связь и полное взаимопонимание, это давало преимущество, просчитываемое заранее. Были у нас также домашние заготовки — их называли «голы из чемодана», и если к нам приезжали динамовцы, например, из Тбилиси, мы точно знали, против кого выходим и даже как сыграем.

«ЕВРОПЕЙСКИЙ УРОВЕНЬ ПРОСЧИТЫВАЛСЯ ТОЛЬКО НА НОТАХ КИЕВСКОГО «ДИНАМО»

— Покинув большой футбол, вы стали тренером. Работали с «Шахтером», минским «Динамо», «Пахтакором», ЦСКА, софийской «Славией», национальной сборной Украины, то есть приобрели серьезный опыт и немало на своем веку повидали. Что, по-вашему, тяжелее: тренерская доля или все-таки труд игрока?

— Это не доля (каждый выбирает себе судьбу самостоятельно!), а просто профессия со своей спецификой, влияющая на отношение людей к тебе и на твой взгляд на окружение. Это необычное, так скажем, занятие, которое, к сожалению, в теории еще не описано.

Олег Базилевич с родителями: Петром Дмитриевичем и Верой Ивановной, 1961 год. После смерти матери Олег Петрович собственноручно вылепил барельеф на ее могиле

— «Динамо» (Киев) образца 1975 года до сих пор считается в истории СССР лучшей, идеальной командой, и в этом прежде всего заслуга уникального тренерского тандема Лобановский — Базилевич, подобного которому в советском футболе не было. Когда вы пришли в 73-м году...

— ...в конце 73-го в Киев переехал Лобановский, а я — в январе 74-го...

— ...и увидели этих ребят, вы понимали, что из них можно слепить сильнейший коллектив Европы?

— Честно говоря, это было основное обстоятельство, из-за которого мы решили свои усилия объединить, потому что по отдельности ни Валерий Васильевич в Днепропетровске, ни я в Донецке (несмотря на то, что команда там была очень хорошая) создать такой мощный ансамбль и запрограммировать столь небывалые успехи не могли. Теоретически это, может, и было выполнимо, но на практике нереально: европейский уровень просчитывался только на нотах киевского «Динамо».

— Вы сразу замахнулись на то, чтобы завоевать Европу, или рассуждали примерно так: сначала выиграем чемпионат Союза, попробуем взять Кубок, ну а уж там посмотрим?..

— Нет, мы были полны решимости доказать, что нам все по плечу. Работая вдали от столицы, мы постоянно обменивались оперативной информацией, имели представление об уровне не только «Динамо», но и, допустим, «Айнтрахта» — то есть какие-то наметки у нас были. Нельзя сказать, что, ни о чем не догадываясь, зажмурившись, мы ныряли в неизведанные футбольные пучины: подсознательно все-таки чувствовали, что можно сделать, и, еще раз повторяю, именно желание работать на более высоком уровне свело нас с Лобановским вместе — это была главная интрига кадровых перестановок.

— Тогда, 33 года назад, у вас была какая-то база видеоматериалов, вы могли просматривать матчи чемпионатов Англии, Италии или Испании?

— Это особая, щекотливая тема, которая раньше не афишировалась, поскольку железный занавес, за которым находилась страна, отгораживал от мира и нас. Приходилось всячески изощряться, находить для приобретения информации неофициальные пути. Мы понимали: чтобы в любом деле чего-то добиться, нужна компетентность, а без информации это пустая затея. Помню, командировали Михаила Ошемкова, который работал как раз в информационном обеспечении клуба, в Ужгород... Там телевизоры принимали венгерский канал: венгры лучшие матчи показывали, и в Ужгороде можно было их записать. Таким образом, мы были уже вооружены сведениями абсолютно иного порядка.

— Вы что же, садились с Лобановским перед видеомагнитофоном, смотрели игры?

— Не только мы — ребята тоже. Как-то раз мы раздобыли матч олимпийской сборной Голландии — молодежной команды, в которой тогда начинал играть Кройфф. Это был предметный курс тотального футбола в его исполнении: он выполнял огромный объем работы по всему полю, а у нас в то время большинство тренеров ориентировались на позиционный, уже безнадежно устаревший, футбол. Что ни говорите, но это была маленькая форточка в Европу...

«ГОВОРИТЬ, ЧТО НАГРУЗКИ В «ДИНАМО» БЫЛИ УБИЙСТВЕННЫМИ, НЕЗАЧЕМ — НИКТО НЕ ПОГИБ. БЛОХИН ВООБЩЕ В 36 ЛЕТ ЗАКОНЧИЛ ИГРАТЬ»

— Киевское «Динамо»-75 — это команда-мечта?

— На мой взгляд, ограничивать ее возможности какой-либо планкой неразумно — футболисты в нее входили выдающиеся.

Упорная борьба. Базилевич — в центре, начало 60-х

— Все как один?

— Практически да, во всяком случае, выделить кого-то одного, принизив заслуги другого, я не рискну: ребята демонстрировали уровень, который был бы охотно востребован и на европейской арене. К сожалению, в то время об этом не могло быть и речи: мы были убежденными патриотами и даже не рвались за рубеж — для нас это было равносильно предательству.

...Знаете, все-таки выделю Блохина. Почему? Он официально был признан лучшим футболистом Европы и награжден «Золотым мячом» — его статус юридически узаконен, но рядом стояли Коньков, Колотов, Веремеев, Мунтян... Это и вправду команда-легенда, причем не для красного словца, а реально — жаль только, что мало видеоматериалов и фильмов о ней осталось.

— У вас хоть какие-то записи сохранились?

— Увы, ни одной — что-то фиксировать для истории не получилось. Что у нас было — только видеомагнитофон, с которым работал Ошемков, — один на всех. В основном снимали тренировки и игры, потом просматривали, но где-то в архивах (скорее даже, в киноархивах, потому что возможности телевидения были очень ограничены) что-то наверняка осталось.

— Я много общался с футболистами поколения 70-х, и те же Блохин, Буряк, Решко, Матвиенко и Трошкин рассказывали мне, как в 76-м «команда-мечта» взбунтовалась. Игроки уже изнемогали от страшных физических перегрузок, которые вы с Лобановским им предложили, по их словам, просто умирали на поле и смотреть на мяч без отвращения не могли... Когда вместо ожидаемых золотых медалей на Монреальской Олимпиаде сборная СССР (составленная преимущественно из киевских динамовцев) получила бронзу, накопившееся недовольство вырвалось наружу. Некоторые футболисты считают, что взрыв негодования во многом спровоцировал Олег Базилевич, а что думаете об этом вы?

— Согласитесь, комментировать ситуацию, сложившуюся вокруг Олега Петровича Базилевича, надо бы кому-то другому. Мне не совсем удобно что-либо опровергать...

— ...тем не менее ваше видение ценно... Вы были в самой гуще скандала, видели, как великие взбунтовались...

— Понимаете, с Валерием Васильевичем мы сотрудничали на партнерских условиях, фифти-фифти, и, если какие-то претензии возникали, делили их поровну, без всякого снисхождения друг к другу, ну а причиной конфликта я считаю гипертрофированное, излишне эмоциональное восприятие игроками того, увы, не лучшего этапа в жизни команды.

Самое главное в спорте — результат, и как бы красиво и образно ни говорили бы мы о футболе, болельщиков, общественность прежде всего интересует, как выглядит табло. Ну а коль скоро достичь желаемого результата не удалось (официально, ведь было задекларировано, что едем мы за золотыми медалями), то и реакция оказалась болезненной. Все моментально окрасилось в черный цвет, все стало плохо: и нагрузки чрезмерные, и форма ведения тренировок не та, и тактика ошибочная... Никто почему-то не заикался об этом полугодом ранее, когда «Динамо» выигрывало все подряд и, кстати, было признано лучшей командой мира 1975 года в игровых видах спорта.

Ну не пошел мяч в ворота...

— Вообще фантастика!

— Вот-вот, теперь это для нас фантастика, а раньше воспринималось как должное (мы же лучшие!) — и вдруг цель, которая была уже вроде рядом, выскальзывает из рук. Конечно, все были огорчены, разочарованы, раздавлены, эмоции закипели.

— Мне говорили о каком-то конфликте в раздевалке — якобы вы поспорили с Блохиным и чуть ли не бутсами друг в друга бросались...

— (Жестко). Это исключено. В нашей команде были достаточно корректные отношения, и никакие авантюрные проявления не допускались — тем более чтобы кто-то себе такое позволил. Нормальная была обстановка, но, повторяю, результат поставил под сомнение наше дело. Работа проводилась большая...

— ...каторжная!

— (Морщится). Я не сторонник таких эпитетов: не может любимое дело быть каторгой — однозначно!

— Москвичи тем не менее, попавшие в олимпийскую сборную СССР, которой руководили вы с Лобановским, жаловались, что на первых же тренировках у них от перенапряжения началась рвота. Спартаковец Ловчев, например, утверждал, что нагрузок, к которым были готовы киевские динамовцы, никогда не испытывал...

— (Задумчиво). Это тема для длинного разговора... Да, Ловчев оказался в шоке от предложенного уровня, но большой спорт вообще — и футбол в частности! — неразрывно связан с максимальными, порою даже запредельными нагрузками.

— Почему же москвичи пришли от них в шок?

— Они просто работали по другой системе, при которой подготовка требовала от игроков минимальных усилий. У нас же все было иначе, потому что и Лобановскому, и Базилевичу, и тем, кто с нами сотрудничал, в то время уже было ясно: добиться успеха, просто тренируясь и не выкладываясь на все сто, невозможно. Футболисту следует предъявлять те же требования, что и спортсмену высочайшей квалификации в других видах спорта, а это предполагает максимальные нагрузки, и незачем говорить, что они были убийственными, — никто не погиб! До сих пор ребята нормально себя чувствуют, еще за ветеранов на поле выходят. Блохин вообще вон играть в 36 лет закончил, а это приличный европейский уровень.

«У НАС С ЛОБАНОВСКИМ БЫВАЛИ ЗАСТОЛЬЯ, НО ПЕРЕБРАТЬ МЫ СЕБЕ НЕ ПОЗВОЛЯЛИ»

— Олег Петрович, а правда ли, что команда дружно пошла к спортивному руководству и предъявила ультиматум: «Или мы, или тренеры»?

— Было такое, было, но я назвал одну из причин, а можно привести и другую. Сравнивая успех динамовцев в 1975-м с прежними достижениями, все говорили: «Это феномен!», но что в таких условиях делают остальные? Либо подтягиваются к лидеру, стремясь тоже добиться какого-то результата, либо, наоборот, отрезают ему голову, чтобы не мучиться.

— Узнав, что футболисты взбрыкнули, вы с Лобановским пытались что-нибудь предпринять?

— Нет, просто ожидали решения, поскольку жили тогда в стране суперорганизованной... От нас, поверьте, мало что зависело.

«Динамо» Киев — это класс! «Динамо» Киев — это школа! «Динамо» Киев — звездный час советского футбола! Лучшая команда мира 1975 года в игровых видах спорта: Олег Базилевич, Валерий Лобановский, Владимир Мунтян, Владимир Трошкин, Владимир Онищенко, Анатолий Коньков, Леонид Буряк, Виктор Матвиенко, Олег Блохин, Владимир Веремеев, Стефан Решко, Михаил Фоменко, Евгений Рудаков, Виктор Колотов

— После демарша команды почва ушла из-под ног?

— Нет. Вновь повторяю: мы были достаточно дисциплинированы.

— Напиться вдвоем с Лобановским вам не хотелось?

— У нас бывали застолья, но перебрать мы себе не позволяли.

— Интеллигентные люди...

— Ну, в общем-то (улыбается), наверное, да.

— В одном из интервью вы сказали: «Нашлись деятели, которым очень хотелось развалить «Динамо», и им это удалось». Кого вы имели в виду?

— Околофутбольный мир, где всегда присутствуют зависть, интриги, непонимание происходящего, причем говорю так не потому, что о чем-либо сожалею. Мысленно прокручивая события назад, я всякий раз прихожу к выводу: решение о моем освобождении от занимаемой должности было неоправданным. Мы должны были продолжить работу, тем более что сложился уже определенный стиль, накопилось много информации, позволявшей заглянуть вперед.

Кстати, именно за свое видение перспективы мы и поплатились... Дело в том, что, по нашему мнению, на некоторых позициях нужны были новые, свежие футболисты, которые — есть такое выражение — идут на ярмарку, а большинство наших ребят с нее уже возвращались. Такая ситуация начала тормозить развитие, мы это видели, а те, кто были вокруг, рядом, хватали нас за руки: «Что вы! Зачем?»...

— То, что вы были молодыми тренерами, немногим старше динамовских ветеранов, — каких-то 36-37 лет! — тоже, видимо, свою роль сыграло...

— Да нет, в принципе, хотя мы и впрямь не были еще заматеревшими и даже играли вместе с ребятами на тренировках.

— Руководство, я знаю, попыталось найти компромисс и предложило игрокам показать, что они могут без тренеров. Вас с Лобановским временно отстранили, и к киевскому матчу с «Днепром» обладатели Суперкубка готовились самостоятельно. Любопытно, но чтобы болельщики ни о чем не догадались, тренерскую скамейку вообще убрали... Вы что же, по телевизору наблюдали, как команда вышла на поле, как вскоре забила гол?

— Я уже это, честно говоря, подзабыл.

— Потом «Динамо» пропустило подряд три мяча, проиграв в результате со счетом 3:1...

— Это я помню, да!

— Вы смотрели тот матч вместе с Лобановским или по отдельности?

— Вместе.

— Что же вы чувствовали, когда цифры на табло стали меняться?

— Была чисто профессиональная реакция...

— Ну хорошо: когда киевляне первый мяч пропустили, порадовались?

— Да нет. Тренеры вообще не должны радоваться происходящим на поле событиям. Эмоции объективно оценить ситуацию только мешают и, вообще, могут завести в дебри, поэтому к происходящему мы отнеслись спокойно — не без надежды, что команде преподан наглядный урок. Хочется кому-то этого или нет, но тренер должен руководить как подготовкой, так и игрой.

«БОЛЕЛО ЛИ СЕРДЦЕ? НЕТ — МЫ БЫЛИ МОЛОДЫЕ, ЗДОРОВЫЕ»

— Хм, а вы понимали, что, если ребята выиграют, вы больше не тренеры киевского «Динамо»?

— Как видите, своего футболисты добились...

— Тем не менее исход поединка мог что-либо изменить?

— Нет. Мы ощущали, что итог конфликта уже предрешен, и в любом случае ожидали крайних мер.

— Извините, но я не могу не задать вам неудобный вопрос. Один из участников того злосчастного матча сказал мне, что у него сложилось впечатление, будто некоторые из его товарищей специально сдали игру. Что вы об этом думаете?

— Понимаете, та команда не могла играть в поддавки — мы с вами уже говорили о психологии победителя, ей присущей. Это причем относилось не к одному матчу — с «Динамо» такие варианты не проходили.

— Вам было больно услышать, что наверху решили оставить у руля Лобановского, а Базилевича отправить в отставку?

— Кокетничать не буду: конечно, было очень неприятно, горько, причем не только мне, но и людям, которые имели какое-то отношение к процессу выведения команды на новый уровень. Все понимали, что мое увольнение — не лучшее решение, ведь если два тренера, работая вместе, добивались успехов, то не потому, что им подфартило или подвернулся случай, — сложился некий алгоритм совместных действий, который и приводил к результатам.

— Как вы переживали этот удар: заперлись дома и никуда оттуда не выходили, отключили свой телефон?

— Телефон, Дмитрий, сам по себе замолчал — мгновенно. Раньше он у меня в прямом и переносном смысле был красного цвета — от звонков раскалялся! — и вдруг онемел. Вот я и занялся маминым барельефом...

— Лобановский нашел какие-то слова, чтобы вас поддержать?

— Делать это не имело смысла, потому что мы понимали: другой ситуации быть не могло. Ничего не попишешь: так получилось, и расстались мы без обид и отрицательных эмоций.

— Слушая вас, можно подумать, что оба вы были совершенно бесстрастными людьми...

— Ну почему — я же не говорю, что спокойно, стоически все это перенес.

— Тогда уточните: бессонные ночи были? Плакать хотелось?

— (Пауза). В принципе, до такого не доходило.

— Сердце болело?

— Ну нет — мы были молодые, здоровые...

— Каково же вам было с такой высоты падать? Не возникало желания крепко выругаться, хлопнуть дверью? Представляю себе, как это вдруг услышать: «Больше вы не начальник команды»...

— Эту должность я занимал чисто формально, а в действительности был главным тренером — таким же, как и Валерий Васильевич. Нет, реакция у нас была другая. Мы сделали очень много, достигли высокого информационного уровня и понимания того, чем занимаемся, но в этой ситуации на первом месте стояло наше дело, и во имя того, чтобы оно не страдало, один из нас должен был остаться, а другой — уйти. При этом я знал прекрасно, что без работы в таком возрасте долго сидеть не буду. В общем-то, так и получилось: вскоре меня пригласили в команду первой лиги «Динамо» (Минск)...

— ...которую вы благополучно вывели в высшую...

— Да, наша методика сработала и на белорусской территории: мне удалось создать там очень хорошую команду, и в этом помогли люди, с которыми мы работали в Киеве.

— Спустя годы футболисты, которые подняли тогда бунт, не сожалели при встречах: «Эх, Петрович, погорячились. Не надо бы так!»...

— Разговоры такие шли, но мне не хотелось бы заострять на них ваше внимание.

«СТОЯ ПЕРЕД ГРОБОМ ЛОБАНОВСКОГО, Я ПЛАКАЛ»

— Любопытно, а кто первый предложил создать уникальный тренерский тандем Лобановский — Базилевич?

— Инициатива принадлежала Валерию Васильевичу — однозначно: только он с его гениальным предвидением и умением просчитать ситуацию мог до такого додуматься — мне это и в голову не приходило. Чего, собственно, нам не хватало? И у меня вроде бы благополучная команда была, и у него, но когда мы обсудили вариант с созданием суперклуба, у нас не осталось сомнений, что решение это оправданное.

— Друг к другу вы обращались на ты, по именам?

— Ну а как же? Мы ж вместе играли, дружили, хотя при команде были на вы: Васильич — Петрович...

— Как же таких два медведя уживались в одной берлоге? У вас никогда не возникало столкновений на почве теории, тактики?

— Возникали, еще и какие! Мы, в общем-то, по-разному смотрели на целый ряд моментов, у нас и образование было разное, и опыт. Валерий Васильевич проходил свои университеты в Днепропетровске («Днепр» считался провинциальной командой), а я три года во второй лиге работал — тренировал черниговскую «Десну» и кадиевский «Шахтер», которые были рангом пониже. Я делал упор на разработку методик, учебно-тренировочного процесса...

— Дружбу с Лобановским вы сохранили до последних его дней или после окончания совместной работы в «Динамо» у вас были чисто деловые отношения?

— Нет, мы по-прежнему были близки и постоянно держали связь — если не удавалось встретиться, общались по телефону.

— Он доверял вам какие-то вещи, о которых не откровенничал бы с другими?

— То, чем мы занимались, не требовало никакой конспирации: все было открыто — и тогда, и сейчас. Я, например, читаю лекции в Центре лицензирования при Федерации футбола Украины и ничего не скрываю: все наши так называемые тайны выкладываю ребятам — как начинающим, так и бывалым, но добавляю, что тренерские подходы в зависимости от обстоятельств должны изменяться.

Олег Базилевич и Валерий Лобановский — эпоха в советском футболе

— Мне кажется, Валерия Васильевича в Украине как-то поспешно канонизировали. Безусловно, он был выдающимся тренером, но прежде всего человеком — без помпезности и забронзовелости, приданной его образу стараниями льстивых биографов. Вы знали его, наверное, как никто, — разве что только в семье Лобановский был более открытым. Каким он остался в вашей памяти?

— Очень сложно ответить, потому что личностью Валерий Васильевич действительно был многогранной. Думаю, несправедливо акцентировать внимание только на его тренерских качествах, не замечая остальные, ведь канонизируют людей, которые заслуживают комплексной оценки. На мой взгляд, его гениальность проявлялась в умении свой интеллект и мудрость трансформировать (непременно совместно с коллегами — в одиночку ничего не добьешься!) в конкретные достижения, и то, что он предложил нам объединиться и сделать суперкоманду, это лишь подтверждает.

— Вы вместе играли, тренировали, дружили, и вдруг Валерия Васильевича не стало. Что вы чувствовали, стоя перед его гробом?

— (С болью). Были очень тяжелые ощущения... Я, в принципе, человек достаточно уравновешенный, психически устойчивый и способен переносить многое незаметно от окружающих, но тут не сдержался... (Пауза). Я плакал...

«В ТРУБКЕ РАЗДАЛОСЬ РЫДАНИЕ, И ПРЕРЫВАЮЩИМСЯ ГОЛОСОМ ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ ЦК КОМПАРТИИ УЗБЕКИСТАНА СООБЩИЛ МНЕ, ЧТО ВСЕ НАШИ МАЛЬЧИКИ ПОГИБЛИ»

— 11 августа 1979 года в небе над Украиной произошла жуткая трагедия — в авиакатастрофе погибла в полном составе ташкентская команда «Пахтакор», которую вы в то время тренировали. По какому-то счастливому стечению обстоятельств вы на тот злополучный рейс не попали — судьба второй раз подарила вам жизнь. Что же тогда произошло?

— Дикий, необъяснимый случай — иначе не назовешь. Я до сих пор не могу говорить на эту тему спокойно. Было безумно жаль талантливых молодых ребят...

Советские футболисты отдыхают после товарищеского матча в Каире. Отель Hilton. Олег Базилевич — слева. Начало 60-х

— Ан, Федоров...

— Макаров, Баканов, Чуркин... Они направлялись в Минск на календарную игру чемпионата СССР, а я полетел на день раньше...

— Почему?

— Жена с ребенком были на отдыхе в Сочи, я их не видел дней 40 — работал в Ташкенте безвыездно, а тут еще сын приболел, вот и отпросился у начальника Спорткомитета проведать семью. Если бы Ибрагимов не отпустил, я полетел бы вместе с командой, но он сказал: «Конечно, езжай!». Оставил ребят лишь на сутки, и этого оказалось достаточно, чтобы их потерять...

— Как вы о катастрофе узнали?

— Сообщил один из руководителей Центрального комитета Компартии Узбекистана. (Глаза наливаются слезами). Дмитрий, это такое горе, что даже рассказывать тяжело, описывать страшно. Я находился в сочинской гостинице, и вдруг вызывают к стойке регистрации вниз: звонок из Узбекистана... Беру телефон и узнаю голос второго секретаря ЦК (мне уже стало не по себе, я понял: что-то случилось). В этот момент в трубке раздается рыдание, — можете себе представить мою реакцию?! — и прерывающимся голосом он сообщает, что наши мальчики все погибли: лайнер, в котором летел «Пахтакор», столкнулся в небе над Днепродзержинском с другим самолетом.

Реакция у меня была чисто вегетативной, разуму не подконтрольной. Впечатление, будто ледяной водой окатили...

— Вы стояли в этот момент или сидели?

— Стоял. Помню, ухватился за стойку, к которой был прикреплен аппарат, и голову уронил — разговор, естественно, прервался. Придя в себя, побежал наверх — созваниваться насчет билета. Договорились, что я сразу же возвращаюсь в Ташкент, где уже была создана комиссия по проводам футболистов в последний путь. Пришлось погрузиться во все эти хлопоты, заниматься организацией траурной церемонии — жуткий момент был...

— Не возникала тогда мысль, что некие высшие силы специально оставили вас жить?

— Честно говоря, даже не задумывался об этом. Поглощен был одним: достойно похоронить ребят... Господи, все на нервах...

— Что же привело к фатальному столкновению — ошибка пилота, диспетчера?

— Окончательный ответ на этот вопрос даст только время, но я почему-то в официальную версию не верю. Мне кажется, «Пахтакор» погиб из-за безалаберности наших ПВО, стал их очередной жертвой. Самолет, я считаю, сбили там, где ему нельзя было появляться.

— Я слышал, этим воздушным коридором должен был следовать Брежнев...

— Не в том дело, просто из-за ошибки диспетчера борт с футболистами залетел в воздушное пространство над каким-то оборонным объектом. Откровенно говоря, информации на этот счет очень мало и она до сих пор засекречена. Давно можно было бы организовать самую тщательную проверку: привлечь журналистов, специалистов, — но этого так и не сделали.

— Вы где-то обмолвились, что трижды были на волосок от смерти. Один раз в детстве в эвакуации, второй — в случае с «Пахтакором», а третий?

— Помню, когда еще в «Динамо» играл, возвращались после матча из Кишинева — нас уже тренировал Маслов... В Киеве самолет зашел на посадку, и тут по ошибке диспетчер разрешил встречный взлет... Сближались мы лоб в лоб, но наш пилот чудом успел среагировать — резко взмыл вверх. Разминулись со встречным бортом на несколько метров, а когда выходили из самолета, командир вывалился и произнес: «Ребята, второй раз родились!».

О киевских парнях писала одна из всемирно известных газет «Дэйли рекорд». Начало 60-х. Олег Базилевич — в первом ряду справа

— Вывалился?

— Ну да — он уже не в состоянии был выйти нормально.

— Иными словами, кому суждено быть повешенным, тот не утонет...

— Не хотелось бы этот афоризм вспоминать, но суть передана верно. Было, кстати, еще очень много всяческих ситуаций, связанных с автомобилем.

— В таких случаях благодарят обычно ангела-хранителя или интуицию, а вот вы в мистику верите?

— Думаю, в жизни много непознанного и необъяснимого существует, и вот вам пример. После успешного окончания сезона 74-го года Спорткомитет СССР командировал меня в Польшу. Почему именно туда? Поляки в этот период имели очень хорошую сборную и прекрасного тренера. Помните, может, Казимежа Гурского?

— Конечно — в его команде блистали Лято, Любаньский, Шармах, Шимановский, Дейна... На чемпионате мира в ФРГ они заняли третье место...

— ...и получили серебряные медали: тогда так было заведено. В принципе, командировка была не длинной, не затянулась, но у меня на душе кошки скребли, и это внутреннее состояние подталкивало к досрочному возвращению. В то время не так-то и просто было командированному уехать раньше, но я настоял, попросил ребят, которые меня принимали. «Поймите, — сказал, — я уже тут не могу, у меня мать больная».

Мама действительно очень хворала, но почему именно в тот день мне стало не по себе, объяснить невозможно. Поменял, одним словом, билет, вернулся в Москву и там узнал, что меня везде разыскивают (поскольку находился не в Варшаве, а в провинциальном городе Мелец, где изучал опыт футбольной школы, воспитавшей Лято, меня не могли найти). Оказалось, что накануне мать умерла, то есть, видите, интуиция, связанная с печальными событиями, действует безотказно.

— И часто она помогала вам в футболе?

— Вообще-то, интуиция — родная сестра информации, и если на тренировках ты много раз одни и те же ситуации повторяешь, то и в процессе игры подсознательно находишь оптимальные решения. Неожиданно вдруг видишь позицию, занимаешь ее, и именно в этот момент туда прилетает мяч. Как, почему — объяснить невозможно.

«КТО-КТО, А ЙОЖЕФ ЙОЖЕФОВИЧ СОПЕРНИКА ПОКУСАТЬ МОГ — В ЭТО Я ВЕРЮ»

— Сегодня благодаря телевидению, в частности, каналам «Ностальгия» и «НТВ-футбол», мы можем увидеть редкие кадры 60-х-70-х, снятые как на советских первенствах, так и на чемпионатах мира, Европы. Естественно, невольно сравниваешь тот футбол с нынешним: мастерство, скорости, тактику... Как вы, профессионал, считаете: сильно изменилась игра за минувшие 40 лет?

— Всюду по-разному, но у нас, к сожалению, футбол выглядит сегодня менее успешным, чем в те годы. Говорю даже не о результате, а о содержании игры...

Игроки сборной СССР на знаменитом пляже Копакабана в Рио-де-Жанейро. Слева направо: Валерий Лобановский, Станислав Завидонов, Василий Данилов, врач команды, Владимир Щегольков, Олег Базилевич, Виктор Серебряников, Сергей Квочкин и Владимир Лисицын. 1962 г.

— Один из ветеранов киевского «Динамо» сказал мне в сердцах, что звездный состав 75-го не только бы дал фору команде нынешней, но и загнал бы ее на свою половину поля, не дав продвинуться за центральную линию даже на сантиметр. Вы с этим утверждением согласны?

— В полном смысле нет, потому что все-таки...

— ...на какие-то сантиметр-два дали бы?

— (Улыбается). Дело в том, что уже тогда были сформулированы принципы (не только у нас, но и в Германии, в Голландии, в Англии), которые, как мы говорим, обслуживают современный футбол, работают и сейчас.

— Тем не менее сегодняшние футболисты иногда через губу говорят вашим ровесникам: «Та-а-а, что раньше были за скорости? Как вы с мячом на ходу работали?». Правы они?

— Понимаете, с точки зрения функционального состояния, физиологии и биохимии возможности человека (и спортсмена в частности) от поколения к поколению практически не меняются: все зависит от методов тренировки. Ну вот смотрите: наши наиболее быстрые футболисты Блохин и Матвиенко пробегали 30 метров менее чем за четыре секунды, а среди нынешних есть такие, которые из четырех секунд не выбегают, тем не менее играют в «Динамо». Значит, все от того зависит, на какую работу они сориентированы и каким образом можно внести коррекцию.

— Следовательно, звезды 70-х сейчас не только бы не потерялись, но и были бы лидерами?

— Они уступали бы лишь в одном — в эффективности и согласованности коллективных действий.

— Вот даже как?

— Над этим работают многие ведущие тренеры мира, и те, кто в данном направлении преуспевают, как правило, добиваются лучших результатов. Вот, пожалуйста, сборная Голландии — ну чем не современный каток, который не оставляет сопернику ни сантиметра? Ван Бастен — представитель того направления, где много внимания уделяется повышению эффективности командных действий...

Двум ярким личностям под одним зонтом было непросто. Васильич и Петрович, середина 70-х

— ...и, наверное, физической подготовке...

— А тут все взаимосвязано: функциональная физическая подготовка — это базис, который позволяет реализовать какие-то новые принципы.

— Лет 10 назад, будучи главным тренером киевского «Динамо», Йожеф Сабо с возмущением говорил мне, что его подопечные не смогли собраться и выложиться на поле, даже когда им посулили за победу над «Баварией» по 50 тысяч долларов на человека. «Да если бы мне и моим товарищам в 60-е годы, — сказал он, — предложили не по 50, а по 10, нет — по пять, даже по две тысячи долларов, мы бы соперников не просто порвали — мы бы их покусали». Он, по вашему, не преувеличил?

— Ну, кто-кто, а Йожеф Йожефович покусать мог — в это я верю. Футболистом он был экспансивным и фанатичным, а что касается остальных, приведу вам пример.

...Конец чемпионата СССР 65-го года, впереди один из последних матчей, победа в котором позволит киевскому «Динамо» занять второе место, и руководство делает широкий жест: обещает премию в размере месячного оклада — это где-то 300 (не долларов, а рублей!). Помню, как мы к этой игре готовились. Чтобы снять болевые ощущения в мышце, Андрей Андреевич Биба, который уколов терпеть не мог, согласился на инъекцию, все остальные подтянулись, настроились на серьезное испытание.

— Так 300 ж рублей на кону!

— Скромные даже по тем временам три сотни оказались достаточной мотивацией — мы выиграли 1:0.

«НИ ДОГОВОРНЫХ, НИ ПРОДАННЫХ МАТЧЕЙ У НАС НЕ БЫЛО И БЫТЬ НЕ МОГЛО»

— Вам не противно сегодня смотреть, как нынешние мальчишки, которым в мастерстве до вас и ваших товарищей далеко, запрашивают такие суммы, что просто в голове не укладывается? Причем не просят, а требуют!

— К сожалению, все это вышло из-под государственного контроля и отдано на откуп клубам — поэтому такие вопросы и возникают... Раньше подобное было исключено, все команды материально стимулировались приблизительно на одном уровне.

«Выхолащивать спортивные принципы — преступление, поэтому мы никогда такими вещами не занимались»

— Вам не кажется, что большие деньги развратили футбол?

— Конечно же, развратили.

— Еще, в общем-то, недавно, когда покупали какого-то игрока за 10 миллионов долларов, казалось, что это ого-го как много, а потом стали выкладывать 20 миллионов, 30, 40, 50, 70... Дальше-то что?

— Честно говоря, даже не знаю, потому что я никогда в жизни такими суммами не оперировал и не представляю, как они влияют на психику... Если бы мне предложили, я бы подумал, сделал определенные выводы, а так...

Я с вами согласен: это большая проблема... Когда игроку обещают крупную сумму, он уже на поле не думает, как отдать или принять мяч, как забить — ломает в основном голову над тем, куда вложить деньги, как их заставить работать и на что, собственно говоря, потратить.

— В поколении ваших ровесников и игроков, которыми вы руководили как тренер, было немало ребят, тянувшихся к знаниям. Их, например, можно было увидеть с книгой в руках (об этом мне рассказывали многие наши деятели культуры, бывавшие в ту пору на базе в Конче-Заспе), вместе с вами и Лобановским они с удовольствием ходили на спектакли БДТ и киевских театров, смотрели какие-то кинофильмы, которые будоражили тогда всю страну, интенсивно на эти темы общались. Сегодня молодые футболисты проводят в основном время за картами, за бильярдом, за обсуждением того, у кого какая машина, какой особняк или квартира и сколько кому денег по контракту положено. Невольно ловишь себя на мысли, что у этих парней, выступающих в лучших клубах и сборных, какие-то — как бы это помягче сказать? — неодухотворенные лица. Вас это не тревожит?

— Тревожит, но предъявлять им за это претензии, по меньшей мере, наивно. Тут налицо огромный просчет в работе тренеров, которые должны заниматься чужими детьми так же, как и своими собственными. Безусловно, необходима серьезнейшая воспитательная работа.

— Когда Лобановский и Базилевич руководили «Динамо», московские средства массовой информации и видные футбольные обозреватели обвиняли киевлян в договорных играх, в том, что какие-то матчи, по их мнению, продаются и покупаются. А действительно, почему в гостях киевляне чаще всего добивались ничьей, а дома непременно играли на выигрыш?

1962 год. Сборная СССР перед отъездом в Южную Америку на товарищеский матч. Тренер Евгений Лягин, Олег Базилевич, Виктор Аничкин, Владимир Пономарев, Владимир Лисицын, Геннадий Красницкий, Валерий Лобановский, Муртаз Хурцилава, Борис Казаков, главный тренер Вячеслав Соловьев, врач Олег Белаковский, Андрей Биба, Валерий Фадеев, Виктор Серебряников, Серго Кутивадзе, Василий Турянчик, массажист Олег Соколов

— Выхолащивать спортивные принципы — преступление, поэтому мы никогда такими вещами не занимались. Всяческие «хитрости» разрушают футбол изнутри — о них нельзя даже думать.

— Ну хорошо, вы возглавляли «Динамо»-75, которое было на голову выше остальных соперников в чемпионате СССР. Представим теоретически, что какой-то из команд нужны позарез очки и к вам приходят ее представители. «Ребята, — говорят, — вы все равно сильнее, чемпионами стали досрочно. Отдайте нам эту игру, мы предлагаем вам столько-то» — и намекают на крупное денежное вознаграждение. Было такое?

— Не было и быть не могло. Возможно, в других командах случалось, но с «Динамо» это было исключено.

— Ну а если бы показали портфель или чемодан, туго набитый купюрами, что было бы?

— Абсолютно то же самое.

— Спортивный журналист Александр Липенко сетовал как-то в интервью «Бульвару Гордона», что вы, знаменитость, да еще и на «москвиче», отбили у него дочку народного артиста СССР Юрия Сергеевича Лаврова. Насколько я знаю, благодаря автомобилю вы и со своей будущей женой познакомились...

— Я называл это ДТП со счастливым концом... Августовским днем 61-го отпросился на пару часов с базы, чтобы отвезти билеты на матч родителям и друзьям. По дороге голосовали две симпатичные девушки, я их решил подвезти. Познакомились. Одна из них, Татьяна, оказалась второкурсницей Киевского театрального института имени Карпенко-Карого. Делая правый поворот, я чуть-чуть превысил скорость и ее... потерял. Таня в этот момент что-то рассказывала и, жестикулируя, случайно нажала локтем дверную ручку. Та открылась, и попутчица выпала с заднего сиденья наружу. По иронии судьбы это случилось напротив Дворца бракосочетания...

— ...и как порядочный человек вы на ней тут же женились?

— Сначала отвез в больницу, потом начал проведывать, и продолжалось это довольно долго.

— Сколько лет вы уже вместе?

— Были вместе (с тоской) — она умерла...

— Простите...

— Дмитрий, не будем о грустном — лучше поговорим о том, что дает надежду и помогает жить. Например, об уникальной истории болезни и исцеления моей сестры. Врачи поставили ей страшный диагноз: четвертая стадия рака. Удалили желудок, поджелудочную — все, что было можно...

— Вы понимали, что это конец?

— Максимум ей давали месяц-два, но неожиданно случилось чудо. Прошло уже три с половиной года, даже больше, а она жива, мало того, анализы показывают, что раковые клетки исчезли.

— Под воздействием чего?

— Объяснить невозможно — этот феномен не связан с какими-то лекарствами или снадобьями... Мое мнение — причина в силе духа и желании жить. Она до сих пор пишет статьи в свои исторические журналы, выходит уже на улицу, совершает длительные (по ее меркам) прогулки. Потрясающий случай!

«70 ЛЕТ ДЛЯ ТРЕНЕРА НЕ КРИТИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ»

— Олег Петрович, а вам интересно сегодня смотреть футбольные матчи или вас это уже не волнует, потому что заранее знаете, как все произойдет?

— Должен все-таки быть регламент, а то нынешний чемпионат Европы выдержать невозможно: попробуй-ка этот объем информации переварить! С ней же надо работать, фиксировать, как это обычно делается, эпизоды или, допустим, фрагменты игры, связанные с организацией атаки и обороны, надо рассматривать, анализировать, а просто смотреть очень сложно.

— Но вы как зритель можете устроиться перед телевизором, расслабиться и получить удовольствие?

— Нет (смеется). Не получается.

— Неужели сидите с ручкой, бумагой и что-то записываете?

— Не обязательно — просто автоматически считаю количество проникающих атак (это когда команда с мячом добегает, грубо говоря, до ворот соперника), отмечаю, на чьей стороне по этому важному показателю преимущество. Подсчитываю также число острых моментов, ведь если, допустим, французы создают их пять-шесть, а забить не могут, значит, какие-то есть причины. Тренеру это дает повод для размышлений.

— Пытаетесь докопаться, в чем, собственно, дело?

— Обязательно, и одна из причин лежит на поверхности: они к этому чемпионату подошли...

— ...не в лучшей форме?..

— ...не в том составе. Следовательно, где-то кое-что упустили... Я-то догадываюсь, из-за чего возникла раскоординация, — эти неточные пасы, удары. Все с функциональным состоянием связано.

— Чемпионат Украины вы смотрите?

— Не все матчи.

— Не болит душа футболиста и тренера, когда видите низкий уровень нашего первенства?

— (Грустно). Она уже давно отболела! Ищешь все время варианты, каким образом можно ситуацию переломить, однако... Тренеры моего поколения (их не так много уже осталось) чувствуют ответственность за то, что сейчас происходит в нашем футболе, и обращение к прошлому продиктовано вовсе не ностальгией, а здравым смыслом. Сегодня приходится констатировать, что, к сожалению, мы никуда не движемся — на месте стоим.

— Вы очень много классных игроков видели — сегодня можете назвать тройку (я не прошу одного!) самых выдающихся мастеров, которые под вашим руководством играли...

— Это с моей стороны будет нечестно.

— Ну хорошо: пятерку — немножко расширим список...

— В разные периоды были ребята что надо. Я уже называл тех, кто входил в «Динамо»-75, но и в генерации, которая выиграла Кубок кубков в 1986 году только с Васильичем, были выдающиеся хлопцы: Михайличенко, Беланов — тоже юридически узаконенный лучший футболист Европы. Хорошая была команда...

— Ну а сегодня есть виртуозы, видя которых по телевизору или на стадионе, вы думаете: «Ах, молодец, какой же красавец!»?

— Их много — Рональдиньо, Кака...

— Олег Петрович, а тренерская работа для вас уже закончилась или вы готовы еще принять команду?

— По-моему, 70 лет для тренера — не критический возраст. Бельгиец Гуталс выиграл Лигу чемпионов в 72 года, так если он смог, почему бы и мне не тряхнуть стариной?

— Тем более есть чем тряхнуть!

— (Улыбается). Не могу с вами не согласиться.

Олег Базилевич — Дмитрию Гордону: «Тренеры моего поколения чувствуют ответственность за то, что сейчас происходит в нашем футболе. К сожалению, мы никуда не движемся...»

— Я вам задам последний вопрос. Если сегодня, накануне 70-летия, вам предложат раз 10 пробить с центра поля в перекладину, сколько вы попадете?

— (Грустно). Уже ни разу.

— Не может быть!

— Может. Во-первых, далеко — с центра я не добью, а во-вторых, в 70 эти упражнения уже противопоказаны.

— Но подождите: ноги-то помнят...

— Помнят, и все-таки с возрастом определенные изменения происходят...

— Хорошо, а с 11-метровой отметки попадете в девятку?

— В принципе, это решаемая задача...

— Сколько раз из 10-ти?

— Не скажу, потому что давненько не пробовал. Нужно тренироваться...

— А если бы немножко потренировались?

— Несколько раз, наверное, бы попал...

P.S. За содействие в подготовке материала, тепло и внимание благодарим киевский ресторан «Централь» в лице директора Инны Марковны Кудряшовой и управляющего Александра Анатольевича Мартынюка.