Смотрите авторскую программу Дмитрия Гордона30 октября-5 ноябряЦентральный каналАнатолий КОЧЕРГА: 4 ноября (I часть) и 5 ноября (II часть) в 16.40
|
| 
| 
21 ноября 2004. Первый национальный канал
Надежда БАБКИНА: "Очень Большой Советский Артист, с которым у меня был безумный роман, увидев Женьку, сказал: "Слушай, а нашенький-то классный!
Казачья стать, длиннющая иссиня-черная коса, румянец во всю щеку и блеск в глазах - такой публика знает народную артистку России Надежду Бабкину. За бешеный напор ее называют атаманшей, мужиком в юбке. Вот только пришпоривает она, полковник казачьих войск с правом ношения оружия, не вороного коня, а черный "мерседес", и под ружьем у нее не казачья сотня, а коллектив театра "Русская песня" численностью в 120 человек.
Такая умеет за себя постоять! Когда некие коммерческие структуры позарились на здание, выделенное правительством Москвы для ее драгоценного театра, Бабкина штурмом взяла эту крепость, сметя охрану и даже ОМОН.
Сегодня у нее есть почти все: три высших образования (она дипломированный дирижер, режиссер и солист), докторская диссертация по народной песне, успешный бизнес... Казалось бы, что еще нужно такой женщине для счастья? Ну конечно же, любовь.
Около года назад артистка представила народу своего избранника. Им оказался 24-летний провинциал Евгений Гор, который на пять лет моложе сына Надежды Георгиевны. Артистическая тусовка уже смирилась с тем, что у влюбленной пары 30-летняя разница в возрасте, вот только не решила, как молодого человека лучше называть: подопечным, бой-френдом или гражданским мужем... Впрочем, это не мешает Бабкиной наслаждаться своим запоздалым женским счастьем.
"Бабки на!" Нет чтобы "Бабки дай!"
- Надя, есть женщины, на которых держится мир. Это о них в ХIХ веке великий русский поэт Некрасов писал: "Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет"... Прекрасный киевский поэт Наум Коржавин - сейчас он живет в Соединенных Штатах - сказал об этом чуть по-другому:
Ей жить бы хотелось иначе -
Носить драгоценный наряд.
Но кони все скачут и скачут,
А избы горят и горят...
- Да (задумчиво), "горят и горят"... Каждый раз при встрече со мной представители самой серьезной части человечества - то есть вы, мужчины! - почему-то сразу начинают вспоминать Некрасова. И коня на скаку, и на плечи несусветную тяжесть возьмет, и всех отнесет-принесет - ну все сделает... Знаешь, в последнее время меня это стало, по большому счету, доставать.
Женщина должна быть женщиной, но мужикам очень удобно, когда есть отговорка: "Да она такая!"... Сама-сама, быстрей-быстрей... 
- Но мужчины таких женщин любят...
- Вот не скажи! Любят покорных, покладистых, тех, которые не перечат, а тихо-спокойно подкивывают, поддакивают, соглашаются... Активная - она кому нужна?
- Ну, в вашем случае "шумная и активная" - это во-вторых или в-третьих, а во-первых - "красивая и голосистая"...
- Да ладно! Хотя, может быть... Но первый взгляд очень важен, человек сначала глазами воспринимает...
-...потом ушами...
-...и в конечном счете - сердцем. Если я, например, себя спрошу: "Надя, какую ты дашь себе характеристику?", ответ будет такой: "Я надежная". Это точно! Мои друзья говорят: "Ты наша надега!". Надега, Надежда... Когда взрослее становишься, понимаешь: имя, которое человеку дано, отрабатывать надо. И фамилию, кстати, тоже. У меня фамилия Бабкина - ну куда деваться? Бабки на! Нет чтобы: "Бабки дай!" (смеется). Хотя "бабки на!" - тоже клево.
Слава Богу, я не одинокая, вокруг меня сегодня команда. Театру "Русская песня", которым я руковожу, на будущий год 30 лет стукнет.
- Вы - настоящая казачка?
- Да, родилась на Волге, в казачьей семье. Папа работал в сельском хозяйстве: то председателем колхоза, то директором совхоза... Он довольно активный человек был, обязательный, его любили. А мама, как водилось в те добрые времена, - сельская учительница. Естественно, в тех местах жили люди самых разных национальностей, и балакалы кто во что горазд. Поэтому украинский язык для меня очень понятный, близкий и родной.
- Песни украинские пели?
- Конечно. У папы вообще одной из самых любимых была "Нiч яка мiсячна" - он ее обожал безумно. Меня подзовет: "Ну-ка иди сюда, Надя, давай споем вместе" - и затянет (поет):
Сонце низенько, вечiр близенько.
Прийди до мене, моє серденько...
- Ремнем он вас никогда не порол?
- Какой ремень - у нас для этого был нормальный казачий кнутик: все как положено. Его отец для строгости применял.
- По вашей спине, значит, кнутиком прохаживался?
- Ну да! Знаешь, своего сына я воспитывала совершенно по-другому, у меня не было надобности его драть. Ну пару раз по заднице шлепнешь легонечко, и то он на тебя посмотрит такими глазьями, что думаешь: "Боже! Зачем же я это сделала?". А тогда считалось: глазья не глазья, а проучить надо... А самое главное наказание знаешь какое было? Не пускать на улицу, запереть: пусть, мол, убирается в хате. У нас была мазанка - вот и мазала глиной полы, чтобы все ровненько было. И кизяки мы делали - пожалуйста, и дровами топили, и скотина была во дворе - все как у людей!
- Вы стали певицей благодаря чему-то или вопреки?
- Я не представляла, куда волна меня вынесет, но всегда твердо знала, что буду артисткой. Подсмеивались надо мной - прямо скажем. Может, и сейчас смеются - ну и на здоровье! С двухлетнего возраста у меня была такая игра - устроила себе под печкой маленький театр, вот какой в два года можно скондибобрить...
Помню, папа поехал в какой-то город и привез мне оттуда маленькую детскую посуду, кукольную кроватку и шкафчик. Боже мой, да я же была самая счастливая... Ко мне, посмотреть на это богатство, приходили не только из детского сада девчонки - даже школьницы. Второй, третий класс - все! Представляешь? Вот я до сих пор и играю.
"Вся страна почему-то решила стать Зыкиными"
- Надь, а что такое в вашем понимании русская песня? Мы помним Русланову, Зыкину, Мордасову, Воронец... Это было более академичное пение - красивое, величавое, но немного застывшее, неподвижное, что ли... Вы же создали какое-то совершенно новое направление...
- Ну, не знаю, Дима, академичное оно или нет, но когда та же Русланова пела: "Валенки, валенки, да не подшиты стареньки!", это было потрясающе. Поет и так деликатно ножкой топнет, ручкой поведет... Видимо, тут все связано, потому что любое другое движение капитально сбивает дыхание.
Скажу откровенно: мои первые попытки как-то измениться вызваны другими причинами... Дело в том, что в то время уже существовал ансамбль Димы Покровского, и, коль скоро мы вместе учились, мне изначально нельзя было создавать точно такой же коллектив, как у него. Если уж делать, то другое...
И вот собрались девицы одни. Все от нас отмахивались, никто нас всерьез не воспринимал. Это было такое совковое предубеждение: мол, что толку, когда девицы берутся за дело?
- Но хороши были девицы?
- А то нет! Голосистые, все представляли разные регионы России. Среди нас была только одна москвичка - Таня Сованова, она до сих пор работает в театре "Русская песня". Начали мы искать свой почерк и направление. В этом нам помогли композиторы: на их песнях мы пытались...
-...экспериментировать?
-...извлечь какой-то особый звук. Мы же все были квалифицированными специалистами, получили высшее музыкальное образование в институте, куда поступить было крайне сложно. Весь курс составлял всего 11-13 человек.
- Что это за вуз был?
- Институт - а сейчас академия! - имени Гнесиных. Словом, мы штучный товар и очень дорого обошлись государству. К окончанию нас вообще осталось девять человек - некоторые просто не выдержали, потому что занятия были жутко сложные...
- Шел, очевидно, естественный отбор?
- Совершенно верно, и даже когда появился коллектив "Русская песня", мне пришлось еще долго доказывать, что мы необходимы, что это очень важно для всех, для души, что рано или поздно воздастся.
- А как вас восприняли мэтры - Зыкина, Воронец?
- Ты знаешь, по-разному. С Воронец мы в прекрасных отношениях, с Шурой Стрельченко в замечательных. Я ведь еще застала Лидию Андреевну Русланову. Когда она выходила перед нами на сцену в Колонном зале, я просто задыхалась от счастья.
- Это была барыня?
- Ну что ты! Диво дивное! Потрясающая мощь! Уникальная женщина! И такой внутренней глубины, мне кажется, что дна там не видно. При этом внешне она была совершенно другой...
Что же касается Зыкиной, то воздействие Людмилы Георгиевны на публику было, конечно, огромным. Когда она появилась, вся страна почему-то решила быть Зыкиными.
- Изменили прически?
- И не только. Все стали петь, как она, - один в один. И я не исключение - пыталась ей подражать во всем, - но дело не в этом.
По окончании Астраханского музыкального училища я рванула в Москву, как сегодня говорят, разогнать тоску... Конечно, папа в истерике, мама в истерике: "Куда ты?". А дочка, ничего им не говоря...
Надо сказать, я уже в Астрахани подрабатывала в ресторане и пела перед сеансами в кинотеатрах.
- Ну, тогда это было модно...
- Маленький составчик аккомпанировал: рояль, контрабас и ударник - всего понемножку, трио такое джазовое, легкое, а я пела. Люди специально приходили на полчаса раньше, слушали и мне аплодировали.
- А что пели тогда?
- В основном из репертуара Ненашевой (поет):
А лес стоит загадочный,
И сердце так стучит, стучит.
Скажи, пусть будет больно мне,
Но только не молчи.
И еще:
Когда-то я поверила твоим словам,
твоим глазам...
В общем, все было замечательно, я зарабатывала денежки, накопила тысячу рублей - по тем временам, будьте любезны, какое состояние. Конечно, купила билет и умотала в Москву.
В то время в Астрахани открывалась консерватория, и мне говорили: "Куда ты попрешься? В какую Москву, когда у тебя все под боком? Да ты будешь здесь одной из первых студенток, это же так престижно". Нет! Только в Москву! Вдобавок в Астрахани вступительные экзамены в консерваторию в августе, а в Москве - в июле.
- Конечно, можно попробовать...
- Вот провалюсь, думаю, в столице и приеду домой.
Фиг-то я провалилась - с первого раза поступила! Как чувствовала... У меня была подружка Наташа Лисицына - мы по картинкам выбирали себе город. Мне приглянулась цветущая Москва, ей - цветущий Ленинград. Она уговаривала: "Давай вместе!". - "Нет, - отвечаю, - я все-таки в столицу хочу". И поехала, никого не зная, без всяких звонков - просто сама по себе.
"Нужно обязательно задавать себе вопрос: "А правильно ли я нашел свою нишу?"
- Вот время интересное было! Сейчас так никто не поедет...
- На вокзале я познакомилась с девочкой, которая предложила пожить у нее дома.
- Фантастика!
- Девочку звали Света Мережко, а ее тетю - Октябрина. Я у них поселяюсь и начинаю искать, куда бы пристроиться. Нахожу училище Ипполитова-Иванова, где Людмила Георгиевна Зыкина преподает, учит, так сказать, своей манере. А я, конечно же, хочу петь и именно как она. Прихожу туда, смотрю: по коридорам какие-то личности с мешками бродят, все жрут сало, пьют чай...
- Народники!
- Ты что! Со всего Советского Союза понаехали! И все Зыкины, все поют. Конкурс 100 человек на место, а брали троих. "Ну, я попала! - думаю. - Полный вперед!". Хорошо, у меня в Астрахани был Анатолий Гладченко, баянист, который говорил: "Надюха, учи песенки-то, они тебе пригодятся, а я буду подыгрывать". Я знала около 100, любые (поет):
Ой ты, Волга разольется,
Да крутые берега...
И вот предварительное прослушивание.
- Сама Зыкина проводит?
- Нет, ее пока нет. Мыслимое ли дело - 300 претендентов. Зачем мелочиться? Она придет, когда отберут хотя бы человек 30.
Короче, вхожу в кабинет, а там директор училища Елена Константиновна Гидеванова, царствие ей небесное! Она сыграла в моей судьбе огромную роль.
Знаешь, все-таки мы под Богом ходим и каждому уготована своя судьба. Вот если реализуешь себя - ты счастлив, но чтобы это получилось, надо обязательно задавать себе, своей душе вопрос: "А правильно ли я нашел свою нишу в жизни?". И конечно, надо уметь услышать ответ. Он придет, только нужно быть предельно внимательным, и если человек услышит его, тогда никаких проблем. Вернее, с ними можно легко справиться. 
"Не родись красивой -
Красота завянет.
А родись счастливой -
Счастье не обманет..." |
В общем, спела я пару песен. Елена Константиновна посмотрела мои документы и спрашивает: "Зачем тебе сюда идти-то? Ты же училище окончила, у тебя диплом". Я говорю: "А где же еще я петь научусь по-народному? Везде вокал академический, там все а-а-а!" (тянет ноту). Она подумала: "Знаешь что, иди-ка ты в институт Гнесиных". А для меня высшее учебное заведение - это как храм божий, я вообще боюсь к нему подойти. Почему? Потому что степень подготовленности у провинциальных девочек и мальчиков крайне низкая. Москвичи, такие же абитуриенты, по сравнению с нами - профессора, зубры, а мы тут никто, и звать никак.
Но я же казачка, не могу ей сказать: "Елена Константиновна, я не готова". А она торопит: "Собирай манатки и дуй прямо в институт. Быстрее!". Я как-то замешкалась. "Там же уже идут экзамены", - говорю. Так и ляпнула. Но Гидеванова отрезала: "Ничего, ничего. Спросишь в приемной комиссии Ивана Петровича - он тебя встретит". Я уже дверь за собою почти прикрыла, но в последний момент повернулась: "А если не поступлю?". - "Не поступишь - придешь ко мне. Может, переводом оформлю сразу на третий курс". И уже вдогонку: "Ты вот что, после каждого экзамена звони мне сюда, в приемную комиссию. Скажешь, что звонит Бабкина. Тебя со мной сразу соединят".
- Какой бескорыстный человек! Разглядела талант и сразу...
- А я-то, я-то от себя обалдела! Казалось бы, тебя наладили, и иди с Богом. Нет, я еще повернулась, на всякий случай спросила, чтобы тылы прикрыть. Потом уже анализирую и думаю: "Боже мой! Другая пошла бы и не сообразила". Откуда это все? Как будто мне диктовали: "Спроси это, сделай то, шагни туда, а теперь бегом, вприпрыжку". И я помчалась.
Прибегаю, стоит этот мужик, Иван Петрович.
- Ждет?
- Ждет! "Ты, - спрашивает, - Надя Бабкина? Давай быстрее, быстрее", - и потащил на третий этаж, где уже вступительные экзамены идут. Боже мой, Дима! Это такой позор! Кошмар! Сейчас вспоминаю - рассказать невозможно.
Короче, прихожу туда - терять мне уже нечего, - а там стоят парни и девушки, такие уверенные в себе, такие цельные...
-...почти состоявшиеся...
-...почти уже музыканты. Я на них во все глаза смотрю и вдруг чувствую на себе взгляд: вот, мол, еще конкурентка...
"В Гнесинку меня приняли со свистом, под аплодисменты"
- Взыграла казачья кровь?
- Взыграла! Думаю: "Блин! Мне вот ни крошки не жалко, случись чего, капли воды не пожадничаю, а здесь, понимаешь ли, не очень рады, что я пришла".
Экзамен в разгаре, уже полтора часа длится, а тут вижу: мальчик какой-то стоит. Я его спрашиваю: "Как тебя зовут-то?". - "Леша". - "Леша, а что сейчас сдают?". Он отвечает: "Гармонию". Видит, что я как-то смутилась, и к окну тянет: "Давай покажу".
Этот Леша Баулин отвязный был парень. Его потом с первого курса выгнали, потому что он слушал много западной музыки и знал какие-то невероятные гармонические разрешения. Они не стыковались с теми правилами, которым нас учили, шли с ними совершенно вразрез, и педагоги не могли с этим смириться. Методика диктовала: надо так, а это неправильно - музыку втискивали в какие-то рамки.
- Надя, так вас приняли или нет?
- Еще как - со свистом, под аплодисменты! У нас в Астраханском училище на кафедре дирижирования было как? Сидит концертмейстер, играет на рояле. Он же тебе и хор, и оркестр - все в одном лице, - а ты стоишь, дирижируешь и заодно поешь потихоньку все партии, что-то показываешь.
А тут входишь - посередке постамент. Справа рояль, второй, тут же сидит хор, оркестр, и, будь любезен, показывай им вступление инструментов, вступление хоровых партий. Смотрю на комиссию, а в ней лица, которые я видела только на картинках, только в кино и в энциклопедии. "Боже мой, - думаю, - вот это люди! Мне бы у них автограф взять-то, Господи! А я же им безразлична, они сидят, что-то пишут и даже глаза на меня не поднимают". Потом взяла себя в руки: "Ну, значит, так надо!".
А девочки такие симпатичные за роялями сидели. Достали партитуры и доброжелательно улыбнулись, хотя первый раз меня видели. Я взмахнула и... Это было произведение, которое я в училище на диплом готовила. Меня предупредили: "Петь не надо, показывай только вступления партий".
- А как удержаться?
- Вот именно! В общем, понеслось дирижирование по кочкам, всем стало весело, и вдруг в один прекрасный момент меня как прорвало! Я заорала, запела:
Поет зима, аукает,
Мохнатый лес баюкает...
Тут ду-ду-ду, барабаны со звоном...
Вдруг смотрю: члены комиссии поднимают на меня глаза. Минин - он тогда был ректором института, - Юрлов, Попов друг друга толкают: посмотри! А я пою, вовсю руками размахиваю, девчонки играют. Увидели, что я смутилась, показывают: "Не останавливайся, Надя, не останавливайся!". И я продолжаю дальше, до точки.
Когда закончила, мэтры говорят: "Девочка, подойди к нам". А я вся в пятнах красных, трясусь. Они улыбаются: "Ну, партии у нее мы не будем спрашивать - она все нам пропела". И ко мне: "Ты откуда такая приехала?". Я сказала. Все: "Ну надо же, как забавно. А какие у вас там, на юге России, традиции?".
Я давай рассказывать, что в наших местах живет очень много русских, украинцев, казахов, калмыков - каких только нет национальностей и сословий! Сплетение культур немыслимое! Описала свою деревню, традиции, и дошли мы до одного села. Тут педагог Светлана Брасс подает голос: "Знаете, наша экспедиция побывала в Карболях". Я обрадовалась: "Да вы что! Как здорово!". Она: "Я записала там такую песню...". - "Нет, - говорю, - эта песня не из Карболей". Светлана Михайловна от такого нахальства опешила: "Как?". А я же там каждую деревню облазила... Стою на своем: мол, я вам точно скажу, откуда эта песня. И вдруг понимаю, что...
-...спор неуместен?
- Ну да. В конце концов Минин заулыбался и говорит: "Так, Светлана Михайловна, вы помолчите, пожалуйста. Ну-ка, ну-ка, расскажи, откуда это?". Я давай с жаром объяснять, что эту песню привез когда-то в Черный Яр, где я жила, какой-то казах-переселенец... И опять начинаю петь и приплясывать. Ректор с улыбкой: "Молодец, отстаиваешь свою позицию". Ну, думаю, наверное, еще чего-то плохо сделала. А он к коллегам обернулся: "Ну ладно. У вас к этой девочке есть вопросы?". Они говорят: "Нет!". И ко мне: "Идите!".
Всем, кого не принимают, документы сразу отдают, и они уходят. Я руку протянула: "Ну, давайте документы-то" - и стою. Члены комиссии удивляются: "А чего ты стоишь? Выходи из аудитории! Все".
В коридоре на меня налетел Лешка Баулин: "Слышал я, как ты там орала. Они что, тебя столько мурыжили?". - "Угу!" - говорю, а он: "Интересно, что они у тебя спрашивали?". - "Да я все-таки из деревни приехала - наверное, им интересно, как там люди живут". Этот Лешка все не мог успокоиться: "Ну, клево! Знаешь, когда ты пела, мне это так понравилось". Он - единственный, кто за меня порадовался. Кстати, там стояли девчонки, которые поступали одновременно со мной. Кто же тогда знал, что придет время и они станут солистками ансамбля "Русская песня", а я - художественным руководителем этого коллектива?
"Я люблю мужиков! А как иначе?"
- Надя, обычно таких женщин, как вы, мужчины боятся...
- Конечно! Я и говорю: коня на скаку - это совсем не то...
- Тяжело было в личной жизни с робкими мужчинами? Или нашелся такой, который взял и приручил?
- Знаешь, я не хочу показаться робкой овцой, но и сказать, что у меня мужчин совсем не было, - смешно! Я люблю мужиков. А как иначе?
- Зачем тогда жить?
- Когда кто-то за тобой ухаживает, когда сердце колотится, когда появляется что-то такое трепетное - это клево, это супер! Плохо только, когда интрига, когда ревность. 
Эдуард Ханок: "Надя, ты всегда на гребне волны!" |
Это и впрямь недопустимо, потому что никуда не ведет. Но все равно мы ревнуем, не можем от этого чувства избавиться, а если ты все же с ним справился, значит, тебе все по фиг.
- Боялись вас все мужики или попадались отчаянные головы?
- Скорей я боялась, потому что привыкаю быстро. Вот если вижу: человек ко мне искренне, с симпатией, откровенно, - и я очень доверительная, доверчивая. Пока он придумает, я уже все сделаю. Он только собирается в магазин сходить, а я уже сгоняла, он только хочет спросить: "Где мой галстук?", а я уже завязала.
- Неужели вы такая домашняя, семейная? Галстуки вяжете, в магазин бегаете?
- Да, я все могу, если надо... Сегодня физически не успеваю, поэтому у меня домоправительница, но если ночью стук в дверь - кто-то из друзей приходит (в основном мои друзья-мужчины) или, допустим, они звонят, говорят: "Сейчас мы к тебе зайдем", не вопрос, ребята. Скатерть-самобраночка, быстренько, что есть, накрою - все нормально!
- В личной, семейной жизни вы считаете себя счастливой? Обычно те, кому что-то свыше дано, именно в ней обделены...
- Баланс всегда существует, это правда, хотя у каждого свое мерило счастья... Я встречала мужчин, с которыми была какое-то время безумно счастлива, но потом обязательно появлялись обстоятельства, с которыми мы не справлялись, что-то у нас не совпадало. Например, мне не нравилось то, что делал он, а ему - что я его не понимаю, и постепенно трещина, проходившая между нами, превращалась в огромную пропасть.
- Многие мужчины, если речь заходит о жене-певице, говорят: "Ни в коем случае, только не это!". Тут и ревность сказывается - все-таки она на виду, ее показывают по телевизору, у нее есть влиятельные поклонники, - и какой-то червь начинает точить изнутри. Вы с этим сталкивались?
- Сталкивалась. Хотя с бывшим мужем у меня была другая проблема. Там была ревность к славе, к моей деятельности, которая шаг за шагом шла, шла...
- А он за ней не поспевал?
- Да, и это было так очевидно... Хотя человек он совершенно замечательный и в жизни оказал мне огромную услугу. Закончив институт, я могла выбрать любое направление. Думаю: ну куда мне пойти? В попсу, петь эстрадные песенки или все-таки углубиться в народное дело...
-...и быть единственной и неповторимой...
-...да, экспериментировать и делать все, что угодно. И он - сам джазовый музыкант! - сказал мне: "Надя, выбирай народный жанр. Твори там что угодно: джазуй, газуй, пой рок-н-роллы - делай что хочешь. В этой нише ты всю жизнь будешь нужна и, сколько бы тебе не было лет, останешься востребованной".
Он был прав. Муж помогал мне, подсказывал, я прислушивалась, но пережить то, что я рванула вперед, он не смог. В результате мы вынуждены были расстаться.
"Он сказал: "Я тебя убью!"
- Я знаю, что у вас были очень влиятельные поклонники...
- Бывали... Мне кажется, у нас все могло сложиться удачно, если бы не приходилось постоянно скрываться, таиться, чтобы никто, не дай Бог, не увидел. Меня эта ситуация жрала просто поедом, я чувствовала себя, будто в тюрьме... В обществе с таким человеком не появиться, потому что он влиятельный или потому что у него семья, а если семьи нет, то ему прочат другую... Страшное дело! Я так не могу, и в итоге мы разбегались.
- Поклонники влиятельные были?
- Очень.
- А вы извлекли из их влиятельности какую-то пользу?
- Нет, никакой пользы. Если бы у меня была корысть, тогда бы я не знала, что такое чувства. Я бы приценивалась: мне надо то или это...
- Много коллег-певиц на вашей памяти преследовали корыстные интересы прежде всего?
- Думаю, да, но, как правило, ничем хорошим это не заканчивалось. Понимаешь, такие отношения не приносят радости, наслаждения, счастья, они лишают свободы внутренней. Это сумасшедшая зависимость, которая все время точит. Человек знает, что не самостоятельно что-либо получил, а каким-то обманным путем, и рано или поздно его по башке за это шарахнут. Ну зачем?
- Когда любят друг друга артист и обычный, скажем так, человек, это еще куда ни шло, но когда головы теряют два артиста - это большая проблема. Я знаю, что у вас был бурный роман с... ну назовем его Очень Большим Советским Артистом...
- Да (вздыхает), был...
- Мы хоть фамилию его назовем?
- Ой, только не это. Не надо. Абсолютно!
- Этот роман вам обоим, я знаю, принес страдания...
- Ну конечно, но, видимо, это нужно было пройти...
- Сколько лет проходили?
- Года два. За это время мы такой огромный скачок совершили, перемахнули через такие ступени... Он на свои поднимался, я - на свои.
- А на творчество друг друга воздействие оказывали?
- Огромное, и я не жалею об этом - наоборот, благодарна. Чем дальше отдаляешься от этих воспоминаний, тем больше понимаешь, что пользы было больше, чем всевозможных возгласов: "Ах, зачем? Ой, ни к чему! Да как вам не стыдно!".
- У него тоже была семья?
- Да.
- И что, приходилось скрываться?
- Ты знаешь, скрываться приходилось в каких-то моментах, а творчество - оно же все на поверхности. Когда люди встречаются глаза в глаза...
- Все видно?
- Ну конечно! И никаких слов не надо. А дальше включила рычаги желтая пресса. Она все время что-то "жареное" выискивает... По сей день покоя ни одному из нас нет.
- Об этом писали?
- И пишут время от времени, чтоб всколыхнуть что-то низменное. Им же обязательно надо покопать, подпортить, вспомнить какие-то пакостные моменты из прошлой жизни. А если таких не было, их просто придумывают. Сейчас время такое, что на позитив спроса нет. Вот если удалось расписать агрессию, унижение, оскорбление - тогда молодцы!
- Роман был плавным или таким, что аж дух захватывало?
- Жарким - плавным он и не мог быть. У меня было ощущение, что оба мы очень спешим, куда-то торопимся. Мы поглощали каждую секунду, мы наполняли себя чем-то новым, необыкновенным, важным.
- Часто вам удавалось видеться?
- Да! Несмотря на гастроли! Мы прилетали друг к другу, приезжали, мы совершали какие-то безумные поступки! Допустим, выступаем в одном городе. Он говорит: "Если она выходит в розовом, я концерт не работаю". А зал битком. Ну что - я выхожу в розовом. Ко мне бегут устроители: "Надя! Мы тебя умоляем". - "В чем дело?" - спрашиваю. "Как? Он же сказал, что не будет работать, если ты выйдешь в розовом". Я огрызаюсь и абсолютно все вместе с ним летят в тартарары!
- Он ревновал вас?
- Да.
- А в чем это выражалось? Случайно, не бил?
- Нет, до драк не доходило, но...
- Пару раз было?
- "Я тебя убью!" - говорил. "Убью" - в том смысле, что за себя не ручается. Он требовал: "Лучше стой здесь, чтобы я все видел"...
- Расстались вы из-за ревности?
- Нет, там было другое. Стали появляться какие-то люди, которые урывают себе за счет других. Вокруг артиста их всегда много вертится, очень много, а уж по тем временам!.. Тогда не было ни продюсеров, ни других профессионалов шоу-бизнеса - все только учились, - и появилась компания, которая меня не устраивала. Я сказала: "Они мне не близки", - и мы расстались. Расстались легко, но переживали - я, во всяком случае, - очень долго.
"Жених" весь такой в костюме, в галстуке. И я - штаны засучены, все мокрое, лохматое"
- А это правда, что несколько лет вы совершенно не разговаривали и при встречах старались разойтись в разные стороны?
- Да, правда, но сегодня, слава Богу, все позади, разум восторжествовал.
- Вы, наверное, догадываетесь, что всех женщин бывшей советской страны всколыхнули своим последним браком...
- С Женькой?
- Конечно! Если учесть, что у вас с ним разница в возрасте лет 19... 
Надежда Бабкина: "Что мне в Женьке нравится? Он еще не испорчен ничем" |
- Да ладно, гораздо больше.
- Сколько?
- Не скажу (кокетливо), это не имеет значения.
- Надя, если мужчина намного старше женщины, разница в возрасте нередко воспринимается...
-...естественно!
- Нет, с какими-то оговорками, но когда наоборот, многие аплодируют. Женщины воодушевились...
- Я хочу им только одно сказать: "Девочки, не отчаивайтесь!". Надо всегда быть в форме. Я имею в виду внутреннее состояние - желание быть влюбленной и любимой. Только это не на словах должно быть, а где-то глубоко внутри.
Я восемь лет к этому не была готова. Вокруг меня увивались достойные, благородные, красивые, богатые - кого только не было, Господи! Я не видела никого. Просто не видела! Но в один прекрасный момент что-то со мной произошло. Знаешь, когда звучит такой сигнал и щелчок... Я выхожу из-за угла, а Женя идет мне навстречу...
- Кстати, из-за какого угла он вышел?
- Из волжского. Причем я объявлений не писала: мол, посмотрите, какая красавица скучает, где тот миллионерчик, чтобы на мне женился? Ни в Интернет, ни за границу запросы не отправляла. Наоборот. Смех был, да и только, когда подружки мне одного подыскали...
- Миллионерчика?
- Ну да! Помню, в концертном зале "Россия" идет репетиция. Я занята, бегаю в спортивном костюме, вся мокрая, потому что до начала программы считанные часы остаются, а тут мои красавицы теребят: "Ну Надя, ну неудобно. Мы его уже 40 минут мурыжим, все съели, все выпили. Скорее спускайся".
Я - в артистический буфет, а там красивый мужчина, ну совершенно потрясающий! Ну как ты, ей Богу! Весь такой в костюме, в галстуке, и я, представляешь? Штаны засучены, все мокрое, лохматое. А человеку же не сказали, кого ждут. Он только заикнулся: "Я бы не возражал жениться", а ему сразу: "О! У нас есть отличная кандидатура. Замечательный человек, хорошее образование, достаточно обеспеченный... Все в порядке, проблем не будет"...
- Пришла Надя, и он понял, на ком ему надо жениться?
- В том-то и дело. Смотрю, мои свахи поели, попили, у них уже кофе-шмофе... Вдруг "жених" привстал - я мчу на него, а он из-за стола поднимается... "О, ребята! - говорю. - Как у вас здесь классно!". Хватаю стаканчик, выпила водички, тут же присела. И он плюхнулся. Смотрю, бедняга аж позеленел весь. Я спрашиваю: "А что случилось-то?". Тишина гробовая...
Я к нему: "Как вас зовут?". Он отвечает, допустим: "Андрей!". Я так, навскидку: "Андрей, а где вы учились?". Он говорит: "Окончил Оксфордский университет". - "О! Потрясающе! - обрадовалась я. - Мне позарез нужен переводчик и секретарь". Он снова привстал: "Я - секретарь?". - "Ну да!". - "Секретарь с таким образованием?". Тут и я поднялась: "Тю! У нас ребята с юмором на вы, оказывается! Так, девочки, вы тут разбирайтесь с женитьбой самостоятельно". Повернулась и ушла...
- Бедный Андрюша!
- Очень симпатичный человек, но не для меня, понимаешь?
"У меня все внутри клокотало - так хотела его видеть"
- А с Женькой так вышло... В России 12 лет не было конкурса артистов эстрады - вот министр культуры и попросил меня проехать все регионы, все федеральные округа, посмотреть, что на местах происходит. Как председатель жюри я должна была отобрать лучших из лучших во всех жанрах... Чтецов, танцоров, академистов, народников, инструменталистов - всех-всех слушаем, отбираем и затем привозим в Москву.
Помню, передо мной стоял выбор: лететь в Сибирь или на Волгу? Я думаю: "Саратов поближе - полечу-ка туда". Звоню начальнику Управления культуры Саратова Мише Брызгалову: "Мишенька! У меня нет трех дней, только один. Умоляю, сделай так, чтобы уложиться". Он удивился: "Неужели будешь до трех ночи работать?". Я кричу: "Буду, буду!".
И вот с девяти утра идет прослушивание-просмотр. Зал битком, будто в нем весь Волжский федеральный округ собрался. (А в этот округ и Ижевск входит). Только солистов-вокалистов 56 человек, а еще группы, ансамбли и прочее. К вечеру я уже никакая, но раз сказала: "Буду", это никого не волнует. Слушаю вокалистов. Идет где-то 20-й или 27-й человек... Отмечаю: хорошо, очень хорошо, не очень хорошо... Знаешь, была одна девочка, которая просто свалила меня наповал. Я даже заплакала. Она потрясающе пела, потрясающе! Я говорю ей: "Давай в Москву, без разговоров. Я тебе помогу устроиться", а она тихо так: "Надежда, спасибо огромное, но я ехать никуда не могу". Оказалось, девочка беременна, и в то время, когда в Москве назначили сбор, ей как раз был срок рожать.
Я спрашиваю: "Зачем же ты согласилась сейчас выйти на сцену?". Она говорит: "Хотела, чтобы вы меня услышали". Я услышала и скажу: таланты у нас есть сумасшедшие, но это совсем не те люди, которых мы часто видим по телевидению, далеко не те.
В общем, идут вокалисты один за другим, я поднимаю глаза - мы сидели достаточно далеко от сцены - и вижу уверенного в себе мальчика... Он свободен, в отличие от певцов, выходивших до него, полностью раскрепощен - им всем что-то мешало.
- Я, кажется, догадываюсь, что...
- Ну да, сам понимаешь, что мешает плохому танцору. А этот выходил с таким внутренним пофигизмом, что ли: да так да, а нет так нет! "Вот это подача!" - думаю.
Он запел на английском (не помню, что именно, так как песен было немерено, никаких ограничений в выборе: пой, что тебе хочется, на чем, ты считаешь, себя покажешь). Я услышала его тембр, закрыла глаза, и так вдруг захотелось увидеть его рядом... Когда он закончил первую песню, говорю рядом сидящему устроителю: "Позовите его". Тот: "Пусть споет вторую". Вторым был романс "Спокойной ночи, господа!". Там верхушечка такая - он как дал, я даже приподнялась.
В зале сидело достаточно уважаемое жюри, которое, в общем-то, было со мной согласно. Но у меня было другое желание. Все просто клокотало внутри - так хотела видеть его рядом, понять, соответствует ли тому образу, который я создала. Все остальное мне было абсолютно без разницы...
- Пришел?
- В том-то и дело, что нет... Уже вышел следующий певец... Я снова говорю: "Позовите мне мальчика, который пел до этого". - "Да, да, сейчас, сейчас!", а сами пальцем не пошевелили. "Ну прошу вас!". Мой друг Ваня, который рядом сидит, говорит: "Да успокойся ты, мать. Господи, ну что он тебе дался?".
В этот миг с правой стороны открывается дверь, раздвигаются плюшевые занавески, - как же без них в Саратовской-то губернии? - и я чувствую на себе взгляд. Поворачиваю голову - стоит Женька и на меня смотрит. Причем, знаешь...
- Призывным взглядом?
- Нет, скорее с вызовом: "Ну как я спел?". А вокруг куча девиц, понятное дело... Я посмотрела и прямо не сдержалась, вголос захохотала от того, насколько совпал этот образ с тем, что я увидела.
"Я, - говорит, - девкам сказал: "Бабкина на меня запала"
- На обсуждении я сказала: "Так, вот эта девочка, вот этот мальчик. Это я вам сразу, без всяких прений, говорю. Как председатель жюри имею право. Дальше давайте рассуждать и обсуждать, что вы предлагаете".
Там еще прошла в финал группа "После одиннадцати" - эти ребята вышли в самом конце развлечь публику, понимая, что им ничего не светит. Так вот, и Женя, и группа "После одиннадцати" у меня в театре сейчас, я их взяла. Группа работает в стиле фолк-рок, там одни парни - их сейчас семеро.
- Семеро смелых...
- Ребята потрясающие, дерзкие. Окончили Саратовскую консерваторию и хотят себя реализовать: пишут музыку и играют фолк, делают аранжировки, подыскивают репертуар уникальный, экспедиционный. И Женька! Я думаю: "Боже мой! Какой красивый! Какой образ!". У меня прямо сердце щемит, так я хочу его видеть, но он же молодой. Если подойти и сказать: "У меня остается три часа до вылета самолета. Давай погуляем или посидим в какой-нибудь кафешке. Или пойдем в гостиницу, где я живу. Попьем там чаю, поговорим", я его спугну, просто убью...
-...напором...
-...да, и напором, и своим присутствием. Знаешь, как я себя мучила? "Нет, нет! Не вздумай этого сделать, иначе все на свете погубишь". Но я подозвала его: "Мне нужно с тобой поговорить". Он ушел от своей толпы, и вот мы стоим вдвоем. У меня было такое состояние... "Блин, - думаю, - вот сейчас я должна быстренько что-то сказать и уйти, и больше этого не будет, может быть, никогда".
Сама себя уговариваю: "Нет, я не имею права этого делать, не имею права"... И понимаю, что это комплекс - у меня, которой все запросто, комплекс! Если хочешь сказать, - скажи, а я стою и высчитываю: надо это ему - не надо, удобно - неудобно, а что люди подумают? В общем, женщины меня поймут...
"Женечка, - говорю, - обрати внимание на это, на то! Вот тебе мой телефон, если возникнут вопросы, звони. Я всегда найду возможность с тобой встретиться и все, что угодно, тебе объяснить".
Звонка не последовало... Кстати, еще в Саратове я подошла к его педагогу, который показал сразу семь ярких исполнителей. Семь! Я почему заострила на этом внимание? Представляешь, какой-то человек в провинции создал школу, где готовит мальчиков и девочек с хорошим вкусом, и его, этого педагога, тут же закапывают: "А-а, хочешь выпендриться, выделиться из всех? Не выйдет, мы тебе не дадим".
- Вечная история!
- Через Министерство культуры России я решила ему помочь и помогла, но не в том суть. Через три месяца Женька приезжает в Москву на последний тур. На него лучшие из лучших со всей страны съехались, пошла борьба. Тут уже состав жюри расширился. 
Надежда Бабкина и Дмитрий Гордон: смех продлевает жизнь |
Там был и Иосиф Давыдович, и Лев Лещенко, и Ирина Отиева, и музыканты фантастические - Кролл, Пахмутова. Понимаешь, нравится мне кто или не нравится, это мое личное дело, но когда такие уважаемые люди сидят, это о чем-то говорит. В общем, Женька получает лауреатство.
- А у вас с ним еще ничего не было?
- Нет, конечно, и быть не могло! Перед тем как ему в третьем туре выйти на сцену, я пошла за кулисы. Он увидел меня, обрадовался: "Надежда Георгиевна! Я знаете, вот это, вот то"... Смотрю, стоит в белой рубашечке, такой хорошенький, красивый. "Женя, - говорю, - ты меня не увидишь (там свет хорошо лепил, звук был замечательный. - Н. Б.), но знай, что сижу я вот в этом углу". Он: "Хорошо! Я буду петь для вас!". Что мне, собственно, и было нужно.
Женя вышел на сцену и свой взор обратил в мою сторону. Он пел для меня, но об этом я одна знала. Потом подошла, поблагодарила, сказала: "Молодец!". Через три дня, когда закончился конкурс, объявили его лауреатство. Была такая радость, ликование, и опять, опять меня будто что-то держало.
Вот мы расходимся, его ждет автобус, я сажусь в свой "мерседес"... А у меня есть водитель, но тогда я сама была за рулем. Думаю: "Что мне мешает подойти и сказать: "Ну-ка, садись, поехали?". Господи, я одна, никого нет, тем более вижу, что он не едет ни на какой поезд - остается в Москве. И все равно не происходит у нас никакого контакта, мы опять расстаемся.
Проходит два месяца, я придумываю проект под названием "Нон-стоп-фольклор" и своему другу Ване, который со мной был в Саратове, говорю: "Найди мне немедленно Женю Гора. Немедленно! Хочу пригласить его в проект". Женя мне перезванивает: "Большое спасибо, я так рад, что вы меня приглашаете". А проект большой, телевизионный! Я говорю: "Мы должны с тобой спеть дуэтом" (смеется).
Это была зацепка. Он пришел в мой театр на репетицию, увидел, чем и как я занимаюсь. Ваня мне потом рассказал, что Женя его спросил: "Иван Дмитриевич, а кто она?". Тот удивился: "В каком смысле?". - "По знаку зодиака. Я просто вижу свое отражение".
- А Женя чувствовал, что вы на него глаз положили?
- Он мне потом признался как бы шутя: "Представляешь, когда я вошел в дверь и ты повернулась, посмотрела на меня, я девкам сказал: "А Бабкина на меня запала".
- Это еще в Саратове было?
- Да. "Так и ляпнул", - говорит. Представляешь, какая дрянь, а?! Я ему: "Ах ты!.. Как же ты посмел! Я тебя убью"... Короче, начали мы репетировать вместе, получилось очень удачно, программа пошла замечательно. Потом поехали в Белоруссию. Он стал лауреатом международного фестиваля "Золотой шлягер" в Могилеве, группа "После одиннадцати" получила Гран-при, а я просто каталась - у меня были гастроли. "Женька, - говорю, - звони мне".
Когда мы вернулись - это было уже 19 ноября, - он звонит и говорит: "Я в Москве, а вы?". - "Я тоже в Москве", - отвечаю. Потом спрашиваю: "Ну и что ж ты молчишь?". Он: "Я буду сегодня свободен".
- Добились-таки, чтобы он первый это сказал?
- Да. Я сразу: "Женя, давай встретимся". Он: "Давайте, но, если можно, чуть позже. Нам предложили работу - в одном из клубов несколько вечеров попеть, и я должен поехать договориться, а потом свободен". В общем, мы назначили встречу в девять часов вечера на углу Октябрьской площади.
"Мама пришла в ужас: "Надя, как же я людям в глаза посмотрю?"
- И вот он звонит. "Женя, я еду на машине", - говорю. Он спрашивает: "Это вы площадь пересекаете?". - "Нет, это еще не я, но сейчас буду". У меня достаточно большая черная машина, я вырулила на площадь и сообщаю ему: "Это я еду". Он отвечает: "Вижу" - и подходит. Мы уже рядом, а все по телефону разговариваем. "Ну открывай, открывай дверь, - говорю. - Садись".
Только когда дверца захлопнулась, мы положили трубки, и такая пауза повисла... Я ему: "Давай поедем чуть-чуть покатаемся", - и как дала по газам. Потом он смеялся: "Как прижало меня к креслу, вот как к стене! Думаю: "Ни фига себе! Если так и дальше дело пойдет, это ужас - я просто вылечу из машины, катапультируюсь".
Съездили мы на смотровую площадку, поболтали о том о сем, пятом, десятом... Потом приехали в мое любимое кафе, посидели - это рядом с моим домом - выпили французского вина "Шабли". Затем я его пригласила: "Пойдем ко мне, чаю попьем". Очнулись в пять утра - идти уже было некуда. Я говорю: "Оставайся. Комнат предостаточно - выбирай какую хочешь"... Вот он и остался.
- Выбрал себе комнату...
- Эта притирка шла еще достаточно долго... Утром садимся завтракать. Он говорит: "Надежда Георгиевна, вы будете чай?". Я поправляю: "Ты будешь чай?". Он кивает: "Я буду". - "Да не я буду, а ты у меня спроси: "Надя, ты будешь чай?". Он смутился: "Я не могу". - "Тогда и ты не будешь чай, - и отнимаю у него чашку. - Сиди голодный, пока не скажешь как следует". Он вспыхнул: "Ты понимаешь, что на меня давишь?". А я ему: "Ничего, есть захочешь - скажешь". И тарелочку из-под носа вьюк! Он: "Ну этого же нельзя делать". Я говорю: "Нет, можно".
- Мне можно...
- В итоге у нас игра слов пошла. Он спрашивает: "Вы будете чай?". - "Мы будем чай, - отвечаю. - А ты будешь?". - "Буду". - "Тогда скажи мне "ты". - "А ты будешь чай?". Я говорю: "Отлично, буду". Но не стала заострять на этом внимание. Между делом опять: "А ты? А ты?", и все как-то пошло, наладилось. Прошло какое-то время, и он мне сказал: "Спасибо тебе большое. Я какую-то грань переступил, и мне стало легко и понятно".
Что мне в Женьке нравится? Он очень честный, еще не испорчен ничем. Я ему сказала: "Женя, тебе будет в жизни непросто, но пока я рядом, постараюсь тебя по возможности от трудностей оберегать". Хотя трудности начались сразу.
- Добрые люди небось расстарались?
- Ну да! Я ему говорю: "Я-то выдержу, а ты готов?". Он решительно: "Я готов". Но легкомысленно к этому относиться нельзя. У нас же сейчас совершенно другие взаимоотношения с прессой...
- А как отнеслись к браку ваши близкие?
- Мама сначала пришла в ужас: "Ой, Надя, да как же я людям в глаза посмотрю, что соседям скажу? Я же учительница!". Пришлось ее отчитать: "Мам, что ты всякое дерьмо читаешь? Я тебе сказала: "В руки никогда этих газет не бери, не надо!". Она оправдывается: "Ну как? Я же иду на рынок. Смотрю: твой портрет на всю страницу. Я возьми и купи".
Два-три дня она никуда не выходит: мол, чувствует себя плохо. Я говорю: "Мам, прекращай. Что это такое? Я ни у кого ничего не украла и не собираюсь этого делать. Женька свободен, я тоже свободна, абсолютно. Никакой показухи мы не устраиваем, пошлых взаимоотношений у нас нет".
Проходит еще два-три дня, звоню. Она: "Надь, я подумала. Наверное, правильно. На черта тебе старый нужен? Пусть будет молодой". Вот так, по-своему все повернула.
У нас с Женькой настолько красивые и искренние взаимоотношения! Я ему говорю: "Женя, понимаешь... Твой возраст - это только возраст". Душа у него, по-моему ощущению, столько уже перестрадала, что, может быть, моя душа и моложе. Он же сирота - рос без родителей, его бабушка воспитывала. Понятно, что в жизни такой человек обделен. Когда у ребенка нет ни отца, ни матери, это, наверное, очень страшно...
- Он, насколько я знаю, моложе вашего сына...
- Да, моложе, но у них отношения сразу наладились. Во-первых, Женька полтора года жил в Америке, во-вторых, имеет высшее образование - окончил институт иностранных языков. Он, в конце концов, может быть переводчиком, преподавателем и получать приличные деньги. Кстати, и сейчас зарабатывает - поет в клубах.
А еще он поступил в Гнесинский институт, хочет иметь второе высшее образование. Съездил на "Славянский базар", получил там первую премию. Да, я его подготавливала, бесспорно, но в жюри не участвовала - вообще не была на "Базаре", чтобы он работал самостоятельно. Тая Повалий заседала в жюри. Я ей звоню: "Таечка, как поет?". Она говорит: "Надя, тебе не будет за него стыдно".
- А сын не возмутился: "Мама, ну что это такое?".
- Данила заявил: "Мам, если тебе хорошо - а видно, что ты счастливая, улыбаешься и у тебя все классно, - я очень рад". И знаешь, он мне такую вещь сказал... "Может, я в этом году даже женюсь". Как будто ждал, чтобы я как-то пристроилась.
- Сначала, дескать, пусть мама счастье свое обретет...
- Он же понимает, что жизнь с такой мамой не сахар. Наверное, я нелегкий человек, со мной сложно. И Женьке нелегко, правда. Он настолько со мной искренний, каким ни один мужчина не был. Меня это шокирует, я давно отвыкла от таких честных взаимоотношений. Вроде не могу его обманывать, но и не всегда могу все сказать. "Женя, - говорю, - я тебе по носу когда-нибудь за твое любопытство двину", а он свое: "Нет, я должен знать".
Раньше я со смешанным чувством возвращалась в свой дом. Он огромный, там все чисто и убрано, есть Интернет, инструменты стоят... Но я дверь открывала, и меня никто не встречал. А теперь там появился какой-то такой живчик, и, помимо этнографической, фольклорной музыки, звучит совершенно другая. Он - как колокольчик: ходит поет. Мне это так нравится!
"Женщин плохих нет. у каждой свой манок, и он уникален"
- Надь, а человек, с которым у вас был безумный роман, - тот самый Очень Большой Советский Артист - вам что-то сказал, когда Женю увидел?
- Сказал: "Слушай, а нашенький-то классный. И поет хорошо". Я говорю: "Да! Надо помогать". Он и не спорил: "Ну что? Вкус у тебя хороший!". Я смеюсь: "А то ты не знаешь".
Женьке очень сложно, потому что артисты, с которыми сейчас он общается, - все люди состоявшиеся, высокого ранга. И он старается соответствовать. Все говорят: "Слушай, Надька, какой Женька классный. Просто классный!".
Он может встать и сказать: "Давайте выпьем за Надю Бабкину. Она является душой всей нашей компании и я ее очень люблю". Представляешь? Ну хоть бы раз кто-нибудь, какой мужик нормальный встал...
-...и такие слова в присутствии коллег произнес...
- Да никогда в жизни!
- Надюша, это интервью наверняка прочитает множество женщин...
- Ой, Боже, а я обо всем забыла и такое леплю...
- Многие уже махнули на себя рукой, не верят, что счастье возможно. Скажите им что-нибудь напоследок...
- Милые девочки, женщины! Все мы на этот свет пришли, но никому не дано угадать, когда эта створка откроется, и никто не знает, когда она закроется. Как мы проживем свою жизнь, зависит от нашего внутреннего состояния. Если женщина желает быть замеченной, если хочет, чтобы на нее обратили внимание, чтобы за ней ухаживали, влюбились в нее и дали понять ей, что она хороша, это непременно случится...
Это как в песне (поет):
Не родись красивой -
Красота завянет.
А родись счастливой -
Счастье не обманет...
Вообще, женщин плохих нет. Каждая из нас хороша, у каждой свой манок, и он уникален. Я не знаю, сколько у меня это продлится, но оно мое. И вам искренне желаю своего. По-настоящему - не на словах, а от души. Давайте будем добрее друг к другу, давайте смотреть вокруг с улыбкой. Жизнь - она ведь как миг, мгновение. Раз - и нет, пролетела...
|
|
