— Ольга Юрьевна, добрый вечер. Помнишь песню: «Все парни спят и спят девчата»? А мы с тобой, как два сумасшедших, записываем интервью. Не находишь, что это противоестественно?

— Что может быть противоестественного в этой профессии?

— Суперблондинками рождаются или становятся?

— Это состояние души и, конечно же, диагноз, от которого каждая умная женщина хочет избавиться. И я выздоравливаю потихонечку.

— Ты родилась в Виннице... Папа — дипломат, мама — врач-педиатр. Папа был высокопоставленным дипломатом?

— Ездил в командировки в такие страны, как Куба, дружил с Фиделем Кастро...

— Куба — любовь моя...

— Мексика, Уругвай... Последняя командировка перед смертью... В общем, это были испаноязычные страны. Испания и Латинская Америка.

— Дружил с Фиделем Кастро? Они часто встречались?

— Встречались, потому что он был там консулом пять лет.

— Консулом Советского Союза. Ничего себе. То есть ты из блатной семьи?

Фото Ростислава ГОРДОНА

— Не совсем. Я не рассказывала эту историю никому, а тебе расскажу. Отец был неродной, это мой отчим... То есть мое детство прошло не с ним. Мама вышла за него замуж позже, я уже не была совсем маленькой.

— Все очень запутанно. Тот, который дружил с Фиделем Кастро, — это отец или отчим?

— Отчим.

— А отец кто?

— Он был музыкантом. Они с мамой учились в мединституте — там и познакомились. Мой дед был нейрохирургом (у меня медицинская семья: все бабушки и дедушки были врачами). Его отец был нейрохирургом, профессором... Кстати, учился с Сенкевичем в петербургской академии...

— Который вел «Клуб кинопутешественников»?

— Да. На одном курсе учились. Он хотел заниматься музыкой, но семья этого не принимала, и он учился в мединституте. Так и не доучился: его успешно оттуда выгнали, поскольку он халтурил, ездил по свадьбам. Кстати, именно от него я взяла свой талант. Он очень хорошо пел, играл на многих музыкальных инструментах, имел абсолютный слух... Но эти халтуры его и сгубили — он выпивал, и мама предпочла...

— И мама предпочла консула...

— И мама предпочла консула (улыбается).

— С милым рай и в шалаше...

— ...если милый атташе (смеются).

— Правда или байка, что Фидель Кастро — твой духовный (или крестный) отец?

— Это байка, потому что в тот момент моя мама еще не была замужем. Но история совершенно правдива: он не только дружил с Фиделем Кастро, но еще и имел знакомство...

— C Раулем Кастро?

— С Пабло Эскобаром!

— О боже!

— И кстати, Пабло Эскобар продал Советскому Союзу «кукурузник»...

— Набитый наркотиками?

— Нет, без наркотиков... А, нет, не так: Советский Союз продавал «кукурузник» Пабло Эскобару (смеются). Вообще, у моего... я все-таки называю его отцом... было очень много интересных историй, связанных с поездками... Очень жаль, что ты у него не взял интервью, потому что он был интереснейший человек.

— Мама у тебя молодая?

— Ей 60.

— В самом цвету...

— Да. И мама говорит, что только в 60 понимаешь, какой классный возраст был в 50 (смеются).

«МОЕ ДЕТСТВО ПРОШЛО НА ЛОНЕ ПРИРОДЫ, НА ЗЕМЛЕ, В ДОМЕ, С КУРАМИ, В ОГОРОДЕ»  

— Мама такая же красивая?

— Еще лучше!

— Куда уже лучше?!

— Ну я просто моложе!

— То есть красотой ты пошла в маму?

— В маму — красотой, ногами — в отца (смеются).

— Мама живет в России, насколько я знаю.

— Уже давно живет в России, поскольку отец там работал. Она часто ездила с ним в командировки, а когда он вернулся из последней поездки в Уругвай, то преподавал в дипакадемии в Москве. Там она и осталась, и ее бойфренд сегодняшний — тоже дипломат (смеется).

— Он младше ее лет на 20?

— Он старше ее лет на 10. Поэтому я называю его не бойфренд, а дедфренд (смеются).

— Мама живет в Москве? Она приезжает? Вы общаетесь?

— Мы постоянно общаемся, мы очень близки. Она все время ездит туда-сюда, у нее в Виннице есть дом (она считает его домом), есть дом в Москве (она и его считает домом)...

— У нее и в Гаване, наверное, дом?

— Нет, в Гаване у нее пока дома нет, но я думаю, что доченька об этом позаботится. Просто у мамы были стесненные жилищные условия в молодости, она помыкалась по съемным квартирам (и в моем детстве так было), ей тяжело расставаться с недвижимостью, она не может ее продавать. Поэтому она живет на два дома. Для нее это страшный стресс, но она его выбрала сознательно.

— В Виннице ты жила с бабушкой, пока мама с папой были в отъезде?

— Да.

— Бабушка доброй была?

— Бабушка у меня была прекрасная. Она получила меня в трехмесячном возрасте, потому что мама как раз оканчивала мединститут, у нее была сессия. И мама отправила меня к бабушке, которой было 43 года. Я стала ей третьим ребенком, и она вырастила меня как свою дочку...

— А дедушки не было?

— Он умер, когда мне было шесть лет. Я его помню, но смутно.

— 43 года — какая молодая бабушка!

— Да. Она очень была мне близка! На самом деле моя вторая мама, наверное, она и ближе была мне, чем мама. По крайней мере, в детстве. Потому что с мамой мы сблизились позже, когда стали жить в одной квартире. Поэтому у меня о бабушке самые теплые воспоминания. Мое детство прошло на лоне природы, на земле, в доме, с курами, в огороде... Я к этому имею страсть и сегодня. И мои сегодняшние кулинарные увлечения именно от бабушки.

— Бабушка застала твой успех?

— Нет. Бабушка застала только мои мытарства. Она единственная слушала мои песни на огороде (смеется).

— А гуси?

— Куры! Не застала, к сожалению... Она ушла, когда я была беременна Машей, это было 14 лет назад. Я уже делала карьеру, но это было тяжело и неуспешно. Ну у меня длинный творческий путь: 15 лет я билась короной об эту стену! (Смеется). Но все-таки пробила ее!

— Знаешь, Винница — очень хороший город для жизни. Тебе там хорошо жилось?

— Я не люблю Винницу. И не езжу туда.

— Тебя обижали?

— Нет, не обижали. Но поскольку мы постоянно переезжали (к бабушке, от бабушки, потом была одна квартира, вторая, третья), у меня нет ощущения дома. Получилось так, что тот дом, в котором сейчас живет моя мама, появился, когда мне было 15 лет. Я там не выросла. У меня есть ощущение дома в Киеве, потому что в своей теперешней квартире я живу дольше, чем когда-либо до этого на каком-либо месте. Поэтому для меня Винница не является домом. Такая ирония судьбы.

— Я знаю, что ты нереально хорошо играешь на фортепиано.

— Ну прям-таки нереально...

— Реально?

— Реально! Я все-таки окончила музыкальную школу, музыкальное училище — я столько всего музыкального окончила!

— Ты все-таки занималась музыкой, в отличие от многих коллег!

Ольга Полякова с супругом Вадимом. «Муж до сих пор мой лучший друг»

— Я занималась музыкой с семи лет, причем я пошла сама в музыкальную школу. Родители как раз были в командировке. Я просто пришла и сказала бабушке, что нужно будет платить за музыкальную школу. Первый год мне не покупали инструмент, потому что думали...

— ...перебесится...

— Перебесится, передумает... Я мелками чертила клавиши на серванте и музицировала. Я все-таки не верю в судьбу, я верю, что люди — боги сами для себя...

У меня всегда был вкус к деньгам, заработанным собственным пением.

— Богиня!

— Мне кажется, что меня что-то вело... Почему я пошла в музыкальную школу? Что меня туда толкнуло? Потом, окончив девятый класс, я не пошла в 10-й, хотя все хотели, чтобы я пошла в медицинский...

— А куда ты пошла?

— Я пошла в музыкальное училище! Потом я переехала в Киев и поступила в «кулек» (Университет культуры. — Авт.), потом пошла в консерваторию. И вот так я доучилась. У меня за спиной 20 лет профессионального музыкального образования!

— С удивлением узнал, что в детстве ты сыграла несколько ролей в киножурнале «Ералаш». Кого ты играла и что это были за сюжеты?

— Играла каких-то детей... Никак не могу найти эти фильмы...

— Наверное, надо дяде Боре Грачевскому написать — у него все есть.

— Наверное. Приходили в школу, набирали актеров — и как-то так получилось, что меня взяли.

— Это были юмористические персонажи?

— Да, конечно. Я видела эти серии, но почему-то не могу их найти сейчас в YouTube. Жаль.

— Понравилось? Сколько лет тебе было?

— Восемь.

— То есть талант уже пробивался?

— Ну такое... Я была очень активна! Я очень хотела нравиться. Желание нравиться часто ставило мою маму в неловкое положение, потому что я использовала для этого все средства...

— Например?

— Все! Я пела, танцевала, несла какую-то ахинею, которая, понятное дело, в восемь лет не могла быть особенно смешной... Сейчас смотрю на свою младшую дочь и понимаю, что, конечно... (Смеется). От осинки не родятся апельсинки.

— В 15 лет по вечерам ты пела в ресторанах, а по утрам — в церковном хоре.

— Дело в том, что музыкальная школа в Виннице находится на улице Костельной. Там был костел, из которого выкинули, выкорчевали орган, когда начались перипетии в 1990-х... Там сделали православный собор и вместо органа поставили хор. Там пели все наши курсистки с дирижерско-хорового отделения. Я пела, учась в училище, в хоре хорошо платили, как ни странно. Не так хорошо, как в ресторане, но тоже неплохо.

— Ты помнишь, что пела в хоре?

— Ну конечно. (Поет). «Богородице-Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с тобою»...

— Какой был репертуар в ресторане и что это был за ресторан?

— Это был очень хороший ресторан, он назывался «Бахус» и находился на улице Киевской, между прочим. Что пела? «Зимняя вишня», «А он уехал прочь на ночной электричке»... Ну и куча остального фуфла, которое было в то время. Прекрасного фуфла.

— Тебе давали деньги, заказывали песни?

— Давали. Но больше всего я зарабатывала на заказах. У меня даже были свои почитатели, которые приходили и могли дать даже 100 долларов. А это, извините, было раза в четыре больше, чем зарабатывала моя мама-врач в детской поликлинике. Поэтому у меня были ангоровые свитера, латексные лосины, манто из кожи и ботфорты — и это все я купила на свои деньги. У меня всегда был вкус к деньгам, заработанным собственным пением. Особенно потом, когда у меня не складывалась карьера...

— Много было поклонников, которые любили тебя не за песни, а за внешность?

— (Вздыхает). Я не могу сказать, что пользовалась особой популярностью у мужчин. Всегда, между прочим.

— И я должен в это поверить? (Улыбается).

— Да, серьезно! У меня просто в этом отношении есть отсутствующий взгляд. Я не понимаю, о чем речь (смеется).

— Ты просто тугодум? (Улыбается).

— Ну нет! Я просто ограждаю себя от неприятного выбора... В общем, расскажу. Мой отсутствующий взгляд при каких-то предложениях несколько раз сыграл со мной злую шутку. Например, я могла оказаться в одном известном женском коллективе солисткой...

— На букву «В» начинается?

— Ну, не будем... Хотя сегодня день признаний, может, и сказать (смеется).

— На «А» заканчивается!

— Так вот. Я понимаю, что моя карьера могла сложиться успешнее гораздо раньше, если бы я не делала вот этого (поднимает глаза вверх)...

— А те, кто отбирал солисток, что-то предлагали?

— Предлагали. И очень настойчиво.

— Это тот, у которого имя начинается на «Д», а фамилия на «К»?

— Нет, который чуть главнее (смеется).

— Имя — на «К», фамилия — на «М»?

— Не будем вспоминать... Но, в общем, не могу сказать, что за мной бегали толпы поклонников...

«Я В БОТФОРТАХ И В КОЖАНОМ МАНТО ПРИШЛА УСТРАИВАТЬСЯ В ЦЕРКОВЬ — И МЕНЯ НЕ ВЗЯЛИ...»  

— Ну мы уже установили, как минимум, одного (смеются).

— Я давно хотела рассказать. Почему бы не сегодня!

Может быть, моя карьера сложилась бы успешнее намного раньше и не потребовалось бы 15 лет...

— Что тебе предложил тот, кого мы не называем?

— Ничего. Он просто посадил меня к себе на колени...

— Ну?

— А я не захотела там сидеть.

— Они были острые? Что было не так?

— Мне было 17 или 18... Рано было предлагать такие вещи! Надо было со мной немного подружить! Женщину надо расположить...

— У него времени не было.

— Наверное.

— Итак, ты пела в церковном хоре и в ресторане. Не было раздвоения?

— Сначала было. Когда я в ботфортах и в кожаном манто пришла устраиваться в церковь — и меня не взяли...

— Странно!

— На мне был боевой раскрас индейца: такие ресницы, как сейчас, и еще я себе рисовала адскую мушку на губе.

— Под Ани Лорак?

— Под Мэрилин Монро! Тогда еще Ани Лорак не было (а может, и была). Мне сказали: «Девушка, вы нам не подходите» На следующий день я смыла косметику, пришла: меня не узнали и взяли! (Смеется). Вот такое раздвоение было: когда шла в церковь, умывалась, когда шла в ресторан, наводила красоту.

— Ты окончила Университет культуры.

— Да.

— Имени Михаила Поплавского.

— Да.

— Хорошее образование?

— Нет. Именно поэтому я решила его усилить.

— Чем же можно усилить такую силу?!

— Консерваторией. 

«МОЖЕТ, Я СЛИШКОМ ТАЛАНТЛИВА — БЫСТРО РАСПРАВИЛАСЬ С ДЕНЬГАМИ МУЖА И СДЕЛАЛА ИЗ МИЛЛИОНЕРА ПРОСТО ХОРОШЕГО ЧЕЛОВЕКА» 

 — Весело было учиться у Поплавского?

— Не помню, потому что у меня уже началась карьера: я пела, у меня были какие-то клипы, ездила на какие-то концерты, зарабатывала 15 долларов с концерта... Это было очень мало: в месяц выходило около 200, и квартиру я снимала тоже за 200 долларов. На что я жила, не понимаю (улыбается).

— Разве ж ты жила?! Разве это жизнь?

— Какой-то полет!

— С 2000 года ты начала пробовать себя в жанре песни.

— Угу.

— Я бы хотел подробнее остановиться на твоей творческой биографии: то, что с тобой произошло, — это потрясающе. И это, по-моему, очень интересно для начинающих артистов. Твоего мужа зовут Вадим, он был очень богатым человеком...

— (Морщится). Ну нет...

— Просто богатым?

С Дмитрием Гордоном. «Суперблондинками рождаются или становятся?» — «Это состояние души и, конечно же, диагноз»

— Я думала, что очень, но я тогда в этом не разбиралась! (Смеется).

— Если бы знала, не вышла бы замуж?

— Ну конечно! Я не знала, что так быстро закончатся его деньги! Или, может, я слишком талантлива — и быстро с ними расправилась и, как я люблю шутить, сделала из миллионера просто хорошего человека! (Смеются).

— Думаю, что нет повести печальнее на свете, чем повести о вложенных в тебя деньгах твоего мужа...

— Однозначно!

— Твой муж-бизнесмен заработал большие деньги, ты сказала, что хочешь петь, — ты только в меня вложи, и я стану звездой...

— Не было такого. Я уже была звездой, когда пела у него на дне рождения. У меня был нетленный хит «Приходи ко мне каждый вечер», у меня была продюсер... Он позвал на день рождения певицу: чтобы была красивая и пела. На тот момент в стране была только одна такая! (Смеется).

— Да и сейчас, в общем-то!

— Я приехала к нему на корабль... А концерт организовывался, кажется, через Поплавского. Нам сказали, что это вроде как концерт для детей из кардиологического центра, что денег очень мало (или вообще концерт бесплатный был)... Когда я приехала и увидела этих «деток»: за 30, в костюмах от Бриони — возмутилась. Сказала: «Вы очень наглые, я петь не буду!»

— Ти була цнотлива?

— Я не була цнотлива — я хотіла грошей! (Смеются). Он пришел ко мне... Он меня не знал, но кто-то из его друзей знал. И вот они приходят — я сижу в праведном гневе: «Как же так?! Дети, кардиология... У вас с сердцами плохо?! Может, это от возраста?» Он, естественно, решил этот вопрос — и я пела на его дне рождения. Вселенная обставила нашу встречу таким образом, что был гром и небо было абсолютно красным.

— Гром и молнии!

— Ветер, волосы мои трепались, я была в коротком платье — короче, все...

— Дотрепались.

— Волосы дотрепались.

— И когда ты сказала, что ты хочешь стать звездой...

— Не так было. Каким-то странным образом он нашел мой номер телефона и позвонил. Я тогда была на шиномонтаже... У меня розовая смешная машинка...

— Какая?

— Peugeot. Которую, между прочим, я купила на свои деньги.

— 206-я, небось?

— Да, 206-я.

— Красивая машинка.

— Как мои ноги туда влезали, непонятно. Я ему сказала, что сейчас на шиномонтаже. Он так удивился: «Такая молоденькая девочка, 20 лет, а уже сама на шиномонтаже...»

— Тебе было 20 лет?

— 20. Или 21... Да, 21. Он говорит: «Я сейчас заеду» Мы поехали куда-то пить кофе и начали дружить. Реально, просто дружить.

— Я понимаю.

— Было очень интересно. Он до сих пор мой лучший друг. И я считаю до сих пор, что это единственный способ прожить долгую жизнь с мужчиной: подружиться, чтобы у вас были общие интересы. У нас очень юмористическая семья, и если кто-то наблюдает наш пинг-понг... Это очень интересно. К «Лиге смеха» я начала готовиться с ним — он очень остроумный человек. И мы начали с ним дружить. Так получилось, что дружба переросла...

— В большое и светлое...

— Мы с ним договорились, на самом деле... Мне кажется, очень важно договориться на берегу. Очень часто люди создают семью, надеясь, что другой человек будет делать для них что-то, или станет другим, или оправдает его ожидания, но этого не происходит. А когда люди обсуждают... А мы с ним обсуждали, потому что до этого полгода дружили, обсуждали, как мы видим себя в будущем. То есть мы не давали ложных обещаний и ожиданий. Он знал, что я буду петь, что это мое призвание.

— Все было по-честному...

— Что я буду петь всегда, что это моя работа, что я этого хочу больше всего в жизни, и все, что вокруг меня происходило, было ради карьеры. У меня, допустим, перед этим были серьезные отношения, и человек не захотел, чтобы я пела, — и мы расстались.

(Продолжение в следующем номере)