(Продолжение. Начало в № 25, в № 26)

«ГОСУДАРСТВО ОЛИГАРХОВ СТРИЧЬ ДОЛЖНО — И ИМ ХОРОШО, И НАМ НАЛОГИ» 

— С олигархами вы часто общаетесь?

— Как я уже вам говорил, со всеми, начиная с уличных радикалов и заканчивая политиками и олигархами, общаюсь. Практически со всеми олигархами, кроме тех, кто в Вене в заключении находится (имеется в виду Дмитрий Фирташ. — Д. Г.).

— Кто из олигархов, на ваш взгляд, самый яркий?

— Ну, никого ярче, чем Игорь Валерьевич Коломойский, нет — это весьма неординарный, многогранный бизнесмен, политик, и яркость свою он очень любит. Мы регулярно соответствующие пленки, интервью слушаем, и все это на редкость забавно — он интереснейший собеседник, хотя каждый из олигархов, без сомнения, умный. Каждый из них — вам такую крамолу скажу — не враг Украины.

— Согласен...

— У нас говорить принято, что олигархи — это зло, зло, зло...

— ...но они же себе не враги!

— Проблема в том состоит, чтобы рамки выстроить. Если мы правильно их выстраиваем и олигарх в них помещается, он их придерживаться должен, и государство от этого довольно должно быть, этих олигархов стричь должно — и им хорошо, и нам налоги. У нас иногда перекосы бывают...

— ...в стрижке...

— Да. Или в толщине олигарха.

— Вы неоднократно признавались, что с Коломойским общаетесь. Игорь Валерьевич тоже мне говорил, что с вами общается и вас уважает, а общие ин­тересы у вас какие?

­«Я не хотел бы, чтобы наши отношения с Петром Алексеевичем как исключительно личные рассматривались, — думаю, вопрос в институциональных вещах. Назначение кадров по принципу «свой, хоть и слабый» — это путь в тупик, поэтому вопрос не лично к Порошенко, просто он — часть этой истории»

— Ну какие? Он иногда в свойственной ему манере звонит...

— «И шо?»...

— «А шо там происходит?», «А шо тут?», «А как вы думаете?». И я иногда звоню: «Что ваш канал показал? Вы что, с ума сошли? Это же все не так».

Иногда мы события, связанные с войной, обсуждаем, потому что для нас это тема больная, иногда — события, с международными судами связанные, которые мы против России ведем, потому что он себя частью этой войны считает. Часть его активов в Крыму, «ПриватБанк»...

— Тем не менее не скучно с ним, правда?

— А у нас ни с кем не скучно, вообще. Каждый день, особенно на моей работе...

— С главным украинским олигархом Ринатом Ахметовым отношения у вас какие?

— Ровные, уважительные. Когда о Донбассе, о будущем, речь мы заводим, думаю, роль будет, которую он сыграть должен. Мне того, что он заявляет: «Донбасс — это Украина, и без Украины Донбассу плохо», хватает. Кто бы что ни говорил, его сло­вам абсолютно я верю и считаю, что он 100 раз взвешивать, как это правильно сделать, будет, но гарантированно так сделает, чтобы украинскому Донбассу хорошо было, и когда нам сложно придется, о деньгах или о своих интересах думать не будет...

— Как надо, поступит?

— Это мое убеждение, из общения с ним за время работы министром сложилось. В 2014 году решительным он не был, к поступкам готов не был и, может, некоторых вещей, которые произошли, не ожидал. В этом смысле Коломойский намного более решительным оказался, у него, видимо, эта компонента лучше работала.

Ахметов — проукраинская, восточная оппозиция власти: так я сформулировал, когда российские санкции против Колесникова, Новинского и Мураева увидел, которых мы в нашем лагере, как принято говорить, агентами Кремля считаем.

— За то, что под Медведчука не пошли...

— Да, верно, и я считаю, что это очень по­зитивный вопрос субъектности. Мы субъект­­­ность имеем, даже если это русскоязычная оппозиция со взглядами чуть-чуть от Партии регионов, но это проук­ра­инская оппозиция все равно, и это большой плюс.

«В 2014-М Я СКАЗАЛ: «ЭХ, ТУРЧИНОВ, ТУРЧИНОВ... ЕСЛИ БЫ ТЫ ВОЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ОБЪЯВИЛ — ВЫБОРОВ НЕ БЫЛО БЫ, А ТЫ ВЕДЬ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ПОРОШЕНКО, ГОТОВ» 

— Еще об одном украинском олигархе поговорим — с Петром Алексе­евичем Порошенко вы как познакомились?

— В 2004 году, во время «оранжевой революции». У нас в Харькове свой маленький...

— ...Майдан был...

— Иногда, кстати, — не маленький, большой, а иногда — и очень большой: до 100 тысяч человек собиралось. Тогда в Киев я приезжал, и тут, среди кипящего «оран­жевого» костра, мы с Порошенко виделись.

— Впечатление он какое на вас про­извел?

— Энергичный дядя (улыбается).

— Избрание его в 2014 году президентом для Украины выходом было или иной вариант мог быть?

— Победа в первом туре лучшим вариантом была, но я тогда сказал: «Эх, Турчинов, Турчинов... Если бы ты военное положение объявил — выборов не было бы, а ты ведь лучше, чем Порошенко, готов» (смеется).

— А Турчинов лучше готов был?

С сыном Сашей, 1988 год

— На тот момент, я считаю, да, потому что и в военную ситуацию глубоко погружен был, и удар держать научился, а Порошенко, только пришедшему, пару месяцев вкатываться пришлось бы... Мы над этим смеялись, потому что на самом деле другой риск был — позволить себе легитимной влас­ти не иметь мы не могли, поэтому победа в первом туре — это для Украины очень хорошо было: неожиданно для Путина президента уже в первом туре мы получили...

— Антон Геращенко, который сейчас, наверное, икает, мне говорил, что ваш конфликт с Петром Алексеевичем практически с самого момента избрания его на пост президента разгорелся, — чем это обусловлено было и в чем этот конф­ликт заключался?

— Ну, вы же Петра Алексеевича, наверное, хорошо знаете...

— С 1996 года...

— Вот видите... Он контролировать абсолютно все любит, и когда ты ему о каком-нибудь происшествии где-то под Славянском рассказываешь и говоришь, что люди пришли и перед станцией стали, он поправляет: «Не перед станцией, а в 100 метрах за переходом», и он, конечно, на ключевых позициях хотел иметь тех, кого стопроцентно понимал.

В этом случае не так было. Он контроль получить пытался — у него не вышло. Я человек достаточно самостоятельный, потому что у меня свои воззрения и взгляды, я и сейчас считаю, что министр внутренних дел президенту подчиняться не должен. Министр внутренних дел — это отдельная институция в рамках Кабинета министров, замкнутая на парламент, он такой себе взвешивающей, обеспечивающей совсем другие функции фигурой быть должен. У Петра Алексеевича взгляд на это более патриархально-традиционный в духе советско-украинской политики — отсюда и корни конфликта.

— Сегодня какие у вас отношения?

— Нейтральные — так аккуратно скажу.

«ПОРОШЕНКО НА МЕНЯ НИКОГДА КРИЧАТЬ НЕ ПЫТАЛСЯ. КРИЧАТЬ НА МЕНЯ НЕВОЗМОЖНО — Я СРАЗУ ЖЕ РАЗГОВОР ПРЕКРАЩАЮ» 

— К Петру Алексеевичу, мягко говоря, не очень хорошо относясь, при личных встречах вы это демонстрируете?

— Я раньше книжки обожал — я вам рас­сказывал...

— ...да...

— ...и один из авторов, отцов-основателей фантастики, которого очень много читал и сейчас не стесняюсь, Роберт Хайнлайн в каком-то из романов написал: «Хороший политик — тот, кто находить общий язык с тем, кто ему не нравится, умеет», поэтому вне зависимости от того, нравится или не нравится, отношения выстраивать я ровно пытаюсь. Просто в наиболее принципиальных моментах прямого конфликта я не страшусь, потому что, если правильную позицию занимаю, мне от этого хорошо. Когда надо, в лоб все говорю и не стесняюсь.

— Когда-нибудь Петр Алексеевич на вас кричал?

— Кричать на меня невозможно — я сразу же разговор прекращаю.

— Но пытался?

— Нет. Он очень опытный и умный человек и хорошо знает, на кого может кричать, а на кого — нет.

— Чего простить Порошенко вы не смо­жете?

С супругой Ириной и сыном Александром. В августе 2014-го Александр Аваков служил в специальном батальоне МВД «Киев-1», принимавшем участие в вооруженном конфликте в Славянске

— Я не хотел бы, чтобы наши отношения с Петром Алексеевичем как исключительно личные рассматривались, — думаю, вопрос в институциональных вещах. Я за то, чтобы наше общество, и власть в том числе, на основе баланса развивалось. Проблема нашей страны ведь не в том, что законы плохие, — у нас конфликт внутри власти, двоевластие существует, и нам этот конфликт убрать нужно, все компоненты убрать, когда президент с Кабинетом министров за полномочия конфликтует...

Дуализм власти Украине ни к чему! Президент мягким может быть, а может всю полноту власти на себя тянуть. При Порошенко мы мягкого президентства не имели, и вопрос тут не в войне. В военных функциях президенту отдать все нужно, он сильным главнокомандующим быть должен — вопрос в том, что дуализм власти разрушает, потому что и коррупцию, и плохую ответственность чиновников порождает. Назначение кадров по принципу «свой, хоть и слабый» — это путь в тупик, поэтому вопрос не лично к Порошенко, просто он — часть этой истории.

В моем понимании президент визионером быть должен, выйти и сказать: «Дорогой украинский народ, сейчас все плохо, но у нас умный Яценюк есть — он финансовую, банковскую, налоговую системы обес­печит, у нас умный военный есть, у нас такой-то, но наше будущее — в обеспечении системы образования, потому что таким образом мы себе рывок через 20 лет обеспечим, и на это столько-то времени у вас попросить хочу. Давайте-ка пять лет потерпим, а потом...».

Визионер, понимаете? — и президент — управленец фондом ценных бумаг или чем он там еще управлять пытается?.. Какой-нибудь комиссией по радиоэлектронике... Такой, короче, мне не нужен!

Президент-визионер — о’кей, плюс про­фессиональное правительство, парламенту подчиненное, — тогда и баланс не­на­висти другой будет. Эта спираль ненависти продолжает раскручиваться...

— ...во вред Украине...

— Во вред! Парламентская республика была бы, давление на правительство было бы — нормальное, как во всем мире...

— ...которое хоть каждый месяц менять можно...

— Да, и это момент очень важный, поэтому я хочу, чтобы к другой Конституции мы пришли. Не такой, может, как Юлия Владимировна писала, но в традиционной консервативной парламентской модели...

— Перед президентскими выборами вы в Америку летали, где свой план по деоккупации Донбасса представляли.

— Большой фундаментальный ивент в американском Институте мира, где порядка 16 послов было, представители Госдепа, Курт Волкер, многие эксперты — и мы очень профессионально сначала в открытой части, а затем в закрытой, о процессе деоккупации, о плане и так далее говорили. План такой, до деталей прописанный, есть — это важнейшая компонента, и забывать об этом не стоит. Да, они внимание на особые функции, которые министерство выполнять должно, обращали, да, я им модель, которую мы декларируем, предложил — равноудаленность и равные условия, независимо от степени провластности или оппозиционности. Конечно, как цивилизованные люди, в Госдепе это поддержали.

— По-вашему, победа Владимира Зеленского чем обусловлена?

— Думаю, это тоска по новым политическим лидерам, визуальный образ, который в своих кинофильмах он выстроил, где некоего идеалистичного персонажа президента Голобородько представил. Это одновременно, позволю себе так сказать, нынешнему политикуму пощечина: иногда заслуженная, иногда — нет. Теперь Владимиру ответить на этот вызов придется.

— Каким же свое будущее при президенте Зеленском вы видите?

— Услышьте меня: от президентов это не зависит, министров парламент назначает, а парламентские выборы у нас в июле. Когда парламент изберется, новая коалиция будет, и тогда уже о составе правительства речь зайдет.

«КАК ЗЕЛЕНСКИЙ, НЕ УМЕЮ: НА УЛИЦЕ ВСТАЛ, БЛОГ ЗАПИСАЛ — И СРАЗУ МОЛОДОЙ И КРАСИВЫЙ» 

— При встрече с Путиным, случайной или запланированной, в глаза ему, что он х...ло, повторить вы бы смогли?

— Вполне, а если он сдаваться придет (улыбается), «Вова, ты молодец!» — скажу. Пусть сдаваться приходит — и мы более ласковы будем.

— Возможную свою встречу с Путиным вы моделировали? Вы, кстати, ког­да-нибудь виделись?

— Нет. И нет, не моделировал (смеется).

— Рабочий ваш день сколько длится?

— К сожалению, дол­го. Как правило, в 9.00 я приезжаю, а дома в 22.00-23.00 оказываюсь. Иногда в воскресенье на работу не приезжать удается.

— Какое кино вы смотреть любите?

— Как я уже вам сказал, кино мне литературу во многом заменило. Я старые клас­сические фильмы 50-60-х годов обожаю.

— Советские или мировые?

— Советскую классику всю знаю, мировую, надеюсь, уже всю. Я боевики, комедии предпочитаю... Комедии — основное: в наш век чернухи хорошую комедию встретишь — и думаешь: «Господи, красота какая!». Фильмы про созидание люблю, сериалы смотрю, фантастике внимание уделяю. «Звездный путь» или что-нибудь жестко-кровавое, например, «Декстер».

— Я знаю, что вы фантастику любите и в вашей домашней библиотеке, говорят, больше трех тысяч книг фантастики...

— Да-да.

— Сейчас библиотеки иметь немодно...

— У меня библиотека хорошая!

— Вы все эти книги читали?

С Ириной, ставшей впоследствии его женой, Арсен Борисович познакомился на первом курсе Харьковского политехнического института

— Нет. Фантастики у меня очень много — думаю, что я в этом плане хорошо образован, но что почитать всегда есть. Всегда томик Артура Кларка ждет, хотя кажется, что уже всего прочитал. Как современную ерунду брать можно, когда у тебя Артур Кларк нечитанный стоит?

— В Харькове вы организатором фес­тиваля фантастики «Звездный мост» были, а как любовь к фантастике на вашу жизнь, карьеру и принципы повлияла?

— Не знаю. Наверное, никак.

— От реальности не увела?

— Нет. Фантастика, я считаю, живой ум раз­вивает, какую-то степень свободы мыш­­­ления, комбинаторики дает, и я всег­да этим пользовался, занимательные вещи находил... Харь­ковский фестиваль крупнейшим в тогдашнем СССР был, на нем много интересных людей собиралось, которые впоследствии, увы, против Украины пошли...

— Например?

— Один персонаж был, который потом замкомандующего «армии ДНР» стал — фамилию его не припомню, из головы вылетела... Или гениальный Сергей Лукьяненко — автор многих бестселлеров, мой хороший в те годы товарищ, но его безобразная антиукраинская позиция меня добила. Вместе с тем у меня много друзей-фантастов есть, которые в России живут и печатаются. Мы иногда переписываемся, я их вещи читаю — мне они по-прежнему интересны.

— Вы — звезда Facebook...

— Вы преувеличиваете...

— Ну, сколько у вас подписчиков?

— 500-600 тысяч — где-то так.

— Немало, согласитесь. Желания в YouTube перейти и видеоблоги делать у вас нет?

— Это времени требует.

— Да что там три минуты блог записать?

— Ну, я же, как Зеленский, не умею: на улице встал, записал — и сразу молодой и красивый: мне думать надо (улыбается). Конкурентом, в общем, вам я не буду — по крайней мере, пока...

«ТЕ, КТО СТРЕМЯТСЯ В ПОЛИТИКУ, ЗНАТЬ ДОЛЖНЫ, ЧТО ГРАНИЦ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДЕРЬМЕ НЕТ» 

— Ваша жена Инна вашей однокурсницей и, говорят, первой красавицей курса была...

— 100 процентов!

— Завоевать ее тяжело было?

— О да, но она и сейчас в этом смысле тяжелый человек — все время доказывать приходится...

— Что же вы тогда предпринимали? На экстравагантные поступки шли?

— Я ее внимание привлечь старался, умным быть и требованиям ее отвечать.

— Задержание вашего сына Александра у вас какие эмоции вызвало? Оно, к слову, законным было?

— Эмоции? Знаете, какая главная? «Боже, до какой низости в этом дерьме, в котором работаю, опуститься можно?». Те, кто в политику стремятся, знать должны, что границ в политическом дерьме нет, — вот так, но ничего, время прошло, и вещи по местам расставлены. Кто громче всех орал, те, конечно, не извинятся, но, видимо, это пройти нужно было...

— За арестом вашего сына кто персонально стоял?

— Я это знал и знаю, но, что это комментировать нужно, не думаю.

— Этого человека простили?

— Я вообще прощать люблю, но некоторые вещи запоминаю. Ошибку, какую-то некомпетентность простить, как часто в политике у нас бывает, можно: только одного не прощаешь — подлости.

— Мне говорили, что за арестом вашего сына лично президент стоял, и когда время к этим выборам подошло, одни политики уверяли, что Аваков с Порошенко договорится — и одной командой они будут, а другие говорили: «Нет, ареста сына он никогда не простит» — кто прав оказался?

Со Святославом Вакарчуком

— Атака на меня через сына непосредственно после того, как Яценюк смещен был, пошла — это часть большей игры была. Слава богу, время показало, что у меня настоящие друзья и правильные позиции есть.

— Другой темы коснемся: стволов на руках у населения сегодня сколько?

— Когда об охотничьих стволах речь идет, официальная статистика есть, хотя разница между охотничьим и боевым оружием такая себе... Думаю, что на руках у населения... Вы же о незаконном оружии говорите?

— Да...

— Думаю, с учетом боевых действий 100-200 тысяч единиц.

— Не три миллиона, как говорят?

— Нет. Ну что вы стволом называете? Граната?

Когда мы о стволах говорим, позиция моя такая. Я не сторонник легализации оружия по американской модели именно потому, что период поствоенного синдрома мы переживаем. Думаю, это в значительно более спокойной обстановке делать можно, когда ситуация на уровень контролируемой преступности, и только для социально ответственных людей, выйдет, то есть не больные, не психи и так далее. Экстравагантные варианты были: тем, у кого двое детей, например, оружие иметь позволить или только женатым... Запрос регулировать нужно, но не по-горячему, в истерике депутатского зала или на какой-то случай рефлексируя — спокойно обдумать нужно и, наверное, лет через пять после окончания военных действий закон принимать.

«УГРОЗЫ — КАЖДЫЙ ДЕНЬ.ПОКУШЕНИЯ? НА МОЕЙ ПАМЯТИ 11 ИЛИ 12 СЛУЧАЕВ. ДА, КОЛОМОЙСКИЙ ПО ЖЕНЕВЕ БЕЗ ОХРАНЫ ХОДИЛ, НО ОН В ОТЛИЧИЕ ОТ МЕНЯ НЕ В РОЗЫСКЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, ЗАОЧНО ТАМ НЕ ОСУЖДЕН И КУЧА «ВОРОВ В ЗАКОНЕ» НА НЕГО НЕ ОХОТИТСЯ» 

— Были ли в ваш адрес угрозы и предотвращались ли на вас покушения?

— Это обычное дело, угрозы — каждый день. Facebook откройте — там все, что угодно, вы прочитаете. Покушения — тоже регулярная для министра функция: на моей памяти 11 или 12 случаев, когда это место имело.

— Сколько вас человек охраняет?

— Не думаю, что об этом говорить нужно. Немножко. Полк охраны со мной постоянно вы не увидите, но о безопасности мы думаем.

— Жизнь с охраной — это жизнь?

— Не жизнь — это то, о чем многие не думают... Публичность вообще другую сторону имеет. Если в каком-то большом городе, например, в Риме, бываю, который знаю и люблю, маршрут так, чтобы то, что мне посмотреть хочется, выбираю и в то же время по главным туристическим улицам не гулять.

— Вы и в Риме с охраной?

— Когда да, когда нет.

— Игорь Валерьевич Коломойский, например, по Женеве без охраны ходил...

— Игорь Валерьевич в отличие от меня не министр внутренних дел, он не в розыске Российской Федерации, заочно там не осуж­ден, и куча «воров в законе» на него не охотится. У меня разные модели поведения, и я всегда защищен буду.

— Жизнь в постоянном стрессе на здоровье отражается?

— Конечно, и это самая большая проблема. Мало гуляешь, эмоции плохие, мало вина пьешь — и от этого лишний вес, се­дые волосы появляются...

— Вам сейчас ваша жизнь нравится?

— Нет.

— Изменить ее вы хотели бы?

Народный депутат Украины Юрий Стець и Арсен Аваков навещают осужденного экс-министра внутренних дел Украины Юрия Луценко, которому президент Украины Виктор Янукович подписал амнистию, апрель 2013 года

— Да.

— И, как это сделать, знаете?

— У меня правило есть: что должен, делаю. Один цикл закончится, другой начнется, и решение принимать о том, как себя дальше вести, буду. Главное — с собой в гармонии быть.

— Вы легально очень богатый человек...

— Ну не такой уж и богатый, не такой, как Коломойский или Ахметов. Или, как вы, например...

— Вы беднее меня?

— Ну не знаю. Сложно сказать: доходы мои — в декларации...

— Но вы же бизнесом еще до всех постов занимались...

— Да-да. Раньше у меня очень хороший бизнес был, я даже в рейтинг украинского Forbes входил, но потом конфликт возник, за который, как вы сказали, я Тимошенко должен быть «благодарен». Я благодарен ей за то, что тогда полностью нищим стал (улы­бается).

— Состоятельным на посту министра быть — это «плюс» или «минус»?

— Это в тягость, хотя, с другой стороны, определенную независимость дает. Например, когда я в командировки летаю, билеты за счет министерства никогда не оплачиваю — все время плачу сам.

— Редкое для украинского политика качество...

— Чтобы зависимым не быть или что­бы демонстративно в экономклассе из Франк­фурта в Нью-Йорк не лететь, конечно, состоятельным быть надо. Ты себя минимально необходимой инфраструктурой обеспечивать можешь — это важно, а с другой стороны, сколько человеку на самом деле нужно? Хороший компьютер, хороший телефон, хороший телевизор...

— ...и бутылка вина...

— Можно две.

«ЛЮБЛЮ ТЯЖЕЛЫЕ БОРДОССКИЕ ВИНА, ТЯЖЕЛЫЕ ИТАЛЬЯНСКИЕ, А КОГДА В СЛЕДУЮЩЕЙ ЖИЗНИ ОЛИГАРХОМ СТАНУ, БУРГУНДСКИЕ ПИТЬ БУДУ» 

— Сколько у вас денег сегодня, вы знаете?

— На счетах? Или что вы имеете в виду?

— Состояние ваше...

— Ну акции как оценивать можно? Послушайте, я в отличие от вас каждый год декларацию заполняю...

— ...я тоже заполняю...

— ...и декларация у меня толстая такая... Запросы, ответы — я их накапливаю, потом двое суток на то, чтобы это сложить, трачу, потому что обязательно какая-то кляуза придет и с тебя спросят... Я теперь прекрасно знаю, какие в Италии налоги, какие — в Украине, как они пересекаются. У меня там дивиденды есть, которые правильно налогом обложить там, потом здесь нужно, там и здесь показать, чтобы какой-нибудь Каплин телегу не написал, а НАПК протокол не составило, а НАБУ дело с удовольствием не открыло...

— Знаю, что у вас коллекция вин уни­кальная, — сколько в ней бутылок и где она хранится?

— От 700 до 800 бутылок.

— Немного...

— Есть коллекции, которые показывают, на аукционах продают, — у меня не­множко другая, она для того, чтобы с друзьями пить, и это гигантская проблема. Зна­чительная часть этой коллекции в Харь­кове, и знаете, почему я режим Януковича ненавижу?

— Нет...

Личная коллекция вин Арсена Борисовича насчитывает порядка 800 бутылок. «Есть коллекции, которые показывают, на аукционах продают, — у меня немножко другая, чтобы с друзьями пить...»

— Потому что из страны уехать вынужден был. У меня небольшой загородный дом был, где в погребе коллекция моего вина лежала. Когда Сергей Власенко, адвокат Тимошенко, к ней в тюрьму приезжал, я ему возможность в этом доме жить давал.

— Все выпил?

— Нет, боже упаси! — мы его и близко туда не подпускали (улыбается). Мало того, он об этом не знал, но потом товарищи от Януковича дом атаковали, какие-то нарушения нашли, его отобрали, и быстро освобождать пришлось. Супруга моя с тещей аккуратненько разложенное по стеллажам вино в какие-то бумажки завернули и в другое место переложили. Когда из эмиграции я вернулся, увидел, что мое вино так лежит, и подумал: «Блин, вот этого я им не прощу!» (смеется), поэтому сей­час я его потихонечку растаскиваю, пью, но коллекцию редко пополняю.

— Вы знаток вина?

— Когда с настоящими знатоками общаюсь, чувствую, что учиться должен.

— Какие вы вина любите?

— Тяжелые бордосские, тяжелые итальянские... Градусные, а когда в следующей жизни олигархом стану, бургундские пить буду.

— Водку наверняка не употребляете?

— Стараюсь не пить.

— И виски тоже?

— Виски — с друзьями могу, но это не в нашей традиции. Чуть-чуть...

— Сколько вина вы можете выпить одномоментно?

— Если больше двух бокалов пьешь, качество вина значения уже не имеет.

«ОТ ИНФОРМАЦИИ, КОТОРОЙ ВЛАДЕЮ, ДО БЕСПАМЯТСТВА НАПИТЬСЯ ПОРОЙ ХОЧЕТСЯ. НЕ СПАСАЕТ...» 

— От информации, которой вы владеете, до беспамятства напиться вам никогда не хочется?

— Порой хочется. Не спасает...

— Пробовали?

— Не спасает. Пробовал (смеется).

— Совсем из политики уйти вас не тянет?

— Тянет.

— И, когда это сделаете, знаете?

— Судьба подскажет.

— Чем после этих президентских выборов вы заниматься хотите?

С Дмитрием Гордоном. «Счастлив я в те моменты, когда что-то получается, — ради них какое-то время несчастливым побыть можно»

— Если о структурных политических вещах говорить, очень важно, чтобы следующий политический цикл тренд наверх создал. Пусть он даже не 30 процентов, а пять будет, но наверх, к развитию — когда этот тренд спокойным будет, это степень интенсивности политической жизни определит. Что касается личных планов, то в соответствии с первой задачей я для себя вторую решу — если больше времени будет, больше читать буду.

— Правда ли, что на случай неблагоприятного развития событий в Украине у вас уже теплое местечко в Италии заготовлено?

— В Италии у меня фирма, в декларации указанная, работает, я всегда и в Италию, и во Францию поехать могу... Куда угодно, но что человек вдали от дома жить может — это иллюзия.

— 100 процентов!

— Жить каждый из нас дома должен, а мой дом здесь. Я сейчас на два дома живу: Киев — Харьков.

— Мемуары когда-нибудь вы напишете?

— Обязательно, но для этого кураж нужен. Сесть и написать: «Вся правда о...».

— Они фантастическими немножко будут, в стиле любимых книг?

— Нет, но свободным языком все изложу.

— Последний вопрос: вы счастливый человек?

— Счастлив я в моменты, когда что-то получается, — ради них какое-то время не­счастливым побыть можно. Полностью счаст­ливых людей нет...

— ...только дураки абсолютно счастливы...

— В ожидании счастья — тоже хорошая ситуация: когда знаешь, что счастье есть, оно достижимо... Такие моменты бывают (на этой работе они очень короткие), когда что-то сделал и думаешь: «Фух, красота!». «Харьков освобожден — Господи, здорово!», «Контракт на поставку вертолетов заключен, все этапы пройдены — поехали!», но уже на следующий день нас в совершенно другое дерьмо втаптывают... Это жизнь!

— Спасибо вам за интервью — вы намного лучше, чем я думал, оказались, в чем я признаюсь...

— Спасибо! (Руку жмет).

Записали Дмитрий НЕЙМЫРОК 
и Николай ПОДДУБНЫЙ