(Продолжение. Начало в №№ 9—11, 14 )

«НИ ЗА ОТКРЫТИЕ, НИ ЗА ЗАКРЫТИЕ ДЕЛ, ТЕМ БОЛЕЕ ЗА НАЗНАЧЕНИЯ Я НИКОГДА НЕ БРАЛ» 

— Юрий Витальевич, правда ли, что когда вы министром внутренних дел были, руководители областных УВД ежемесячно миллионы долларов налички вам в виде дани свозили?

— Нет, конечно. Мой принцип очень простой: ни за открытие, ни за закрытие дел, тем более за назначения я никогда не брал. Раньше такая практика была — я точно знаю, сколько должности до меня стоили. Ко мне приходили и говорили: «Как ты в Полтаву неизвестно кого назначить можешь? Это же три миллиона стоит!».

— Вот это расценки были!..

— Конечно! Или: «Как ты в Днепропетровск человека просто так назначил? — за это же, как минимум, полмиллиона в месяц платить должны!». Ну слушайте, если ты с него деньги взял, как ты потом задачи ставить ему можешь? — а я искренне считал, что общественно важные задачи решаю, и никогда указаний: «Это дело закрой, потому что мне позвонили» не давал. В жизни такого не было! — так же, как и «Открой, так надо, чтобы бизнес забрать». Все же понятно: если бы что-то подобное было, я бы совсем не за незаконное празднование Дня милиции сидел (смеется) — это во-первых, а во-вторых, вы бы обо мне все то же, что и о сыне Пшонки, о бизнес-партнерах Захарченко слышали...

Я в Генпрокуратуру пришел — и с тем же вышел. Жена моя бизнес делала, в банках кредиты под безумные 20 с хвостом процентов брала, с нуля маленькую фирму создала, которая работу 200 людям давала, и с этим ушла, бизнес отдав, когда депутатом стала. Скажите, а вы давно сына генпрокурора видели, у которого ничего, кроме того, что ему мать, в парламент уходя, передала, нет?

Проверить это очень легко, и декларация моя весьма тщательно всеми изучена. Все, что там записано, единственным источником моих доходов является, правда, зарплата у меня очень большая — 150 тысяч.

— Так и должно быть...

— Часто большие пре­мии получаю, иног­да даже до 300 тысяч до­ходит — в конце года. Мне очень тя­жело с этим было... Когда меня генпрокурором назначили, Ира уже в город не убегала, мы на крыльце дома сели, и она воскликнула: «Господи, опять все начнется! Проверка каждой детали, безумные слухи, обвинения, вопросы, откуда деньги, откуда дом...».

Наш дом, кстати, моя семья еще до моей посадки купила: недострой приобрели — и достроили. Ира, кроме того, что, как тигр, в суде за меня боролась, еще как-то фирму тянула, которая возможность семье жить давала. Ничего другого ведь нет! Ни когда я в парламенте был, ни когда генпрокурором стал — ничего не изменилось: та же машина, тот же дом — да, хороший. Ирин бизнес деньги приносил, и мы честно в декларации пару сотен тысяч долларов указали, и я честно свою огромную, как для нынешней Украины, зарплату показываю.

Я долго думал, как мне в глаза людям смотреть, для которых часто мясо — роскошь. Как в глаза солдатам смотреть, которые в холодном окопе лежат, зная, что в семье денег ребенку на подарок нет... Тем, кто, например, айфон купить или летом на отдых съездить не могут, но утверждать, что я две тысячи гривен зарплаты, как многие, получать должен, тоже неправильно.

Я считаю, что любой служащий работать должен, о поиске других источников дохода не думая, тем не менее мне стыдно. Меня так отец воспитывал — он говорил, что политик без стыда — бракованный, и я неплохим быть пытаюсь, поэтому очень простое решение принял: 30 процентов наших доходов на жизнь мы используем, на ту же коммуналку, по которой никаких субсидий не имеем. Тесть у меня единственный на своей улице окна зимой закрывает — он субсидии не берет: ну, стыдно...

В общем, 30 процентов у нас на хлеб, транспорт и так далее, еще 30 на отдых, в первую очередь за границей, оставляем (извините, но только там от узнавания, дебатов и слежки отключиться могу). Ну и 30 процентов на благотворительные цели, преимущественно на фронт, отдаю: это бес­­пилотники, костыли — много чего. В конце концов, в Ирином родном городе Дубно мы памятник украинскому казаку установили, который на пять сантиметров Медного Всадника выше, и сколько Лениных на три тонны бронзы я перелил, умолчим.

Или на Хортице вместе с друзьями, с Патриархом Филаретом иконостас XVIII столетия поставили, но, конечно, в первую очередь — солдаты. Когда Сашка туда пошел...

«КОГДА С ФРОНТА МЫ ВОЗВРАЩАЛИСЬ, Я ДВУХ ПАЦАНОВ ВЕЗ, КОТОРЫМ ОБЕ НОГИ ОТОРВАЛО — КАЖДОМУ» 

— ...а у вас сын в АТО служил?

— Да. История такова: Сашка у нас формально инвалид первой группы — у него онкология была, щитовидка удалена полностью. Тяжелейший период был, когда операция шесть часов шла, а я сидел и результата ждал... Слава богу, мы все это пережили, и вот когда российская агрессия началась, мы в парламенте были, домой приходим — Сашка нас встречает и говорит: «Тату, мамо, я на війну йду. Заяву вже подав — в Печерському воєнкоматі її прийняли».

Ну, мы, конечно, шокированы были: у любого человека за своего ребенка сразу страх, чувство опасности возникнет. В другую комнату вышли, и я счастлив оттого, что и я, и Ира в один голос сказали: «Политиками, если ему запретим, мы быть не сможем — он нас уважать не будет, а мы — самих себя». Хотя нет, в парламенте я еще не был: когда сын служить пошел, в избирательной кампании Порошенко участвовал, и вот ты выступаешь, а все мысли — в телефоне...

Он воевать честно пошел, без никаких охран...

— ...но вы понимали, что его убить могли?

С сыном Александром в зоне АТО. «Сашка у нас формально инвалид первой группы — у него онкология была, щитовидка удалена полностью. И вот когда российская агрессия началась, мы домой приходим — Сашка нас встречает и говорит: «Тату, мамо, я на війну йду»

— Да, понимал, ра­зумеется. Сначала под Волновахой он был, оттуда мне часто звонил. Рядовым артиллеристом 55-й запорожской бригады служил, а потом — бах, пропал! Я, конечно, с ума схожу... Через несколько дней звонит: мол, теперь уже сказать можно — я в Песках. Это 2014 год — самое жаркое для защитников Донецкого аэропорта время...

Да, не первый окоп — он километрах в 15 от аэропорта стоял, но я к нему приезжал, очень интересно с эти­ми пацанами общаться было... Из ствола до 200 раз в день стреляли: на количество стволов, на количество дивизионов умножьте — и стену огня увидите, которой вражеские танки держали: они этой стеной россиян не подпускали, а киборги здание обороняли.

Пацаны в основном из Запорожья были, простые работяги с заводов Ахметова. Большинство Майдан не принимало, две трети по-украински не говорили, треть — на суржике, но все в один голос твердили, что Путин — сами знаете кто: «Это наша земля, и хер вы пройдете!». Это для меня источником зарядки батареи номер один было, но самая страшная история — это когда мы возвращались и я двух пацанов вез, которым обе ноги оторвало — каждому. Я тысячи анекдотов знаю — ни одного рассказать им не смог: представляете, 20 лет парням, без двух ног, а они как могли шутили!

Когда мы доехали — они флаг, в котором 16 дырок, вытащили, и сказали: «Мы понимаем, что все, что нам от государства досталось, — вот этот флаг, но если бы у нас спросили — да, мы бы туда опять пошли».

Поэтому 30 процентов на армию, на протезы, семьям погибших, пленных помогали и помогаем...

Ирка в этом Широкино постоянно... Ког­да перемирие было, сказали: «У вас полчаса есть, чтобы коробки старикам разнести». С Москалем — он ее в «ЛНР», в соседнее село, с трудящимися пообщаться завез... 1 сентября 2014 года она все детские украинские книжки дома собрала: «В Славянск отвезу», а я в штабе Порошенко как раз. Петр Алексеевич заходит: «Ты в курсе, что твоя жена в окружении?». Я: «В смысле?». Оказывается, аж на «передок» в Луганской области полезла, их окружили, они в школу к раненым заскочили, десятки ребят в истерике, их бомбят... Короче, атмосфера жуткая!

Слава богу, менты мои прорвались, раненых забрали, всех запаковали: «Ира Геращенко, Маша Ионова, Ира Луценко, на борт!» — и ушли. Я тогда что-то новое о своей жене узнал...

К чему я это все рассказываю? Сашка с войны вернулся, бизнесом, который Ира, уходя в парламент, оставила, занялся, слава богу, все это пережил... Я горжусь тем, что он это прошел и что, когда кто-то в камуфляже на улице права качает, подходит и говорит: «Какого хера ты тут кричишь? Это наша святая обязанность — страну защищать, так в Конституции написано».

Я рад, что, два раза в отпуск приезжая, у Иры на фирме с девочкой он познакомился, ночью от нас к ней убегал, а из армии вернулся — поженились, так что те­перь у нас дочь есть — моя невестка — и внучка, ей уже шесть с лишним месяцев. Я понимаю, что мой сын не такой, как простые солдаты, но он под колесами КамАЗа спал, потому что молодой еще был в палатку лезть — палаток на всех не хватало. Автомат у не­го старше меня был, он из пушки афганского периода стрелял — никаких особых заслонов не было.

Если спросите, боялся ли я, отвечу: «Очень!» — но знал, что поступает он правильно. Это его обязанность, он Луценко, и еще деталь важная: два деда мои под Рейхстагом познакомились. Дед Иван, по отцу, «Гитлеру п...ць!» — писал, а дед Михайло, по маме, — «Козелець»: увиделись, поняли, что земляки, обнялись, детей познакомили — те друг друга полюбили, нас с братом сделали. Мы дедушек обожали...

Дед Иван в солдатской гимнастерке ходил, у него три Георгия за Первую мировую войну, медаль «За отвагу» — за Вторую...

— ...невероятно!..

Сыновья Юрия Луценко – младший Виталий и старший Александр в зоне АТО 

— ...а еще гражданскую и финскую захватил и страшно японцев ругал за то, что быстро сдались...

— ...не успел...

— Да, додому вертатись мусив. Невероятно колоритный был, Сталина до глубины души ненавидел! Может, помните, в 70-е годы модно было на лобовом стекле автомобиля...

— ...портрет Сталина вешать модно было...

— ...так он, когда это увидел, сорвал, и я в первый раз ремнем по заднице получил — как от фронтовика. Если бы я сегодня деду Ивану сказал, что его правнук в окопе сидит, рядом автомат, банка консервов, книжка Пелевина «S.N.U.F.F» (смеется), а руководитель Германии руководителю России звонит, чтобы русские его правнука бомбить перестали... Дед, наверное, мне второй раз ремня дал бы — в такой стране мы живем.

«ДВА МИЛЛИАРДА ДОЛЛАРОВ С АХМЕТОВА? СВЯТОСЛАВ ПИСКУН — БОЛЬШОЙ СКАЗОЧНИК!» 

— Щекотливые вопросы продолжим... Весной 2005 года вы арест бывшего руководителя Донецкой области, одного из лидеров Партии регионов Бориса Колесникова санкционировали...

— ...ага...

— Через три месяца пребывания в СИЗО его отпустили, но Ринату Ахметову тогда из Украины уехать пришлось, а по его кроватям в донецком особняке ОМОН топтался. Давая в Генпрокуратуре по делу Колесникова показания, трижды генпрокурор Украины Святослав Пискун рассказал, что к нему якобы Порошенко пришел и сказал, что знает, как два миллиарда долларов заработать, — надо, дескать, Колесникова и брата Ахметова арестовать, тогда Ринат за них все отдаст. Пискун, по его словам, отказался, и тогда Порошенко якобы произнес: «Ну, тогда к твоему заместителю Шокину мы пойдем»... Правда ли, что с Ахметова и Колесникова два миллиарда долларов требовали и в результате 400 миллионов получили?

— Ясно... Во-первых, задержание Колесникова прокурор, а не министр внутренних дел санкционировал, а то такой интересный момент получается: я — мент и за все отвечаю, и я — прокурор и тоже за все: нестыковочка какая-то...

Основания для задержания Колесникова были. Милиция, а конкретно — экономическое подразделение, установила, что подконтрольные ему предприятия налоги не платили и черный нал собирали, те, с кого он вымогал, против него показания дали... В общем, основания были, и на тот момент закон арест разрешал. Сегодня такого уже нет, сегодня за экономические преступления — залог, и это правильно, хотя неправильно то, что в случае вынесения приговора люди штрафом отделываются, — я категорический противник этого. Год от парламента добиваюсь, чтобы минимальное наказание за коррупцию хотя бы год тюрьмы было, но пробить пока не могу...

К вопросу вашему вернусь: основания для предъявления обвинения Колесникову, с моей точки зрения, были. В тюрьме он не был — постоянно в больничной палате Лукьяновского СИЗО находился: это тоже не мед, но тем не менее он этот путь прошел и, в конце концов, освобожден был.

— Но два миллиарда требовали?

С бойцами Национальной гвардии в АТО, 2014 год

— Сейчас. На протяжении этого пути... Как бы помягче сказать? Фигуранты дела свои показания несколько изменили и доказательства в ходе следст­вия прокуратуры подыспарились. Были ли деньги? В первый раз слышу! Никаких таких показаний Пискуна нет, заявлений подобных не существует... Святослав Михайлович — большой сказочник: если было такое — пойди заявление напиши: срок давности у этого «преступления» еще не истек, но мне почему-то кажется, что именно этим способом Святослав Пискун в депутаты от Партии регионов попал, — чуйка подсказывает.

Вообще, на свой ментовский и зековский опыт оглядываясь, вас уверить могу: все эти рассказы про миллиарды за выкуп — бред собачий. Ни разу я с таким не сталкивался, а все подобные сказки — для телевизора и чтобы депутатом от Партии регионов стать.

— А чуйки, что всю злочинну владу, которая из Украины сбежала, тупо за бабки выпустили, у вас нет?

— Не-е-ет, там все слож­нее было... Вы кого имеете в виду?

— Януковича, Якименко, Захарченко, Пшонку...

— А о пограничнике-герое из Донецкого аэропорта вы знаете?

— Который Януковича не выпустил?

— Да, пистолет достал и сказал: «Я стрелять буду!» — в Донецке, в аэропорту! — и те, как крысы, из самолета вылезли, назад в машину уселись и путь полегче искать поехали. На тот момент власти, Дим, не было, просто вспомните: вообще никого не существовало! Ни парламента, ни спикера, ни президента, ни премьера... Янукович до Севастополя, на российскую военную базу, доехать сумел и оттуда в Россию эвакуирован был. Потом еще несколько раз русские в Крым его привозили...

— ...да?..

— Наверное, Путин уверен не был, что Крым оккупацию просто так проглотит. Запасной вариант был — что президент Янукович как бы «благословлять» это действо будет.

«ЯНУКОВИЧА НА СКАМЬЕ ПОДСУДИМЫХ УВИДЕТЬ ХОЧУ — У МЕНЯ Ж «ЛИЧКА»!» 

— Вам с Януковичем встретиться хотелось бы?

— Сейчас? Конечно! На скамье подсудимых увидеть его хочу — у меня ж «личка»! У нас 2:2 — он дважды судимый, я дважды судимый...

— Ну а так — посидеть, поговорить?

— Не хочу.

— Не о чем?

— Он один из самых страшных преступников этой страны, он письмо подписал, одним из поводов для вторжения на нашу территорию ставшее. 10 тысяч убитых только с этой стороны, а еще десятки тысяч там, миллионы беженцев, семьи разрушенные, жизни искалеченные, экономика уничтоженная... О чем мне с ним разговаривать? Преступником его назвать я не могу — это только суд сделать может, но я глубоко убежден, что он в современной Украине — наибольший злодей. Ни один украинец с 90-х годов столько горя своей стране не причинил, он дорогу войне открыл и сидеть должен.

— Почему же все основные сепаратисты на свободе? Почему, кроме Ефремова, никто не сидит? Тоже откупились?

«Петр Алексеевич заходит: «Ты в курсе, что твоя жена в окружении?». Оказывается, аж на «передок» в Луганской области полезла, их окружили, они в школу к раненым заскочили, десятки ребят в истерике, их бомбят. Я тогда что-то новое о своей жене узнал…». Народные депутаты Украины Мария Ионова, Ирина Луценко и Ирина Геращенко с командиром 37 батальона территориальной обороны Александром Лобасом 

— Потому что все они из нашей страны уехали — в большинстве своем.

— Да только по Киеву множество сепаратистов ходит, и никто их не трогает...

— Вы фамилии знаете и у вас доказательства есть?

— Ну конечно...

— Клинчаева нет...

— ...так...

— ...мэра и губернатора Луганска нет, мэра и губернатора Донецка тоже...

— Ну, раз о Луганске вспомнили — как же руководитель тамошней милиции генерал Гус­лавский, который на­чаль­ника областного СБУ генерала Петрулевича с нашими эсбэушниками в здании СБУ бросил? Вместо того, чтобы помочь, милицию просто отвел...

— Гуславский лично туда, к террорис­там, ходил и практически сдаться их уговорил. С моей точки зрения, руководст­вом он неадекватно оценен был... Детали то­го, что там происходило, я знаю: может, он все и не сделал — в том состоянии, когда никто ничего не понимал, но он точно не предатель, а Петрулевич коды оружейки сдал.

— Вы уверены?

— Уверено только следствие может быть — я пока то говорю, о чем информацию получаю.

— Не считаете ли вы люстрацию правоохранителей российской спецоперацией, в ходе которой опытные зрелые кадры вышвырнуты были?

— Ха! Попутно на вопрос отвечу, как же общество я обидел, когда генпрокурором человека без юридического образования назначили. До меня на этой должности профессора, доктора юридических наук были — что это дало? Я сейчас о тех, кто до Майдана был и кто после.

Наглым себе побыть позволю: я самый успешный по результатам генеральный про­курор Украины — как минимум, с 2000-х. К предыдущим с большим уважением отношусь, но с начала 2000-х результаты работы ГПУ сейчас самые лучшие. Мы самые открытые, мы очищаться пытаемся, и все это как-то без юридического образования происходит. Мое образование за четыре года на должности министра внутренних дел и два года в тюрьме получено, у меня житейский опыт и умение менед­жировать есть, чтобы старую систему раз­ломать и новую европейскую конструкцию создать, которая, кстати, в Совете Европы высочайшую оценку получила. Они сказали: «Это первая столь быстрая реформа прокуратуры!» — то же самое я вам о работниках МВД говорил.

Да, там суперпрофи были, но куда свою активность они направляли? Послушайте, при Януковиче всем уже через полгода понятно было, что это классическая государственная мафия, которая государственные институции: управление здравоохранения, образования, в первую очередь, конечно, МВД, прокуратуру, СБУ и суд только для личного обогащения использует. Все это видели! — и те, кто при этом на руководящих постах оставались, соучастниками были — если не юридическими, то политическими. Их же никто в тюрьму не пакует, прав­да? Так, может, трошки пусть отдохнут?

По отношению к руководящему звену, я считаю, это временное отторжение правильным было, иначе никогда реформа не произошла бы...

— ...а среднее звено?

С супругой Ириной. «Жена моя бизнес делала, с нуля маленькую фирму создала, которая работу 200 людям давала, и с этим ушла, бизнес отдав, когда депутатом стала»

— Среднее, к сожалению, жестоко при переаттестации обидели, оболгали, и многих профи мы действительно потеряли. Пос­­ле всей бурной помощи наших грузинских друзей управляемость у Национальной поли­ции практически утрачена была, но вот уже год, как полиция восстановилась и нормальные результаты, с результатами 2005-го, 2007-го, 2008-го сопоставимые, показывает, которые идеальными я считаю.

— Скажите, а честные прокуроры вообще существуют?

— Да, и я горжусь, что у нас отдельная статистика есть — количество прокуроров, которые о предложении взятки заявили, от нее отказались и взяткодателя задержали. Начиная с трех миллионов баксов...

— Сумасшедшие люди!

— Первого пацана — извините, прокурора — как сейчас, помню. Он из оккупированного Луганска выехал, от 150 тысяч долларов отказался, заявил, взяткодателя поймали. Я его к себе пригласил, руку пожал, все необходимые слова произнес, отметил, как красиво по-украински он говорит: «Откуда у тебя такой украинский хороший?». Он ответил: «У нас учительница подругой Лины Костенко была — я ее очень любил и поэтому в свою страну уехал»: это, я считаю, наша надежда.

Вместе с тем даже, как говорят, одиозный Кулик от 300 тысяч долларов отказался, а такой уж плохой Холодницкий — от миллиона. Послушайте, что-то в прокуратуре происходит, и это процесс не одного дня. Давайте честно признаемся: волшебной палочки или красной кнопки у нас нет, нам время нужно. Моисей не зря евреев 40 лет по пустыне водил...

— ...13 лет нам еще осталось?

— Нет, но что такое 40 лет? Два поколения. Поколение, которое, как мы с вами, в Советском Союзе жило, в любом случае заражено — я из себя каждый день эту советскую заразу выдавить стараюсь, а она все равно есть! Следующее поколение, наших детей, уже другое, а вот новое, которое только сейчас в активную жизнь приходит, вообще, что им президент, премьер или губернатор должен, не спрашивает, это для них — левые дела. Они себя делают — вот на них надежда!

То же самое и в прокуратуре, и в полиции происходит. Что делать нам нужно? Тех, кто воздух отравляют, зачищать.

«ВЫМОГАЛИ У ТЕБЯ? ПРИДИ, ЗАЯВЛЕНИЕ НАПИШИ — И ТАКОГО ПРОКУРОРА ТУТ ЖЕ МЫ АРЕСТУЕМ!» 

— Почему же прокуратура, как и прочие силовые структуры, в сборище вымогателей, рэкетиров и крышевателей бизнеса превратилась?

— Когда-то, будучи министром внутренних дел, практику приема граждан в районных центрах я ввел — там, где нога министра в жизни не ступала. Первых 10, я знал, мои подчиненные присылали — они райотдел хвалили, машину просили, финансирование увеличить, а за ними либо ожесточенные, либо просто больные шли, и вот что интересно. В любой области, где бы я ни был, интересовался: «Претензии к начальнику райотдела есть?». Они мне: «Да вы шо, Михалыч — золотой человек!». — «А к МВД?». — «Взяточники все!». — «Откуда знаете?». — «Из телевизора!».

Какие слухи запускают, я знаю, но у меня просьба: конкретного бизнесмена, от которого прокурор взятку получил, мне дайте! Вымогали у тебя? Приди, заявление напиши — и такого прокурора тут же мы арестуем!

— Хороший вариант!

— У меня за год по таким заявлениям 100 прокуроров Генеральной инспекцией задержаны. Также 600 работников Нацполиции за взятки задержаны, 120 или 150 со­трудников СБУ. Ребята, это дорога с дву­сторонним движением, и если у вас требовали — сюда идите! К Луценко, в Генинспекцию, к областному прокурору: заявление пишите — и мы этого взяточника хлопнем!

Вы спросили, правда ли, что правоохранительная система все еще бизнесменов мздой обложить пытается, и «заявление пишите» — это хороший ответ, но неполный: считаю, что моя задача — нетерпимость создать и системные вещи убивать.

Например, не секрет, что Служба безопасности экспорт-импорт сильно контролировала — очень сильно.

— И янтарь тоже...

— Это отдельная тема, но там уже ни черта нет, рынок рухнул...

— Янтаря нет?

— Не-не-не, его полно — рынка нет: Китай постановление принял, что нескромно это для коммуниста — солнечный камень иметь, но суть не в этом. На самом деле, если вас янтарь интересует, придумывать никакие схемы не надо. Чем добыча янтаря от добычи гранита отличается? Или нефти? Или газа?

— Да ничем, собственно...

— Поэтому просто: открытый аукцион лицензий и обязательство за собой заровнять — вот и все. Остальное — от лукавого: все эти схемы, уполномоченные предприятия...

— Если в Китае уже все, так что же добывать?

— Кое-что добывается и в Киев привозится — на рынке на Левом берегу посмотрите...

— Это же из Ровенской области?

— Да, и из Волынской — мой родной край, поэтому сердце рвется. Вы поймите: люди там только это средство пропитания имеют, но, чтобы бандитам они не платили, легальную платформу им дайте! Чья земля: районная ли, областная ли, государственная ли — тот и хозяин предприятия. На аукцион иди, лицензию купи, людям раздай — и все работать будет.

К бизнесу вернемся. У меня знаменитая битва за коньячные спирты была: оказывается, пока дани не будет, цистерны не пропускали. «Юрий Витальевич, революция прошла, что за дела?». Мой ответ: «Так едьте!», и тут же безумная экспертиза о том, что коньячный спирт отравлен, что в цистернах взрывчатка, появляется... Что угодно было: я одно отбиваю — на меня второе, третье, пятое...

— Отбились?

— Три месяца мучились, но да, сейчас это полностью свободный рынок, и каждый хозяин, «Шабо» там или другая коньячная компания, тот спирт, который нужным считает, везет, а не тот, который ему сказали везти, с откатом, и никому не платит.

«МНЕ ГОВОРИЛИ: «ИДИОТ! ЭТИ ПОСТЫ СТОЛЬКО-ТО МИЛЛИОНОВ СТОИЛИ!» 

— До сих пор ли в Генпрокуратуре за деньги продаются?

— Нет, категорически. Всех своих замов я сам назначал, а я, как известно, денег не беру. Про Луценко много всяких мифов ходит, но ни один вменяемый человек не скажет, что хоть когда-нибудь слышал, что Луценко берет.

— А вам хоть предлагали — честно?

— Сейчас вспомню... Да.

— И какая самая большая сумма была?

— Ну, я уже эту историю вам рассказывал, когда мне говорили: «Идиот! Эти посты столько-то миллионов стоили!», но это принцип: ни с подчиненных, ни с клиентов денег Луценко не берет. Замов своих я предупредил, что на любого бумагу подписать, если что, готов. Означает ли это, что все у нас кристально чисты? Нет, и меня тоже бесит, что прокуроры с автопарком, с огромными домами есть и так далее, но у них юридические ссылки имеются, что это бабушка в наследство оставила, а теща — вообще бизнесвумен особо успешная. К сожалению, я на эту должность пришел, когда 90 процентов руководства прокуратуры уже назначено было, — на пять лет, по контракту, и разорвать его, кроме как прямую коррупцию доказать, невозможно, поэтому, пожалуйста, если вы считаете, что ваш прокурор — взяточник, мне от вас не эмоции, а конкретные факты нужны, что этот человек с этого завода сейчас деньги требует.

Мы 28 декабря одного большого чиновника «Укртрансгаза» за два дня прокрутили: заявление поступило — и через два дня его уже арестовали!

— Скажите, а олигархи ежемесячную зарплату когда-нибудь вам предлагали?

— Горжусь, что нет. А, не, раз было... Когда в милицию я пришел, один известный и очень проевропейский олигарх очень долгую беседу об искусстве со мной вел — весьма интересную, а в конце (я так и не понял, к чему все это, в искусстве не так силен, как сейчас, был) сказал: «Там вон чемоданчик ваш, у нас сотка в месяц — обычная плата министру». Ну, я матом ответил, и отношения у нас по сегодняшний день очень хорошие, ровные.

— А вообще, с олигархами отношения у вас складываются?

— Не знаю, что «складываются» называется, — у меня они есть: не со всеми, но есть.

— Кто из них как человек наиболее вам интересен?

С Виктором Януковичем. «Преступником его назвать я не могу — это только суд сделать может, но я глубоко убежден, что он в современной Украине — наибольший злодей»

— Все они слишком разные, похожи лишь тем, что умные, хищные и непростые, но если отношения с ними на деньгах и зависимости не строятся, все, в принципе, нормально.

— «Случайная», в кавычках, встреча с Коломойским в Амстердаме действительно случайной была или запланированной?

— А почему в кавычках? Нет, запланированной она не была, однако о чем с ним поговорить мне было, и считаю, что такие контакты нормальны. Смотрите, я ни от кого не прячусь, никаких денег от них я никогда не брал, никаких предприятий, акций, дополнительных доходов ни у меня, ни у моей семьи, ни даже у членов моего окружения нет.

Да, олигархи на Украину серьезно влияют — хотя бы телевизор взять. На тот момент действия Саакашвили уже на грани были, и Коломойского мою точку зрения учесть я попросил.

«ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ ЛИЧНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЦЕЛЕЙ СААКАШВИЛИ ДЕНЬГИ ВРАГОВ УКРАИНЫ РЕШИЛ ИСПОЛЬЗОВАТЬ» 

— Вы полагаете, он с Саакашвили связан был?

— Просто его телевизор мог это объективно показывать, а мог не совсем — он объективно показывал. Если честно, случай с Саакашвили моим ответом на «трех друзей» был. Ну, он же про трех посаженных друзей говорил? Правда, мало кто помнит, что Ли Куан Ю первого друга на 23-й год президентства «посадил», хотя, по большому счету, у меня с Саакашвили всегда приятельские отношения были. Мы с ними на двух Майданах были, я его уважал...

— Он же коррупцию в Грузии искоренил!..

— Нет, он ее минимизировал. Я с министром внутренних дел Вано Мерабишвили дружил — сейчас он в тюрьме... То, что Са­акашвили в нашей стране творить начал, просто взрывоопасно было. Считаю, что гражданство ему давать ошибкой было и ошибкой... Ну, неприятной, скажем так, процедурой его выдворение стало.

— Кстати, что в выдворении Михеила Саакашвили участвовали, вы не жале­ете?

— Когда сотрудничать с Курченко он начал, который нашу страну на миллиарды ограбил...

— ...а вы уверены, что сотрудничал?

— Эту пленку — его переговоры с Курченко — в парламенте я демонстрировал, и экспертиза аутентичность этих голосов подтвердила. После этого я четко понимал: друг он мне или нет, закон один для всех. Ради личной власти Саакашвили красную черту перешел — в стране, которая ему возможность жить, работать, результатов достигать предоставила, деньги врагов Украины для достижения личных политических целей решил использовать: с точки зрения Уголовного кодекса это государственное преступление.

— Правда ли, что НАБУ делом о вашем якобы незаконном обогащении занимается?

— Ну в НАБУ как-то даже 15 дел против Луценко было. Один дипломат, помню, претензии мне высказывал — что, дескать, у нас, у ГПУ, дел против НАБУ слишком много. Я ответил: «Понимаете, люди на таких должностях находятся, что все их в чем-то подозревают. По нынешнему закону любое заявление зарегистрировано должно быть, поэтому пускай проверяют — я, например, проверок не боюсь».

— И что, до сих пор 15 дел?

— Нет, насколько я знаю, сейчас парочку, но люди пишут! Есть депутаты, которые на молодой месяц ориентируются, есть —наоборот, на полный, и ничего страшного: всякое бывает, заявление принесли — зарегистрировать и следствие провести надо. Дело о незаконном обогащении Луценко уже закрыто: точно так же, как дело о незаконном обогащении Углавы — первого зама НАБУ. Это нормальная процедура, — нужно просто привыкнуть, что руководство под тотальным контролем должно быть.

«В НАБУ ПОЧЕМУ-ТО РЕШИЛИ, ЧТО ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ — ИЗНАЧАЛЬНО ПЛОХИЕ» 

— Какие у вас с Сытником и Холодницким отношения?

— Рабочие. Достаточно сложные. Я признать должен, что когда мы глобальную, на весь земной шарик, войну развязали, это ошибкой было...

— Ошибкой?

— Ну, с одной стороны — да, а с другой — сами судите. Физическое столкновение спецназа НАБУ с людьми ГПУ, которые обыск на квартире проводили, состоялось. Я Сытнику звоню — он в дороге, то ли во Львов, то ли из Львова. Говорю: «Завтра в девять утра совещание — давай до этого ни­каких комментариев, разберемся». Без 15 девять пресс-релиз НАБУ выходит о том, что всемирные злодеи им жить и работать мешают, а ровно через 15 минут они вместе с Холодницким заходят. Я им: «О чем мы с вами беседовать сейчас должны? Вот зачем вы это делаете?».

Лучше всего эту ситуацию американский советник Богдан Витвицкий описал, который сказал: «Артеме, коли на війну з такою високопоставленою злочинністю ти йдеш, зайвих ворогів собі не шукай — колег шукай!».

Я уж точно не тот человек, который ему помочь не хотел бы. Извините, две прослушки Холодницкого некто Луценко санкционировал — по предложению Сытника, и никуда это я не слил! Правда, прослушать они не смогли: пока не научились.

То же самое с Холодницким. Заявление о том, что взятку он требует, есть? Расследуем. Доказательств нет. Он пришел и заявил, что ему взятку предлагают? Хлопнули! Слушайте, это рабочие вещи — в чем проблема? Надеюсь, это проблема возраста.

По-моему, под влиянием всеобщих осанн руководство этих новых, молодых структур головокружение испытало — даже не от успехов, а от имиджа, всесильности, любимости, единоправильности, и они почему-то решили, что все остальные — изначально плохие. «Отдельную прослушку от СБУ дайте, иначе нам не жить!». Спрашивается, а почему я живу — и тысячи людей приговоры получили? Почему МВД живет? «Они нас слить могут!», а с чего вы взяли, что глава СБУ менее честен, чем вы? Он на войне два года на брюхе проползал, к нему вообще никаких претензий! — за что вы изначально его врагом считаете?

Почему вы считаете, что, условно говоря, Луценко меньше коррупционера-губернатора или даже депутата своей фракции посадить хочет, если в парламенте за ваше подання насмерть бьется? Когда за Онищенко я пришел, в зале 150 голосов было, а когда вышел — 250!

В результате простая штука произошла: НАБУ от всей правоохранительной системы отстранились, и, конечно, возможности их намного меньше стали. Затем на них другая болезнь напала — вместо демонстрации результатов, кто им мешает, показывать: ну это же любимый недуг украинский...

— ...да-да...

С президентом Украины Виктором Ющенко. «Он часами рассказывал, как Украину любить надо, и уверен был, что в этот момент сами по себе памятники, пасеки, новые системы отношений вырастают…»

— ...у нас все всем мешают, а если сильно мешают, ты героем становишься. НАЗК, МВД, ГПУ, СБУ, эксперты, Минздрав, бог знает, кто еще... В конце даже САП уже, и вот теперь они дезорганизованы, но я все же настаиваю на том, что создание НАБУ и САП правильным было.

У меня миллион 800 уголовных дел, в МВД — миллион 200, сложные дела против высокопоставленных и очень влиятельных лиц контролировать физически мы не можем — с внедрением туда агентуры, со специальными действиями... Для этого НАБУ и создано — у них несколько сот дел было, поэтому все нормально.

Максимальные возможности у них, свой спецназ, они любое дело мое забрать могут, а я даже названия их дел знать не могу. Чего вам еще? — работайте!

С моей точки зрения, такие институции нужны. Категорически настаиваю: дело Розенблата-Полякова — это то, ради чего их создавали, то, куда внедриться надо, вы­явить и зафиксировать, а дела против председателей сельсоветов — дурня.

— По поводу «внедриться и выявить»... Анатолий Гриценко вас негодяем назвал за то, что агента Катерину вы рассекретили, — это тоже ваша ошибка?

— Вообще-то, первое заявление о том, что она агент НАБУ, пресс-служба НАБУ сделала. Наверное, это ошибкой со всех сторон было, и видео нужно было проверить тщательнее. С другой стороны, конечно, вопрос есть: а откуда у агента в Конче-Заспе два дома? А несколько автомобилей? А статус таких агентов каков, ведь закон исключительно открытый конкурс пре­дусматривает?

Я понимаю, что Штирлица открытым конкурсом назначать — дуристика, ну так закон измените, иначе в суде проблемы с доказательствами могут возникнуть.

Еще раз: ни НАБУ, ни МВД, ни СБУ я не враг. Да, у нас очень сложные отношения со всем руководством были, особенно на старте, но я горжусь, что за мои почти три года в Генпрокуратуре ни одной межведомственной войны не было. Вы же помните, что происходило, когда я в МВД был? Это просто сумасшедший дом! — все со всеми воевали, друг друга подставляли... На сегодняшний день мы иногда очень жестко гавкаемся, но всегда на результат работаем, и он нам дается. Врагов искать смысла нет: если правильное дело делаешь — в команду объединись и делай, а враги сами найдутся...

«СОГЛАСНО ЗАКОНУ ДЕЛАМИ КАТЕГОРИИ «А»: ОТ ГУБЕРНАТОРА И ВЫШЕ — ЗАНИМАТЬСЯ ПРАВА Я НЕ ИМЕЮ» 

— Согласны ли вы с тем, что все высшие украинские чиновники и есть главные коррупционеры?

— Нет, не все. Я НАБУ почему критикую? Я говорю: «В день у нас от трех до пяти взяток фиксируется, за месяц — под 100, а у вас с того времени, как операция с Розенблатом прошла, еще масштабные акции были?».

У Сытника чисто по-человечески, как с вами вот за чаем (правда, я чаще кофе пью), я спрашивал: «Артем, ну скажи, за год...

— ...где?..

— ...неужели ни одного губернатора нельзя было зафиксировать? У вас же такие возможности! У меня в день их... Да, конечно, клиенты помельче, но, послушай, начальника поста таможни взять ой как нелегко! В конце концов, руководителя ДФС страны выявить! Почему вы это сделать не можете? Мы же тут с глазу на глаз...». Нет ответа. Почему так происходит не понимаю, но именно поэтому, наказанных коррупционеров не видя, но коррупцию чувствуя, люди говорят: «Они все виноваты!».

Это как раз то, ради чего НАБУ создавалось. Раз в квартал министра дайте, раз в полгода — губернатора поймайте и пару продажных депутатов посадите — и все успокоится!

— Ну хорошо, за взятки и коррупцию чиновников, в том числе крупных, едва ли не каждый день задерживают, и никто не сидит. Схема одна: уехать в другую страну дают, по бабкам договариваются, и потом суду вдруг предъявить нечего. Почему за все время вашего прокурорства ни один взяточник и коррупционер в тюрьме не оказался? Вот именно за решеткой? Сами-то вы, елки-палки, героически отсидели — почему же из них никто не сидит?

— Это неправда. Список с собой я не брал, но только за декабрь пять, семь, восемь лет чиновники получали. Давайте с матчастью разберемся. Моя проблема — титул «генеральный прокурор», но давайте расскажем, кто за что в ответе. Генеральная прокуратура совместно с МВД, СБУ и фискалами, а теперь еще и с ДБР, за противостояние коррупции категории «Б» отвечает, то есть от сельсовета до зама губернатора: все! В бытность мою генпрокурором приговоры (не аресты, а приговоры уже) 2637 чиновников этой категории получили, стране три миллиарда долларов мы вернули, десятки тысяч гектаров земли, сотни объектов, начиная с Контрактового дома, ВДНХ, фонтана на Крещатике, госпиталя в Днепропетровске, куда все наши киборги поступали, и так далее.

Люди мне не аплодируют, потому что справедливо замечают: «А большая рыба где?». Согласно закону делами категории «А»: от губернатора и выше — заниматься права я не имею, а люди ожесточены, они крови требуют: «Так посадите, как вас посадили!». Дима, это неправильно, тогда все зря было — ну какая разница, Пшонка или Луценко, если методы те же?

Я категорически настаиваю: закон один для всех должен быть: и для карателей, и для защиты, и если на сегодняшний день чиновника ловят, у него право залога есть — так во всей Европе. Не по убийствам и изнасилованиям, а по таким преступлениям залог — это нормально, и если из-под залога не убегают (а у нас ни одного случая, когда убежали бы, нет), это цивилизованно.

Что ненормально? Когда следствие безумное количество лет ведется. Судами руководить не в моей компетенции, но дела годами идут — почему? Да, правда, судьи бывают, которые процесс специально затягивают и лазейки, чтобы богатого клиента выпустить, ищут, и таких судей, закон гласит, ловить НАБУ должно...

— ...а оно не ловит...

— Теперь вторая история. Нагрузка на судью в Киеве — от 200 до тысячи дел, со­ответственно, он дело годами рассматривает. Что нужно? Новых, честных и много судей дать — это и есть судебная реформа.

— А де ж їх взять?

— Со студенческой скамьи — тех, кто из университетов вышли. С маленьких должностей начать — и поднимать их...

— ...и большие зарплаты дать...

— ...и большую ответственность. Опять же их НАБУ и общественные организации контролировать должны, и хотя на это годы уйдут, это необходимо.

— Правда ли, что в США с самолета вас сняли...

— ...неправда (смеется)...

— ...и американскую визу аннулировали?

— В моих паспортах американская виза на 10 лет стоит.

— Госчиновников, депутатов, министров, премьера и президента через детектор лжи пропускать нужно?

— Может быть, но не исключаю, что для политиков пройти его не проблема.

«ЮЩЕНКО КЛАССИЧЕСКИМ ПРОПОВЕДНИКОМ БЫЛ — ИСКРЕННЕ ВЕРИЛ, ЧТО ЕГО ОБРАЗ БУДУЩЕГО НЕМЕДЛЕННО МАТЕРИАЛИЗУЕТСЯ» 

— Публично детектор лжи пройти вы готовы?

— Только если вы скажете, чей это детектор (улыбается).

— Логично!

— Видите, я тоже кое в чем понимаю...

— Высших государственных чиновников на наличие психических заболеваний и наркозависимости проверять нужно?

— Такую спецпроверку они проходят.

— И вообще адекватности...

— Это широкое слово.

— Но у нас же во власти невменяемых много, правда? Шизиков настоящих...

— Ну, послушайте, значит, они шизиков представляют...

— ...логично!..

— Главное, чтобы в количественном отношении границы своего представительства не переходили.

— За время работы в органах власти вы многих серьезных людей перевидали, и я краткие характеристики на них получить хотел бы. Итак, первый президент независимой Украины — Леонид Макарович Кравчук...

— Классический секретарь ЦК, который Украиной методами секретаря по идеологии Коммунистической партии управлял.

— Ваш земляк, между прочим...

— Наш, да. У меня, конечно, несогласия с рядом его сегодняшних действий есть, тем не менее я считаю, что это человек, который символом Украины является.

— О Леониде Кучме что думаете?

— Кучма красным директором был — Украину как большое предприятие он рассматривал: цех промышленности, цех энергетики, цех культуры, цех правосудия... По большому счету, он серьезно работал, но, как я уже сказал, три стратегические проблемы имеет: создание олигархии и диктаторского управления — в условиях вседозволенности исполнителя и назначение Януковича, что означает: ворота завода открыли и на территорию банду впустили.

— Ющенко...

— Виктор Андреевич классическим проповедником был — искренне верил, что его образ будущего немедленно материализуется. Часами рассказывал, как Украину любить надо, и уверен был, что в этот момент сами по себе памятники, пасеки, новые системы отношений вырастают... К сожалению, он очень плохим организатором оказался, и у меня шесть месяцев было, когда президент ни разу мне не звонил, а некоторые министры его вообще не видели.

Тем не менее очень важное дело он сделал — инъекцию национализма, в хорошем понимании этого слова, которая еле живому украинскому обществу крайне не­обходима была. Испанский философ Ортега-и-Гассет сказал: «Жизнь нации — это ежедневный плебисцит», так вот, Ющенко своей инъекцией национализма, патриотизма, украинскости Украину оживил и начать этот экзамен сдавать ее заставил. Сдал ли он его сам, не знаю, но проповедником классным был.

— Виктор Янукович...

— Янукович классическим главой мафии был, государство как систему сбора общака рассматривал и совершенно этого не стеснялся. Как человек это не такой орангутанг, как его перед первым Майданом нарисовали, — он хитрый, умный, мстительный...

— ...звериный инстинкт у него...

— ...мощный! Ну, то есть все, что вы в любых книгах о криминале с плюс-минус поправкой читаете, у него увидите.

«ЯНУКОВИЧ МНЕ: «А ШО ТЫ МЕНЯ ПОДЪЕ...ШЬ?». 

— «А шо ты мне тыкаешь?»

— Кстати, когда с разными персонажами донецкой мафии ближе я познакомился, оказалось, что в быту все они «Крестного отца» копируют. Они этот фильм сотни раз смотрели! — так же одеваются, так же себя ведут, посуду такую же заказывают, туфли такие же ищут... В Советском Союзе, когда они только собираться начали, для них это единственная картинка была, образец того, что такое настоящая мафия, и они до сегодняшнего дня так живут. В этом их сила — для людей, которые столкнуться с подобным не готовы были, но в этом и их слабость, потому что до героев «Крестного отца» им очень-очень далеко.

При этом Янукович жесточайшим мафиози был, и я вам одну историю расскажу. Он губернатор Донецкой области, я — только-только депутат, руководство Социалистической партии несколько к моим революционным подвигам и популярности меня приревновало и на акцию «По­встань, Україно!», если такую помните...

— ...да...

— ...именно в Донецк отправило, первым секретарем Донецкого обкома назначив. Я туда, уже депутат, приехал, акцию мы организовали — рассказывать, как, не буду, но это самая большая акция со времен шахтерских забастовок была. Тогда впервые ОМОН в автобусы с автоматами заходил и спрашивал: «Коммунисты и социалисты есть?» — с 43-го года такое, наверное, в первый раз было (улыбается).

Ну, и за ночь до этого вечером губернатор Янукович меня приглашает, который уже вот-вот в Киев едет. Посчитал, что я из палаток, пацан какой-то — он же не учел, что на заводе, в администрации, в министерстве и так далее работал...

Спрашивает меня (Януковича копируя): «Как вам на Донбассе?». Я: «Замечательно! Огромное уважение все вызывает». Без какой-либо иронии! — в шесть утра на улице людей масса, углем и такой окалиной пахнет — я этот запах заводской помню, он очень хорошие чувства у меня вызывает.

— Чисто там...

— Да, а еще у донецких трудовая этика сильная, мужское слово держать умеют, плечо подставлять... «Но, — говорю, — при этом плакаты какие-то дебильные. «Донбасс никто не поставит на колени!». В. Янукович». Он: «А шо тебе не нравится?». — «Да хоть бы привстал он уже на колени — сколько лежать-то можно?». — «А шо ты меня подъе...шь?». — «А шо ты мне тыкаешь?». — «А ты мне?». Короче, за грудки друг друга схватили...

— ...да?

— Да, потом — все-все-все-все, вроде успокоились, садимся, водку пьем. Разговор опять идет, я ему: «Смотри, завтра акция будет. Я в курсе, что вы делать планируете, — ваши дебилы внутрь моей колонны зайдут, бутылки в самые дорогие витрины бросят и всех нас повяжут». Он: «Молодец, все знаешь!», а я ему: «Но ты-то ведь не все знаешь. Спереди плакат будет: «Ринат — наш президент!», а снимать Медведчук будет и все это Кучме покажет. Я на это посмотреть хочу!». Он: «Зачем?». — «Вот! — ключевое слово, поэтому давай так: у меня без побитых витрин, у тебя — без дурных плакатов. Он у меня будет — свернутый, но будет. Акция оппозиции, люди на это право имеют: мирно прошли — и разошлись».

Дальше ту водку мы пьем... Я Януковичу говорю: «Смотри, я на заводе работал, где 20 литров спирта за смену было, так что ты меня на это не бери. По чифиру — да, слаб, но по водке нет», и тут я вижу — маска с него спадает, звериный оскал гангстера появляется: «А шо ты, сука, про чифир знаешь? Такие, как ты, у меня на лагере сопли мертвяков сосали!».

Честно: я не испугался, но офигел, и вот это вам длинный ответ на вопрос, кто такой Янукович. Маску он надевать умеет, и даже по-украински говорить, но все равно там, в той зоне, остался.

«ПОРОШЕНКО МОТОРОМ, СПОНСОРОМ «ОРАНЖЕВОЙ РЕВОЛЮЦИИ» БЫЛ И ПОСЛЕ ПОБЕДЫ ЮЩЕНКО СТАТЬ ПРЕМЬЕРОМ РАССЧИТЫВАЛ. ЮЛЯ ТОЖЕ РАССЧИТЫВАЛА И ЛУЧШЕ РАССЧИТАЛА» 

— О Порошенко что скажете?

— Петр Порошенко — это бизнес, и, говоря о нем, я всегда вспоминаю... Давайте честно: он мотором, спонсором «оранжевой революции» был и после победы Ющенко стать премьером рассчитывал. Юля тоже рассчитывала и лучше рассчитала — Петр Алексеевич секретарем СНБО оказался. Я его за тот период раз пять, может, видел: один раз — на дне рождения Оксаны...

— ...Билозир?

С Дмитрием Гордоном. «Я категорически настаиваю: закон один для всех должен быть» Фото Ростислава ГОРДОНА

— Да. Я же, как всегда, балагур: и анекдот расскажу, и что хочешь, а Порошенко такой подавленный был, аж серый — как сейчас, когда совсем плохо бывает. Он на взлет шел, и его главным коррупционером сделали — просто из ничего! Та пресс-конференция, историческая...

— ...Александра Зинченко...

— ...да, это же просто сражение клана Порошенко и клана Тимошенко было! Никаких оснований, никаких доказательств — просто психологическая битва. Он понял, что в политике ничего не достигнет, антирейтинг у него сравнимый с медведчуковским был, и он гениальный шаг сделал, за что я очень его уважаю. Он лучшим промышленником Украины стать решил — и «Рошен» с наибольшими зарплатами вбелую, со всеми налогами создал. Затем еще каким-то бизнесом занялся — я всех их не знаю, но самым успешным стал и оттуда в политику вернулся — это человек, который достигать результата и его подать умеет.

«5 канал», «Рошен», его позиция министра иностранных дел, его очень нелегкая миссия, за которую я его из тюрьмы критиковал, — Министерство экономики у Януковича, но он письменно Курченко во всех его схемах отказал, докладную написал, и злые языки говорят, что даже физически из приемной его выгнал. Он такую позицию занимал, да — немногим это удавалось.

Дальше другая история — он президентом стал и, я считаю, в тот момент это Богом данный вариант был.

— Кличко лучшим главой государства тогда не стал бы?

— (Вздыхает). Нет.

— Но шансы у него были...

— Я эту паузу почему тяну? Во-первых, сейчас инсайды начнутся... После Майдана как-то так получилось, случайно, что реабилитировали всех, а меня забыли. Потом уже, чуть погодя, и меня тоже, но я и европейский, и украинский суды выдержал, и только после этого полноценным гражданином стал, а до этого правительство без меня как-то сформировали (улыбается). Я-то особо не комплексовал...

— ...но мысли по этому поводу были...

— Ну, свое место в политике искал, потому что понимал, что что-то сделать могу, и решение в мэры Киева баллотироваться принял — в 2014-м. Киевские базары объехал, с разными слоями населения пообщался, поддержку почувствовал... После Майдана шансы у меня, по моим замерам, такие же, как у Кличко, были — я думал, что неплохим мэром буду.

В это время Петр Алексеевич с Виталием решение принимает: о том, что Порошенко — единый кандидат в президенты, а Кличко — в мэры...

«В СИЛОВИКИ Я ИДТИ НЕ ХОТЕЛ И В ПРАВИТЕЛЬСТВО ТОЖЕ — ПОПРОБОВАТЬ СТРОИТЬ СТРЕМИЛСЯ» 

— Фирташ в этом решении участвовал?

— Я там, конечно же, не был — об этом из интернета узнал, телефон отключил, а когда, через трое суток включил, он весь красный был, столько раз Порошенко звонил. У нас сложный разговор был, но я так воспитан, что на должность никогда не рвусь. Хотя тогда и обиделся. Сильно!..

В силовики идти я не хотел, и в правительство тоже — попробовать строить стремился. Я страшно от этих безумных объяснений, почему кто-то сидит, кто-то не сидит, устал — просто устал, к тому же запах завода очень люблю, строительство, производство, людей, которые свой ум в не­кие материальные вещи воплощают. Плюс мне кажется, с людьми коммуницировать я умею, многое для культурного раз­вития столицы сделать сумел бы, однако понимал, что страна на грани катастрофы. Легитимной власти нет, русские танки прут, сепаратисты все больше и больше захватывают, власть шатается... Сами мы не справимся — давайте просто на карту взглянем, размеры России и Украины сопоставим!

Один знакомый китаец мне говорил: «Вы самая великая страна в мире! — в таких масштабах четыре года еще никто не выдерживал», и Порошенко, с моей точки зрения, единственным адекватным ответом на вопрос о защите Украины являлся. Таланты его в дипломатии бесспорны — он же не просто всех действующих лиц, но даже окружение их и сферу их интересов знает! Таланты в консолидации — «Час єднатись!», и всех олигархов он убедить сумел, что друг друга уничтожать, страну подрывать не время. Финансовые знания — из Нацбанка, председателем Совета которого он был, ну, и бюджетным комитетом Вер­ховной Рады руководил... Мне кажется, в первые годы великим он был — в 2014-м, 2015-м того, что сделал он, никто бы не сделал!

— Потом менее великим стал?

— Потом он эту самую страшную миссию выполнил. Я помню, как за Порошенко в Донбассе в один тур голосовали! Я от любых претензий на любые должности отказался, аж до 2016 года никем не был. Почему? Потому что уверен был: страна в один тур победить должна, поскольку будет ли второй, не знал никто!

Как в Донецкой области голосовали? Один считает, а второй в окно, где русские танки, смотрит. Если дым идет — значит, едут: быстрее упаковывать, протокол подписывать и убегать надо. Таким первый тур был, а что во втором было бы? Поэтому это правильным я считал: я откажусь, но команда победить должна.

Сегодня я считаю, что Кличко на своем месте, вопросов к нему нет, а Порошенко, повторюсь, первые два года просто великим был. Потом просто президентом он стал... Ну сами посудите: в скарбниці ноль, армия полностью разрушена, экономика подорвана, и он защитить, сплотить, всемирный антипутинский фронт вокруг одной маленькой страны организовать, экономику закрутить, ресурсы восстановить сумел... Невыплат пенсии, хотя они трагически маленькие, на секундочку, ни разу не было, гривна более-менее держалась, и все это через его нервы, через его седину проходило.

Ну а там уже, когда страна спаслась, ему вопросы задавать стали: мол, больше пенсии, больше зарплаты хотим... Это не его ответы — премьера, но его это засасывать начало.

Сегодня я уверен, что Порошенко — это президент, который свою историческую миссию выполнял, он сделал то, что Ук­ра­ина и ее руководство ровно 100 лет назад не смогли. В 1917-м, 1918-м, 1919 годах Украина своего Порошенко найти не смогла, который украинское государство воссоздал бы, и с этой точки зрения мировой антипутинский фронт за Украину — евроинтеграция, безвиз, Томос. Децентрализация — недооцененная вещь, благодаря которой половина денег из Киева вниз ушла, торт, который раньше только сверху резали! Антикоррупционная инфраструктура еще не в полной мере работает, но она соз­дана, Порошенко атрибуты независимого государства полностью воссоздал.

Вопросы и сейчас есть. Меня часто спра­шивают: «А следующий кто?». Я считаю, что Петр Порошенко — бизнесмен-строитель.

«НИКОГДА НЕ СОГЛАШУСЬ С ТЕМ, ЧТО Я ЧЕЙ-ТО ЧЕЛОВЕК, ЧЬЕГО-ТО ИМЕНИ» 

— Вы — человек Порошенко?

— Я член команды главы государства, но никогда не соглашусь с тем, что я чей-то человек, чьего-то имени. Когда на «Украину без Кучмы» шел, без решения партийных вождей это делал, на «оранжевую революцию» вопреки решению Соцпартии выходил, когда в Кабмин шел, Мороз этого не одобрял, в МВД действовал так, как действовал, и ни от кого не зависел. Когда мы с Юлей в 2007 году в двух колоннах досрочные парламентские выборы с перевесом в один голос выиграли, я тоже самим собой был. Мне кажется, из всех действующих политиков Украины я всегда на одном уровне был, поэтому «имени кого-то» себя не считаю, но на должности генерального прокурора работая, членом команды главы государства себя называю, и не зазорным, а правильным считаю общаться с ним, спорить, поддерживать его, ругаться с ним и тем не менее для страны общее дело делать.

— Когда вы сказали, что Порошенко — великий президент, я внимательно слушал, но оптимизма вашего совершенно не разделяю. На мой взгляд, на крови придя, за год реформы провести надо было, вообще рывок сделать! Это время упущенных возможностей, все просто в пшик превратилось, а разве, по-вашему, уникальный шанс памятник в родной стране при жизни увидеть он реально не упустил?

— Ошибка его в том, что поход в парламент двумя колоннами БПП и «Народного фронта» он допустил, лозунг «Час єднатись» сработать должен был, и если бы Порошенко в результате этого 50 с лишним процентов в парламенте получил, у него намного больше возможностей было бы. Все, о чем вы сейчас говорите и чем вы недовольны (и я в том числе), — это парламентская власть: президент тех вещей, о которых речь вы ведете, не создает, инструментов для этого у него нет.

Президент, согласно его полномочиям, за ЖКХ не отвечает, за Минфин, промышленность, железные дороги и так далее тоже — он только нацеливать может, и инструмент его — 20 с лишним процентов фракции, а не 51.

Ну а дальше обычные украинские соб­лазны начались, жаба — не дай же бог Порошенко действительно таким, как мы хотели бы, станет! Из-за этого некое внутреннее противостояние началось, которое, конечно, многие мечты у нас забрало.

И еще: готовы к этому мы не были. Элит, которые знают, что делать надо, — в первую очередь в экономике — в нашей стране нет, и Порошенко по дороге учился. На глыбы государственного строительст­ва только в конце своего срока он вышел...

— Бедная Украина!..

— Нет, счастливая! — мы во время чудес живем: пять лет назад представить это невозможно было, и у каждого чуда фамилия есть. В безвиз, если помните, мало кто верил — мол, все это сказки...

— ...нет, за безвиз — честь и хвала, за Томос тоже...

— ...но у этого чуда фамилия есть — Порошенко, и у Томоса, и у децентрализации. Там, правда, еще несколько фамилий — и Гройсман, и Яценюк, но и Порошенко свой вклад внес: он очень важные дела сделал. Что не сделал?

— Все остальное...

— Давайте на президентских выборах это и решим — для этого, собственно, людям и право высшего менеджера страны менять и дано.

— Хорошо, самым лучшим президентом Украины на годы независимос­ти, на ваш взгляд, кто был?

— Порошенко.

(Окончание в следующем номере)