— У меня за плечами очень длинная жизнь, так что парень я уже возрастной, однако для публики все еще мальчик, пацан. Никакой солидности, но не потому я все больше телефонному общению предпочтение отдаю — просто так у меня получается лучше, чем с глазу на глаз. Могу говорить часами, и дозвониться ко мне трудно бывает: в трубке постоянные короткие гудки — занято, занято!

Нынешнему своему состоянию я даже название придумал — публичное одиночество: вот и на недавний юбилей пытался от всех удрать, отсидеться на даче, правда, коллеги оттуда все-таки вытащили. Пришлось собраться и дать, во-первых, творческий вечер для зрителей на два с половиной часа, а во-вторых, несколько интервью для газет. Должен сказать, что со средствами массовой информации отношения у меня неплохие, и даже «желтая пресса» не запускает обо мне нелепые слухи в виде жареных «уток». Спросите, почему? Да потому, что сразу же убиваю. Они знают: я сумасшедший, приду — и все: сделаю из них отбивную, устрою скандал... Шучу! — просто стараюсь не обижать людей, даже если они журналисты: мне жаль их и все прочее...

Многие зрители, насмотревшись на мои роли в театре или кино, считают, что у меня светлый, легкий характер: «Вы, — говорят, — как солнышко». Не знаю, солнышко я или луна (об этом больше жена моя рассказать может), но человеком себя считаю добрым. Нет, если ко мне со злом идут, возвращаю его вдвойне, становлюсь просто свирепым, а на добро всегда отвечаю добром — меня этому мама учила, и сейчас вы поймете, к чему веду.

Прожив столько лет в Питере, по-украински я говорю без акцента, по-прежнему считаю себя киевлянином, и, несмотря на то, что в свое время из Киевского театра оперетты меня выкинули ни за что ни про что (кого-то из начальства национальность моя не устроила), мне дорог город, где я родился и вырос. Бывая в Киеве, обязательно прихожу на улицу Шота Руставели, где в четырнадцатиметровой комнатушке мы вчетвером ютились, и на Малую Житомирскую, чтобы посмотреть на полуподвал, где когда-то жил, обожаю украинские города-миллионники, куда приезжал с гастролями, и провинциальные городки — в одном из таких когда-то служил в армии (прекрасное было время!). Я очень-очень люблю Украину, а с некоторых пор она ассоциируется у меня с именем Дмитрия Гордона.

Автор этой книги для меня не журналист, не писатель и не телеведущий — он друг, общением с которым я дорожу и которого обожаю. Знакомы мы с ним давным- давно: лет десять, пятнадцать? Сколько именно, сейчас уже и не вспомню, потому что, кажется, знал Диму всегда. Кстати, за это время ничуть не изменился он даже внешне — тут мы похожи, но для меня главное, что Дима — добрейший, интеллигентнейший и порядочнейший человек (сейчас, когда многие не понимают, что такое порядочность, это такая редкость!)...

Раньше мой Театр комедии регулярно приезжал в Киев — привозили спектакль «Свадьба Кречинского», на который спочатку и в Питере не попасть (помню, однажды в Октябрьском дворце мы целый месяц работали). Увы, теперь такие гастроли, со множеством актеров, громоздкими декорациями, дорогостоящей перевозкой реквизита, коммерчески стали не выгодны. Заметно меньше стало у меня в Украине и творческих встреч со зрителями — хорошо хоть на съемки приглашают по старой памяти регулярно, правда, посмотреть, что в результате получилось, удается далеко не всегда — мешают границы.

Вместе с тем, какие не привели бы меня в Киев дела, обязательно звоню Диме, и он всегда для меня время находит — все бросает и приезжает. Мы с ним встречаемся, гуляем, идем в ресторан и болтаем о чем угодно: о кино, о театре, о жизни, даже об «оранжевой революции» и ее уроках. Я, между прочим, внимательно за событиями в Украине слежу и горячо за своих земляков переживаю — очень хочется, чтобы страна богатой была, чтобы люди не озлоблялись... Словом, у нас с Димой всегда находится масса тем, тем более что о себе, например, я могу говорить часами (и не припомню случая, чтобы кто-то из слушателей встал и ушел).

Ну а если серьезно, мы не только множество всяких интервью записали: телевизионных, газетных, но и куда только с ним не ходили... И с родителями своими он меня познакомил — прекрасные люди (понятно, в кого сын таким уродился)... Дима трогательно-заботливый, невероятно пунктуальный, любит делать окружающим приятные сюрпризы и сам этому радуется больше, чем тот, для кого расстарался. Справедливости ради хотел бы сказать о нем что-то критическое, найти отрицательную черту (хотя бы одну!) — и не могу.

Дима подарил мне кучу своих сборников с шикарными интервью, и я обратил внимание, что с некоторыми героями он встречался не раз. Значит, эти выдающиеся, умные люди (у других Дмитрий Гордон интервью не берет!) тоже оценили его манеру общения, умение интересно выстроить разговор, всесторонне показать собеседника и то, что, вопреки обычаям нынешних журналистов, он не гоняется за дешевизной, не старается любой ценой ее из тебя вытащить.

Иной раз почитаешь и думаешь: «Вот бы и мне так! Может, за мемуары засесть?». Тем более что издательство не раз уже предлагало заключить договор и даже аванс выплатить — все честь по чести, но... Есть у меня один недостаток — ленив безумно, патологически (мой папа такой был) и, пока настроюсь, пока начну, забуду, о чем писать собирался...

Вообще-то, обо мне уже несколько книг вышло, и к их созданию отношение имею самое непосредственное, поэтому по собственному опыту знаю: за письменный стол надо садиться с утра, а как это сделать, если после спектакля приезжаю к полуночи? Пока грим сниму, пока поужинаю да выпью свои лекарства, смотрю — на часах уже два-полтретьего. Засыпаю к четырем-пяти и встаю поздно — пока расчухаюсь... Во второй половине дня я энергичный, прыгаю и бегаю, как молодой, — но тут уже литературная муза отдохнуть отправляется, хотя, конечно, все это отговорки. Ну, неохота мне корпеть над чистым листом бумаги — пусть другие пишут, у кого это получается, кому нравится. Тут я Диме не конкурент (вот на сцене — другое дело!) — в литературе моего запала хватает только на это скромное предисловие к его новой книге.

Пользуясь случаем, хочу пожелать своему другу здоровья, а еще — натуре своей не изменять: и впредь оставаться оптимистом, добрым, мягким, красивым и обаятельным человеком. Уверен: тогда его работе всегда будет сопутствовать успех, потому что Фортуна таких любит. Ну и не расслабляться, конечно: как можно больше писать, а за это я обещаю при встрече Дмитрию спеть. Что именно? Ну, например, райкинскую «Песенку пожарного»:

Я, между прочим, несмотря на свои восемьдесят, певец молодой, начинающий, а все потому, что нерешительный — из тех, кого подтолкнуть надо. Когда меня спрашивали: «Чего не поешь?» — отвечал: «Плохо у меня получается», а люди настаивали: «Давай-ка попробуем!». Я изо всех сил отказывался, отнекивался, а потом решил: была не была! — и, знаете, публика приняла мой вокал на ура. Кто не рискует, тот и не пьет шампанского!

Этому, открою секрет, я у Дмитрия Гордона учился, когда по воле судьбы стал «крестным отцом» его певческой карьеры. Надеюсь, вы видели первый клип Димы на песню Саши Розенбаума «Зима» и согласитесь: очень удачно все получилось. Скромно замечу: мое участие явно пошло его клипу на пользу, поэтому, когда садился за это предисловие, очень рассчитывал на свою легкую руку. Не сомневаюсь: мое напутственное слово сыграет пусть совсем маленькую, но добрую роль в судьбе новой Диминой книги и ее читателей.

Из предисловия к книге «Беспокойная память» (2011)