— За Дмитрия Гордона я рада, и не столько по той причине, что он выпускает энную книгу своих интервью с разными знаменитостями — в первую очередь потому, что работает в свободной стране, имеет возможность строить ее, создавать государственность и над ним не висит опасность быть снятым с эфира или стать для масс-медиа по политическим мотивам персоной нон грата. У нас в России ситуация, к сожалению, в корне иная...

В сентябре минувшего года я была отлучена от радио «Эхо Москвы» до января по прямому распоряжению Путина, а главному редактору Алексею Венедиктову он устроил разнос из-за того, что «Эхо...» освещает российско-грузинскую войну, как вражеская радиостанция. Под раздачу я попала в одном комплекте с Юлией Латыниной и еще одним молодым журналистом, который, собственно, и назвал российскую армию вражеской. По-моему, он был совершенно прав, однако его, тем не менее, оштрафовали и поставили в один из редакционных углов на горох.

В вину мне вменили якобы сочувственные слова о Шамиле Басаеве, но после того, как этот полевой командир из патриота превратился в террориста, я при всем желании ничего хорошего сказать о нем не могла — лишь описала его «творческий путь»: с чего начал и чем кончил, что сделала с ним Россия. Люди ведь террористами не рождаются, по крайней мере — не все.

Басаев не Бин Ладен, который просто бесился с жиру: он никогда бы не стал заниматься террором, если бы не разгорелась война в Чечне. Когда-то Шамиль учился в Москве, в девяносто первом году вместе с другими демократами защищал Белый дом, и, чтобы довести его до таких подлостей, до столь безумных поступков, как Беслан, надо было основательно «потрудиться» над ним и над его родиной. Монстром, иными словами, его сделали, и на это ведущему передачи абсолютно нечего было мне возразить.

После моего изгнания с «Эха...» вспыхнул большой скандал, а на сайте радиостанции слушатели просто закидали Венедиктова дохлыми кошками. Этот господин вызвал такую бурю, что пришлось ему — дабы сохранить лицо! — устроить переголосование: якобы я раскаялась и назвала Басаева нелюдем, поэтому он применяет ко мне условно-досрочное освобождение. Как бы там ни было, за мое возвращение проголосовали девяносто процентов слушателей, после чего меня опять пустили на «Эхо Москвы».

Венедиктову было очень перед людьми неудобно, и он даже сочинил версию, будто выдумал это специально, чтобы еще больше раскрутить радиостанцию. Все в тот момент очень напугались, многие были в таком состоянии, как Венедиктов, а вообще независимых средств массовой информации у нас почти не осталось. Сейчас никакого обвинения на мне нет, никто ни от чего не отлучал, но последний раз я была на «Эхе...» 5 января, во время рождественско-новогодних каникул, когда журналисты «Особого мнения» разъехались то ли плавать, то ли на лыжах кататься.
Увы, уже несколько месяцев мой голос на этой частоте не звучит, а поскольку передачи с моим участием имеют очень высокий — самый высокий! — рейтинг и работают на популярность «Эха Москвы», думаю, что Алексей Венедиктов в своих решениях и в своем table d'hot (в меню) не свободен. Скорее всего, он хотел бы звать не Проханова, а меня, но не может, поскольку главный кремлевский идеолог и по совместительству первый заместитель главы Администрации президента Сурков решил, что в связи с кризисом лучше брожение в народе не вызывать.

Боюсь, скоро нашим радиостанциям придется вещать с территории Украины — из-за границы, как когда-то Би-би-си и «Радио Свобода», поэтому читайте мои статьи в интернете, в журнале «Нью-Тайм» и на «Гранях», а интервью — в очередном сборнике Дмитрия Гордона. Я, повторяю, бесконечно рада за Дмитрия, потому что ему не приходится, чтобы обойти на украинском телевидении цензуру, прибегать к хитростям, не нужно, дабы публиковать откровения, в том числе мое и других демократов, без купюр, рисковать свободой...

В этой связи вспомнила, как минувшей осенью предложила отсидеть тюремный срок за экс-юриста ЮКОСа Светлану Бахмину. Меня недоверчиво спрашивали: «Неужели действительно готовы пойти за решетку?», и я отвечала: «Конечно», а что остается правозащитнику, который не может никого отстоять: за что ни беремся — ничего не получается.

Чего тут греха таить: и раньше, в советское время, нам редко удавалось кого-то освободить (хотя вытащили Буковского, Гинзбурга), но, по крайней мере, у того, кто активно занимался правозащитной, диссидентской деятельностью, была гарантия, что сядет рядом с узником совести и таким образом исполнит гражданский долг. От осознания этого на душе становилось легче, было не так тягостно жить, а сейчас нас власти не трогают, но и сделать мы ничего не можем ни для ученых Игоря Сутягина и Валентина Данилова, ни для главы компании ЮКОС Михаила Ходорковского. Его советника Василия Алексаняна отбили временно лишь потому, что он умирал, а если этот человек встанет на ноги (чего я ему желаю), тут же отправится снова в тюрьму.

Не исключали мы, что и Светлану Бахмину выпустят только после того, как получат от нее все, что хотят. Для ее освобождения были все законные основания: половину из шести с половиной лет, на которые была осуждена, она отбыла, а кроме того, родила ребенка, тем не менее ей, матери троих детей, дважды отказывали в условно-досрочном, продолжая «ломать» дальше. Президент Медведев не отреагировал даже на прошение о помиловании, подписанное ста тысячами интеллигентов, деятелей культуры и искусства и просто порядочных людей, — оно таинственно исчезло. Бахмину шантажировали младенцем, чтобы заставить дать показания на новом процессе против Ходорковского, — это очень печальная история, и только в конце апреля под беспрецедентным давлением общественности, наконец, отпустили.

Я и за Ходорковского (хотя у нас довольно разные взгляды) готова отсидеть его срок, и за Платона Лебедева, и за бывшего начальника службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина — за всех осужденных по политическим мотивам. Конечно, жизни моей на это не хватит, но хоть кому-то сделаю хорошо. Увы, российские власти остаются глухими к моим предложениям, не реагируют ни на что. Складывается впечатление, что они там или уже давно умерли, или вообще никогда не рождались (правда, грести под себя по-прежнему ухитряются).

Судя по тому, как они борются с кризисом, какие глупые речи на эту тему ведут, складывается впечатление, что материя это не мыслящая. Вместо того чтобы реанимировать экономику, которой недолго осталось (почти как в блатном фольклоре: недолго мучилась старушка в гвардейских опытных руках), они затеяли в Москве новый процесс над Ходорковским и Лебедевым, чтобы дать им еще по двадцать лет, хотя те и свой срок- то не досидели. Вот о чем в Кремле сейчас думают, а не о подъеме страны и даже не о спасении своей власти — эти люди или обнаглели от собственной безнаказанности, или полностью утратили обратную связь, здравый смысл и помешались.

...Дмитрия Гордона интересуют не только известные политики, но и актеры, режиссеры, спортсмены, ученые — и мне такая «всеядность» нравится. Жизнь, слава Богу, не состоит из одной только борьбы, и я, например, с упоением пишу литературные эссе в журнал «Медведь», который только по недоразумению называют глянцевым. Раньше это было глупое, пустое, эротическое издание, но с тех пор, как его купил Альфред Кох, там стали публиковать мои произведения. Вообще, «Медведь», на мой взгляд, приближается к бывшему «Новому миру», только Твардовского у него нет и Солженицын «Один день Ивана Денисовича» больше не принесет, но я пишу, и скоро увидет свет моя книга, которая называется «Поэты и цари».

Вы знаете: я всегда на стороне Украины — и в газовой войне с Россией, и в вопросе вступления в НАТО. Меня удивляет, что Северо-Атлантический альянс вместо того, чтобы принять Украину и Грузию, ведет диалог с теми, кто глух, как стена, кто закрыт, как железная дверь, и думает лишь о том, чтобы НАТО скорее сдохло вместе с его членами, — имею в виду Россию.

Теперь о реалиях киевских. За разногласиями между Ющенко и Тимошенко я следить перестала — украинцы, надеюсь, сами во всем разберутся, но я неизменно буду поддерживать Ющенко, потому что человек он прямой, не умеющий хитрить, глубоко верующий, абсолютно не популист и действительно сторонник вхождения Украины в Европу (в этом смысле на него можно полностью положиться). Не знаю, какой Виктор Андреевич администратор, не в курсе, достаточно ли твердый он президент, но депутатам Госдумы в случае подобного противостояния с первым лицом давно бы уже, уверена, отключили свет, воду и канализацию.

Юлия Тимошенко чересчур хороший государственный деятель, но это, с моей точки зрения, не благо — это порок: слишком умеет она договариваться. Мне вот в последнее время не нравится ее роль в отставке министра иностранных дел, меня коробят разговоры о том, что надо искать консенсус с Россией. Это чистой воды популизм, и во многих ее действиях он проскальзывает — в частности, в раздаче населению еще советских вкладов и материнских пособий, чего Украина не может себе позволить.

Таких людей я, откровенно говоря, боюсь, хотя большим специалистом в экономике себя не считаю. Меня обнадеживает, что во Франции между Первой и Второй мировыми войнами правительства больше двух-трех месяцев не держались — в этот своеобразный период роста французы вырабатывали форму согласия, тем не менее Франция не пропала, не провалилась в тартарары.

Друзья, читатели, единомышленники (и Дмитрий Гордон в том числе) приглашают меня перебраться в Украину... К сожалению, позволить себе этого не могу — должна исполнять свой долг до конца, но у вас и без того скоро отбоя не будет от желающих принять украинское гражданство. Вы, кстати, знаете, что у вас уже есть российские политэмигранты? Некоторые даже коров и лошадок разводят... Коммуна «Портос», к примеру, под Харьковом в макаренковских местах существует — здесь, в России, за то, что беспризорных воспитывали, им дали кому шесть, кому десять лет.

У вас также получила политическое убежище Ольга Кудрина, которую осудили на три года (слава Богу, на оглашение приговора она не пришла) за то, что на бывшей гостинице «Россия» повесила лозунг: «Путин, уйди сам!», так что Украина имеет шанс получить обратный поток гастарбайтеров и политэмигрантов. Когда-то уже бежали к вам в Запорожскую Сечь в поисках воли — все в истории повторяется.

Об этом внимательному читателю напомнит книга Дмитрия Гордона, которому я как коллеге желаю творческого азарта и больших тиражей.

Из предисловия к книге «Слово за слово» (2009)