— С Димой я познакомился очень давно, когда мальчиком он приходил на мои концерты и робко брал у меня первые интервью. Это уже позднее он стал известным журналистом, главным редактором "Бульвара". Скромный до застенчивости, но в то же время открытый и очень доброжелательный человек...

...В доме Роберта Рождественского, где я часто бывал, всегда собиралась интересная публика, среди которой встречались и асы журналистики, профессионалы с большой буквы. Я дружил со многими из них - Леонидом Золотаревским, Леонидом Мироновым, Тимуром Гайдаром, Генрихом Боровиком, Виталием Коротичем. Не стоит забывать, что такие достойные люди, как Константин Симонов, Михаил Матусовский и Евгений Долматовский, тоже были журналистами.

К сожалению, сейчас пресса становится все более коррумпированной, ангажированной и заказной. Могу позволить себе так говорить, потому что достаточно настрадался от вопиющих клеветнических публикаций, и в последнее время по отношению к печати испытываю идиосинкразию. Я всегда готов к общению, к ответам на любые вопросы, но когда потом приходится читать о себе оскорбительные опусы, становится обидно, что люди используют свое перо явно не по назначению.

В этом смысле позиция Дмитрия Гордона как журналиста и главного редактора кажется мне предельно порядочной, честной, откровенной и искренней. Я и моя семья - давние поклонники и его, и издания, которое он возглавляет. На мой взгляд, журналистская и человеческая порядочность Гордона - момент основополагающий, и неслучайно в его поступках просматривается позиция не только редактора: прежде всего - человека.

Дмитрий Гордон - безусловно, творческая личность, и именно в этом я вижу секрет его успеха. Он не боится идти вразрез с устоявшимися общественными воззрениями, не скрывает своего отношения к тем или иным вопросам, но всегда дает возможность высказаться оппоненту. Кроме того, для меня, например, предельно важно общаться с человеком умным - пусть даже полемизирующим со мной, в чем-то не соглашающимся и имеющим особую точку зрения. Умный всегда стремится к объективности, к тому же все, за что Дима берется, он делает высокопрофессионально. Поэтому и привлек к себе внимание таких выдающихся литераторов, как Евгений Евтушенко, Виталий Коротич...

...Пресса всегда была лакмусовой бумажкой морального состояния общества. С приходом демократии все изменилось, мы осмелели, раскрепостились, появился, как принято говорить, новый формат людей. Наступило очень активное и, на мой взгляд, прекрасное время, поскольку оно дает возможность в полной мере проявиться каждому. Дима свое время не упустил.

Из предисловия к восьмитомному изданию «Герои смутного времени» (2003)

— Часто меня спрашивают: «Зачем столько работать, к чему без конца мотаться по белому свету?». Действительно, позавчера в полдень я прилетел из Северной Кореи, до позднего вечера решал накопившиеся дела в офисе, а на следующее утро махнул в Киев. Казалось бы, не мешает чуть-чуть отдохнуть, но пока востребован, пока есть силы, надо еще что-то в этой жизни успеть — отдыхать уже некогда...

Когда впереди осталось меньше, чем позади, когда, как говорится, ты уже едешь с ярмарки, ко многому начинаешь относиться иначе. Меня, например, жутко утомляет вынужденное пребывание в ресторане — на каком-то очередном юбилее или на званом ужине. Хочется то и дело уйти, я понимаю, что трачу оставшееся время неинтересно и непродуктивно. Поэтому-то и стараюсь каждый час экономить, живу интенсивно.
 
Каким, спрашивается, ветром меня занесло в Корейскую Народно-Демократическую Республику? Летал туда на гастроли с ансамблем песни и пляски Министерства внутренних дел России. Эта страна меня потрясла, причем не только высотой статуи Ким Ир Сена, выкрашенной золотой краской, и колоссальными размерами его мемориала, в сравнении с которым мавзолей Ленина выглядит очень скромным, игрушечным...

Горы, леса, море... Широкие проспекты, поразительная архитектура... Видели бы вы, какие дворцы возведены там для пионеров и школьников, какая фантастическая в Пхеньяне консерватория! Ким Ир Сен, а затем, после его смерти, Ким Чен Ир построили красивейшие театры, огромные стадионы... Кто-то скептически хмыкнет: мол, знаем, наслышаны об их жизни, — но если в КНДР нет толстяков, это еще не значит, что граждане голодают.

Да, не хватает ресурсов и энергетических мощностей, но эти люди не жалуются — они достаточно уверенно смотрят в завтрашний день и чувствуют себя счастливыми. Национальную идею, которую в России и в Украине только пытаются сформулировать, в Северной Корее давно нашли, и что бы вокруг ни говорили: дескать, режим у них узурпаторский, авторитарный, — корейцы за своим вождем готовы в огонь и в воду.

Ким Чен Ир, между прочим, посетил мой концерт. Он очень любит наше искусство, и поэтому, несмотря на финансовые трудности, в КНДР постоянно гастролируют ансамбль танца Моисеева, хор имени Пятницкого, «Березка»... Там наизусть знают многие мои песни: «Мгновения», «Журавли», «День Победы», — их постоянно транслируют по телевидению, исполняют по радио. Разумеется, я поблагодарил великого полководца за внимание, которое он мне уделил: Ким Чен Ир не принял добивавшуюся у него аудиенции зарубежную делегацию (как раз поднялся ажиотаж из-за испытаний корейских ракет), но ко мне на концерт пришел и весь вечер провел с нами.

Уверен: Северная Корея не станет жить по указке Америки или других стран, она не приемлет никакого диктата — ни южнокорейского, ни китайского, ни японского, — и развивается самостоятельно. Пожалуйста — со всеми соседями они готовы поддерживать дружеские отношения, но как только им начинают выкручивать руки, моментально показывают зубки.

Думаю, и нам многому стоит у них поучиться. Ну где вы еще сегодня найдете страну, где совершенно отсутствуют проституция, наркомания и алкоголизм? В Южной Корее такого «добра» сколько угодно, а в Северной даже не понимают, что это. По телевидению у них не пропагандируются насилие и разврат, да и вообще в моральном, нравственном отношении нигде в мире ничего подобного я не видел.

...Иногда приходится слышать, что, оставив сцену, Кобзон подался в политику. Глупости — я занимаюсь активной общественной работой в соответствии со своими принципами, своей психологией. Так я жил до Государственной Думы и так жить продолжаю сейчас — просто обязанностей прибавилось. Да, они отвлекают, занимают немало времени, но меня это не утомляет — скорее, наоборот.

Полтора года назад мало кто верил, что я вскоре вновь соберусь в Украину: мол, слишком тяжела обида, которую мне здесь нанесли. Между тем люди, пытавшиеся обвинить Кобзона в беспардонном, грубом вмешательстве в украинские внутренние дела и во множестве прочих грехов, не меня, а себя обидели, а то, что разгар этой травли совпал с тяжелейшей болезнью, когда врачи готовили мою семью к худшему... Ну что ж, черные вороны всегда кружат над печалью.

Я не удивляюсь, что выковыряли заложенную в мою честь перед Октябрьским дворцом в Киеве звезду, и благодарен донецким друзьям, которые, несмотря ни на что, сохранили мой монумент, поставленный в центре Донецка (не по моей, кстати, инициативе). Как человек, поживший при многих режимах, прекрасно понимаю: ни страна, ни народ к нападкам на меня никакого отношения не имеют — виноваты политики, чьи бредни время от времени поражают уставшее общество. Собственно говоря, я продолжаю работать и мало обращаю внимания на то, что происходит вокруг, важно, что у меня внутри... Я знаю: никакими политическими лозунгами и репрессиями погасить мою любовь к Украине нельзя — она в моем сердце была, есть и всегда будет.

Конечно же, я слежу за украинскими событиями и в связи с этим вспоминаю 1991 год. Россию захлестнула тогда эйфория: можно выйти на площадь, можно митинговать — как хорошо, в стране зарождается демократия! Общество дорого заплатило за осознание того, что никакой демократии не было (и по сей день нет!) — за нее принимали, увы, вседозволенность...

К сожалению, украинские политики не сделали из российского опыта вывод — они наступают на наши грабли и повторяют те же ошибки, нанося этим непоправимый вред стране и народу. Горько видеть моральное раздвоение: муж за одну партию, а жена за другую, брат за того лидера, а сестра за этого — в итоге люди начинают конфликтовать, их ссорят друг с другом и сталкивают... Примечательно, что над всем этим безумием витает сакраментальный вопрос: «А ты за кого голосовал?». Выигрывает такая-то коалиция — значит приверженцы тех, кто в нее не вошел, воспринимаются уже как враги...

Мне это хорошо знакомо. Когда в России шли выборы, артистов нанимали для агитационной работы. Кто- то, допустим, давал концерты за либералов, кто-то за коммунистов, кто-то за СПС, ну а потом певцы, чтецы и танцоры принимались выяснять отношения: ты за ко¬го? Да ни за кого! Артист должен служить гражданам своей страны, отечеству, но не политикам. Точно так же и депутат, как говорили в советское время, должен быть слугой народа, а не партий.

Так хочется, чтобы успокоилась Украина — моя родина! Люди сейчас какие-то взвинченные, возбужденные, не знают, чем это все закончится. Разногласия с Россией по газу, неопределенность отношений с другими странами отбрасывает экономику назад, а тем временем многие украинцы наивно думают, что нужны Соединенным Штатам. Не нужны! Где Америка, а где Украина?! Славянская, замечу, страна!

...Забавно, но впервые с Дмитрием Гордоном судьба свела нас лет тридцать назад, когда он, еще школьник, разослал сотне известных артистов письма с просьбой прислать фото с дарственной надписью. Как потом оказалось, ответили только двое — Леонид Утесов и я, но произошло это вовсе не потому, что так звезды на небе сошлись. Всю жизнь, а в молодые годы особенно, я внимательно относился к почте. Это сейчас SMS-ки шлют, сообщения электронные, а тогда «письмецо в конверте, погоди, не рви»... Конечно, зрительское участие меня радовало, грело душу. Все адресованные мне письма я читал (хотя отвечал не всегда), и, если попадалась искренняя просьба об автографе, это доставляло мне удовольствие. Было приятно, что есть люди, которые хотят сохранить обо мне память, так разве мог я отказать киевскому мальчику Диме Гордону?

Прошло время, я, конечно, об этом забыл, но когда мы встретились с уже взрослым Дмитрием, он мне эту историю напомнил. Естественно, я растрогался. Значит, правильно поступал, не разбрасываясь такими письмами, — вот она, память, пронесенная через годы.

Всматриваюсь в Диму сегодня. Это очень современный человек, и прежде всего — настоящий сын Украины. Он любит свою родину, прекрасно владеет ее языком (так же, как и я владею), хорошо знает украинские литературу и музыку. Да, в интервью Гордон может задавать вопросы на грани фола, обсуждать чью-то личную жизнь, но важно не это — главное, что он не забывает, ради кого, ради чего мы на этой земле живем.

Мне нравятся его дружба с нашими мэтрами Коротичем и Евтушенко, его неизменное внимание к выдающимся деятелям культуры, импонирует, что он может проникнуться сентиментальным отношением к чьей-то судьбе и безоглядно ринуться кому-то на помощь... Неспокойная, неординарная натура! Дима запросто мог бы сидеть в кабинете, заниматься делами своей газеты и личными — как-никак, многодетный отец, — а он постоянно в поиске. Вдруг увлекся пением... Зачем, спрашивается, разве мало возможностей выразить себя в «Бульваре», на телевидении? Нет, ему это интересно!

Из предисловия к книге «Начистоту» (2006)

— Честно признаюсь: с первых своих шагов на эстраде, с шестидесятых годов, журналистов я невзлюбил и не люблю до сих пор — за то, что за жареными фактами, интимными подробностями, соблазнительными, пикантными какими-то вещами гоняются, а между тем все мы люди: кто-то в отчаянии бывает, кто-то лишнюю рюмку хватил, кто-то влюбился, переженился... Всякое, в общем, случается, но почему-то это лишь тогда впечатляет, когда речь об артистах идет, и если такой факт известного кого то касается, его немедленно предают огласке и достоянием общественности делают. Желтую прессу я не читаю — мне интересно читать Гордона: это личность, которая отличается от многих других интеллектом, умом и достижениями, это искренний журналист, который пишет и говорит правду. Беседуя с человеком, Дима дает ему возможность раскрыться, сказать то, что думает, поделиться тем, чем живет, и потому мне так легко всегда с ним разговаривать. Я понимаю прекрасно, что, беря интервью, Гордон задает вопросы, ответы на которые хочет услышать читатель, однако Дима не станет на что-либо провоцировать, намеренно выставлять в дурном свете, подтасовывать факты и врать — ни мне, ни людям, которые возьмут в руки газету, книгу либо посмотрят его программу по телевидению. Гордону по плечу диалоги с любыми политическими и культурными деятелями и даже с главами государств, поскольку ему доверяют — пожалуй, это главная его отличительная черта: он заслужил доверие, которое оправдывает изо дня в день.

Приобретая либо принимая его произведения в дар, я всегда с удовольствием их читаю, мне хочется о жизни того или иного Диминого собеседника узнать: актера, поэта, композитора, политика, диссидента, который каким-то гонениям подвергался, — открывая книги Гордона, я по-новому открываю и познаю окружающий мир.

Дима — системный, целеустремленный, деловой, ценящий свое и чужое время, он четко понимает, о чем хочет спросить, однако никогда ни на героя не давит, ни на читателя, оставляя право на самостоятельные рассуждения и выводы только за ним. Прочитаешь его интервью — и хочется продолжить общение, с журналистом поспорить, с его визави подискутировать, но доверительно, по-дружески, потому что знаешь: Гордон не обманывает, говорит правду в глаза и, вместе с тем, уважительно относится к каждому, к его жизни и творчеству.

Поэтому и я, в свою очередь, с большим уважением к творчеству Дмитрия отношусь, а когда он, будучи евреем по национальности, рожденным и выросшим, как и ваш покорный слуга, в Украине, предложил мне исполнить с Тасей Повалий популярные украинские песни, искренне удивился. Дима ведь сам поет, причем хорошо, но он абсолютно щедро подарил мне и Тасе идею записать диск, который стал у нас на Родине популярным.

В общем, самые добрые слова могу я и о Гордоне сказать, и о его семье, детях. Он чудный отец, заботливый муж, замечательный друг, но самая лучшая характерис        тика, которую можно ему дать, зная, что он фанатично предан своей работе, — высочайшего класса профессионал. Все, к чему прикасается Дима, на высшем уровне получается: и книги, и газета, и телепрограмма — и если кто-нибудь до сих пор к названию «Бульвар» как к какому-то одиозному относится, он глубоко ошибается, ведь бульвар — это место, где люди могут случайно встретиться, посидеть, пообщаться, кому-то посочувствовать, чьим-то успехам порадоваться, а кого-то и пожурить, и пристыдить, если необходимо. Как по мне, «Бульвар Гордона» — честное, содержательное издание, и работа Дмитрия и команды, которую он собрал, заслуживает несомненных похвал.

Повторюсь: журналистам такую оценку даю я нечасто — к сожалению. Наверное, потому, что лучших из лучших представителей этой профессии знал и знаю: Леонида Золотаревского, Генриха Боровика, ныне покойных Артема Боровика и моего друга Тимура Гайдара, а какая блестящая журналистка Алла Борисовна Киреева-Рождественская!

Именно о таких людях спел я когда-то песню замечательного композитора Вано Мурадели на стихи поэта Александра Левикова «Гимн журналистов», которая по сей день на слуху и звучит каждый раз в эфире, когда представители средств массовой информации праздник свой отмечают: «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете...». Это и о пацанах, которые в Афганистане находились, когда в апреле восьмидесятого я впервые туда прилетел: война еще неофициальной считалась, матери не знали, где и как служат их сыновья, но боевые действия уже велись, и именно честные, мужественные журналисты первыми о героизме наших ребят и о всех тяготах, выпавших на их долю, писали.

«Гимн журналистов» также о тех, кто, не задумываясь о последствиях, репортажи из Чернобыля делал, о котором не просто нельзя было не говорить — преступно было молчать! Я ведь туда почему поехал? «Наверху» меня не просили и тем более не заставляли — от своих украинских друзей я узнал, что от народа скрывают правду, что даже те пожарные, медики и военные, которые с последствиями катастрофы борются, толком не представляют, с чем именно они сражаются, правильно ли это делают и насколько может быть это опасно.

Я первым из артистов эстрады туда прибыл, 1 июня 1986 года, но там уже не один день журналисты работали — из газет, телевидения, радио... Да, я пострадал — позже, а кто скажет, сколько их облучилось и отправилось преждевременно на тот свет? Не стоит забывать, что журналистика не только интересный, но и очень сложный, порою опасный жизненный выбор, и потому мне очень жаль, что все больше и больше она нивелируется и все меньше и меньше в ней остается людей, которые относятся к своему делу так, как Гайдар, Боровик, Гордон...

Впрочем, чего удивляться? — обесценивается, разменной монетой становится абсолютно все, даже такие святые, казалось бы, для любого уважающего себя человека понятия, как дружба, любовь. Мы неизвестно чем их подменяем, как подменили настоящие ценности и настоящих героев, ведь если раньше у школьников спрашивали: «Кем хочешь быть?» — и ребята отвечали: «Чкаловым! Матросовым! Маресьевым! Гагариным! Терешковой!», то спросите теперь, и что вы услышите? «Олигархом», «Бизнесменом»...

Журналистом, правда, тоже, наверное, кто-то захочет стать: престиж этой профессии высок по-прежнему. Вот как раз на днях меня в Московском институте телевидения и радиовещания «Останкино» выступить пригласили, почетным ректором которого Генрих Боровик является. Это еще один вуз, где сотрудников СМИ готовят, и плохого здесь ничего нет — только хорошее: главное, чтобы те, кто стремится ряды пишущей и снимающей братии пополнить, относились к своей профессии не как к возможности со знаменитостями общаться, презентации посещать и на экране мелькать, а как к делу, за которое, если понадобится, можно отдать жизнь. Ну и чтобы учились, конечно, потому что молодежь-то у нас способная, боевая, и возможностей читать, открывать, познавать у нее куда больше, чем у людей моего поколения было, хотя усилия прилагать мало кто почему-то желает.

Буквально вчера из «Вечерней Москвы» позвонили: «Иосиф Давыдович, не хотите ли у нас колонку вести?». — «Писать? — переспросил я. — А о чем?». — «Да мало ли... О том, что вас волнует, с чем в поездках по стране сталкиваетесь, — о чем хотите». — «Простите великодушно, — ответил, — но я не журналист и не литератор, не Евгений Евтушенко, не Виталий Коротич. Я артист, певец, депутат Госдумы и, как принято сейчас говорить, общественный деятель, поэтому за предложение и доверие благодарю, но давайте каждый из нас тем заниматься будет, на что учился. Я — петь и вопросы, связанные с культурой и интересами народа, для которого работаю столько лет, решать, вы — колонки вести...».

Не знаю, удовлетворило ли их такое объяснение отказа, но я и вправду считаю: чтобы писать, профессиональные умения нужны, знания, навыки, опыт, четкое представление, для кого и зачем это делаешь... Словом, все то, что Дмитрию Гордону присуще и что он приобретал, нарабатывал и шлифовал еще с тех времен, когда, будучи тоненьким, худеньким мальчиком, за кулисами концертных залов стоял, чтобы потом, по окончании выступления, подойти и предельно вежливо и корректно попросить артиста дать ему интервью.

Дима честен с собой и в своем отношении к профессии, которую выбрал и в которой проделал достаточно трудный, не без препятствий, путь. Я ведь его историю знаю — мы четверть века уже дружим, более того, знаю и о том, как однажды пятиклассник из Киева Дима Гордон решил написать популярным артистам письма с просьбой фотокарточку прислать, да еще и с автографом, и откликнулись двое — Леонид Утесов (царствие ему небесное!) и ваш покорный слуга. Я рад, что Дима это помнит, и горд оттого, что ответил ему тогда и что не сломались крылья у человека, которому доверили впоследствии сокровенное сотни наших выдающихся современников. А сколько еще доверят?..

С журналистами, которые за популярностью дешевой гоняются, ради красного словца не пожалеют мать и отца и только о гонораре своем думают, стараюсь я дел не иметь, а прочтя о себе блажь или откровенную гадость, никогда не скандалю, не сужусь и до ругани и выяснения отношений не опускаюсь: зачем? Мнение обо мне вранье написавшего понятно и так, а мое о нем ему, скорее всего, не важно — во всяком случае, имело бы это какое-нибудь значение, он бы со мной так не поступил. Иногда, увы, обманываюсь: общаюсь, отвечаю правдиво (а как иначе? — по-другому я не приучен) на все вопросы и говорю с журналистом так, как вот с Гордоном, а потом оказывается: нет, ошибся, Иосиф Давыдович. Это не Дима — таких, как он, мало...

Всем нам — и артистам, и политикам, и спортсменам, и тем, кто о нас регулярно читает и нами интересуется, — желаю, чтобы всё-таки стало их больше: не хватает таких журналистов сейчас, понимаете? Дмитрий ведь не ради денег работает — ради творчества и чтобы людям, преданным его газете, книгам и телепрограмме, как можно больше качественной, разносторонней и, что самое главное, объективной информации о знаковых личностях времени дать, в которое все мы живем. Он ведь давно уже за рамки журналистики как таковой вышел, аналитиком стал, политологом, историком, литературоведом, искусствоведом, знатоком эстрады и свои знания, а также порой просто уникальные, бесценные сведения, полученные от собеседников В ходе доверительного общения по душам, всем желающим дарит — тем, кто готов этот дар принять.

Такой труд, на мой взгляд, — один из главных отличительных признаков патриотизма: не поддельного, не показушного, а настоящего, присущего гражданину, который вносит в развитие своего государства и его культуры посильный вклад, что-то для своего народа делает, а не просто бьет себя в грудь и клянется, как сильно его любит. Я вообще считаю, что патриотом нужно только на деле быть, даже в мелочах. Вот выступал недавно в родном и горячо любимом мною Донецке, где сразу три праздника отмечали: День Независимости, День города и День шахтера, — и все ждал: ну когда же национальный гимн Украины зазвучит — без него ведь нельзя!

Так, к сожалению, и не дождался: услышал у кого-то лишь в телефоне — на следующий день, а ведь гимн, как и флаг, и герб, — символ страны, то, что чувство гордости в душе каждого украинца должно вызывать! Если своей нацией вы гордитесь, почему же все, как один, «Ще не вмерла Україна» в день рождения государства вашего не поете? Неужто слов не знаете?.. 

Если бы можно было кое-что досказать и вошедшую в эту книгу нашу с Димой беседу дополнить, я добавил бы туда не то пожелание моим землякам, не то просьбу. Дорогие мои! Я очень хочу, чтобы, независимо от того, в какой ситуации оказались и какую зарплату — низкую или высокую — получаете, гордились вы тем, что украинцы и что живете в большой прекрасной стране, которую можно, если по-настоящему этого захотеть, процветающей сделать, хочу, чтобы искренне, всем сердцем, эту страну вы любили. Маму ведь не потому любят, что она богата, красива, успешна и дорогие подарки делает, а потому что она — мама...

Критикуя власть, которую сами же выбрали, не забывайте: таким образом вы осуждаете и себя. Буряты-буддисты не зря Институт уважения к президентской власти основали, и существует он не для того, чтобы раболепие, покорность и слепую любовь к президенту любому воспитывать, нет, а для того, я считаю, чтобы научить людей выбор свой уважать, поступки избранных на самые высокие посты анализировать, адекватную им оценку давать и, в конце концов, доказать: любой народ за ту власть, которая им управляет, ответственен, поскольку сознательно и добровольно бразды правления ей передал. Проще говоря, президента высмеивая, ты над собой смеешься, а не уважая и не соблюдая законы, хуже себе и своим детям делаешь. Дай Бог, чтобы и украинцы, и россияне до понимания этих, казалось бы, простых, а на деле, видимо, довольно сложных истин дозрели!

И еще хочу пожелать, чтобы тех, кто управляет, и тех, кем управляют, одно общее объединило желание — вместе держаться, не называться единым народом, а быть им. Не только тогда, когда, не дай Бог, беда случится: не нужен вам еще один Чернобыль, чтобы все — и военные, и штатские — Родину спасать бросились, и нам ни второй остров Даманский, ни «НордОст» не нужны — очень мало на самом деле надо: всего лишь относиться к ближним так, как ты хочешь, чтобы они относились к тебе, — ни больше ни меньше.

Это желание — быть человеком, гражданином и частью огромного целого — и толкало меня в Афганистан, Чернобыль, в разрушенный землетрясением Спитак, куда также одним из первых приехал. Не надежда на то, что мои действия власть предержащие заметят когда-нибудь и оценят, не стремление к общественному признанию, наградам и званиям, не тщеславие или мечта в герои выбиться: я просто не знал, да и сейчас, слава Богу, не знаю, как это — пройти мимо чужой беды, отвернувшись. Разве сам ты от этого застрахован, разве есть гарантия, что горе тебя и твою семью не постигнет?

Не хотелось бы излишне пафосным показаться, но не поднимать эту тему я не могу: сейчас, в момент написания предисловия, все мои мысли о пострадавших из-за жуткого наводнения на Дальнем Востоке согражданах россиянах. Мне кажется, мало деньги и все необходимое для них собрать (этим уже занимаются) — должны еще артисты откликнуться и, как в советские времена, которые мы уже как угодно хаять привыкли, оказавшихся в зоне стихии творчеством своим поддержать. Не наживаясь на них и помня: беда, к кому заглянуть, а кого миновать, не выбирает...

Кто-то, рискуя здоровьем и жизнью, пылающий энергоблок ЧАЭС тушил, кто-то людей из-под завалов в Спитаке спасал, кто-то переговоры с захватившими заложников в Театре на Дубровке террористами вел, кто-то подробно, вопреки запретам, писал о том, как идут под пули наши парни в Афгане (не по своей воле, не на своей земле!), и делал это потому, что был рядом, видел это своими глазами...

Я верю и в нас, и в то, что и у россиян, и у украинцев, за которых в равной степени переживаю, все будет в порядке. Если, разумеется, каждый своим делом займется, и каждый — честно, по совести.

Диме Гордону новых творческих свершений желаю, а родной моей Украине — процветания и чтобы как можно больше добрых и теплых слов повсюду о ней звучало.

Из предисловия к книге «Души отдушина» (2014)