Звезды о Гордоне |
Владимир БУКОВСКИЙ |
— С некоторых пор стены своего дома в Кембридже я покидаю редко — сейчас для меня проблема дойти даже в конец моего запущенного сада, чтобы посмотреть на лисью нору в «джунглях» у забора (20 соток кажутся огромным участком: идешь, идешь, идешь...), однако, когда в мае 2012-го мой старый друг, председатель меджлиса крымско-татарского народа Мустафа Джемилев пригласил меня на День памяти жертв депортации, отказать ему я не мог.
Нас, бывших политзаключенных, было там человек 20 — мы участвовали в посвященном трагическим событиям 68-летней давности траурном митинге, приняли обращение по поводу украинских политзаключенных, а вскоре после этого я поздравил с днем рождения Михаила Ходорковского (оказывается, когда он родился, я уже 26 дней сидел во внутреннем дворике Лубянки). Хотелось как-то, пусть даже чисто символически, его поддержать, потому что для меня все узники совести — как члены моей семьи: вот и недавно мы, политэмигранты и бизнесмены из России, создали фонд «Международная защита».
Дело в том, что не только российская власть, но и другие репрессивные режимы широко используют в своих целях Интерпол, который в таких случаях действует как коммутатор — ему поступают запросы на розыск тех или иных лиц, а он уже распространяет их по всему миру, причем интерполовцы не проверяют, а кто этот человек, не кроются ли за его розыском какие-то политические мотивы, хотя выяснять такие вещи обязаны.
У нас в Англии проживает немало людей, объявленных в розыск. Да, здесь их не трогают, потому что им предоставлено политическое убежище, но, скажем, во Францию они уже поехать не могут — там полиция обязана их арестовать. За сим последует судебное разбирательство, в результате взятого временно под стражу, конечно же, оправдают, но понимаете, какая это вопиющая нелепость?
Международные организации чувствуют себя на Олимпе, они боги, а о людях не думают, и бороться с ними очень трудно, потому как у них иммунитет, то есть я подать на них в суд не могу — вот и пытаемся мы решить эту проблему через общественные организации, через давление на законодательство (я в Фонде вхожу в попечительский совет — мы с Андреем Илларионовым и еще несколькими коллегами за моральные отвечаем аспекты). Наверняка кто-то из читателей, не слишком доверяющий общественным организациям после множества громких скандалов в своем отечестве, уже потирает руки: мол, хорошо устроился! — но участие в деятельности Фонда не доходы приносит, не более высокое положение в обществе, а лишнюю головную боль (правда, в моем случае небольшую).
Раз уж зашла речь о выгоде материальной и моральной, не могу не сказать... В 250-миллионном СССР диссидентов было всего около трех тысяч человек — капля в море, а как мы смогли создать мощную организацию, которая парализовала работу Политбюро и КГБ? В том числе и благодаря тому, что нас не смогли ни сломать, ни завербовать, ни купить.
Помню, какие надежды возлагали мы на поколение 90-х, которое не знало репрессий, не жило под властью ГБ и не было раздавлено генетическим страхом. Я тогда воодушевленно писал, что придет новое племя бунтарей, которые сделают то, на что их трусливым отцам не хватило духу, — покончат с остатками превратившегося в мафию тоталитарного режима, отстранят своих испорченных десятилетиями рабства отцов и дедов, и начнут строить новое общество, и вот долгожданное время наступило, молодые люди протестуют (кто на Майдане, кто на Болотной площади), пытаются изменить режим и заставить считаться с собой. Это правильно, это ровно то, о чем я писал, однако вопрос в том, добьются они чего-нибудь или нет, и вот на сей счет никаких обещаний я не давал — надежды-то большие, но уверенности нет.
Я был потрясен, когда известный российский блогер Алексей Навальный согласился войти в совет директоров «Аэрофлота» — то, что это неморальный поступок, я готов доказывать хоть в суде. Ему предложили высокооплачиваемую позицию в компании, 51 процент акций которой принадлежит государству, более того, «Аэрофлот» всегда курировался ГРУ, был их вотчиной — там и финансовых непоняток хватает, и каких-то подводных камней.
Навальный что, специалист в области гражданской авиации? Нет, значит, его ввели туда, потому что он лидер протестного движения, а главную роль в этом кадровом решении сыграл миллиардер Александр Лебедев — в прошлом гэбэшник, он состоял в разведке, а ныне взаимодействует с Кремлем напрямую и мог получить заказ из Администрации президента.
К таким вещам следует относиться весьма аккуратно — если сам Навальный, как следует, не подумал, еще не поздно ошибку исправить, а если он пошел на это сознательно, тем самым оппозиционное движение попросту подорвал. Люди будут сильно разочарованы, у них обязательно возникнет ощущение, — не важно, правильное или нет! — что их использовали для своей карьеры, для обустройства жизни.
Не хочется думать, что время романтиков и идейных борцов за свободы кончилось, что пробил час людей прагматичных, меркантильных, с прочекованным, простите за каламбур, сознанием, но события последних лет оптимизма не прибавляют. Насколько это связано с деградацией населения бывшего Союза, происходящей на генетическом уровне, судить не берусь — знаю, что мои слова о биологическом вырождении вызывают у жителей России, Украины и так далее обиду, которую при случае они мне высказывают, а с другой стороны, для нас, эмигрантов, живущих за рубежом, это трагедия: видеть деградацию страны, где мы родились, выросли и которую по сей день считаем своей, ужасно больно, но, увы, цифры, статистика — упрямая вещь.
Не следует быть экспертом, чтобы понять: если средняя продолжительность жизни мужчин у вас 50 с чем-то лет, дела плохи. Был алкоголизм, а теперь еще наркомания, дикий процент СПИДа, устойчивый к антибиотикам туберкулез, онкология — все это страшно. Я уж не говорю о проценте детей, рождающихся больными, — он фантастический, особенно в индустриальных центрах, где заражение окружающей среды велико.
Вы можете себе представить, что в России (боюсь, положение в Украине не лучше!) сегодня более миллиона бездомных детей? — такое только после революции было. Появилась вдобавок категория «социальные сироты», которой нет больше нигде в мире, — это значит, что родители не способны своих детей содержать, не заботятся о них вовсе. Произошла атрофия инстинкта материнства — разве это не биологическое вырождение? Конечно, нация, оказавшаяся в таком положении, должна сконцентрировать свои силы и постараться выжить (уже не до жиру — быть бы живу!), но что делать с проблемами, которые копились и усложнялись годами, десятилетиями, непонятно.
Не хочу выглядеть старым ворчуном, который только и способен твердить, что люди глупеют, что человечество на краю пропасти, что раньше было лучше... Уныние —спутник плохой, особенно на закате жизни, и мне глубоко несимпатичны мои ровесники, которые, уходя в мир иной, норовят если не сжечь мир дотла, то хотя бы его обругать — это облегчает им расставание. Нет, я не сложил руки: регулярно принимаю гостей, отвечаю на вопросы, иногда (теперь, правда, редко) пишу статьи. Какое это имеет влияние на общественное мнение, мне сказать трудно — надеюсь, прочтут, а будет ли толк? Тут уж, как Тютчев писал: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется»...
Вот и Дмитрий Гордон заглянул ко мне на огонек и мы проговорили несколько часов кряду. Он подарил мне свои книги, и хотя читать так же много, как когда-то, я теперь не могу — болят глаза, эти томики просмотрел. Автор весьма обширно, с размахом охватил в них эпоху и просто жизнь — имею в виду даже не внушительный объем интервью, который свидетельствует о нежелании резать по живому, кастрировать текст, а очень масштабный круг представленных людей и тем. Гордон широко забрасывает свою крупноячеистую сеть — мелкая рыбешка там не задерживается, и «улов» у него завидный.
Дмитрий чутко улавливает веяния времени, ведь если раньше наиболее престижным, краеугольным жанром журналистики считался очерк, то теперь на первый план вышло интервью. Думаю, это вызвано тем, что ныне в информационном многоголосье солируют электронные СМИ, а печатные издания во всем мире задыхаются, газеты и журналы закрываются, и здесь, на Западе мы это тоже видим. Телевидение, интернет вышли вперед, стали наиболее влиятельными, поскольку потребляются легко, не требуя каких-либоусилий, к тому же интервью — жанр наиболее очевидный, документальный (а все мы за документальность!), позволяющий дать не только факты, но и идентифицировать источник.
Гордон умудряется поспевать на всех медиаполях: он и на телевидении, и в газете, и в интернете, но воздавая должное его энергии, нужно признать: ему повезло — он оказался в свое время на своем месте, и связано это с появлением независимых СМИ. Ну, скажем, в советское время роль журналиста была нулевой — почему? Потому что мнение, не совпадающее с официальным, было обнародовать негде — человек мог замечательно писать статьи, а их нигде не публиковали. Теперь же, когда есть интернет, который позволяет пользователям ресурса быть достаточно независимыми, возросла и роль журналиста, его личности — в принципе, как только возникает возможность, так сразу появляются люди, способные что-то стоящее, серьезное делать.
Это как с судебной системой: когда в 90-е с ней стало чуть-чуть лучше, мы узнали имена адвокатов — у них просто появился шанс способности применить, правда, сейчас роль адвокатов опять упала, потому что ни в России, ни в Украине независимых судов нет. То же самое с правозащитниками — я много раз говорил и писал, пытался объяснить, что в нормальной стране они не нужны. Это явление само по себе нездоровое, коль физики, математики, писатели и артисты вынуждены судебными проблемами заниматься, это значит — ни судов нет, ни адвокатов, и правозащитники — как бы коррективы к общему упадку юридической системы: все сказанное относится и к журналистике.
Сам я смотрю теперь только интернет — газет и журналов не читаю, а телевизор даже к антенне не присоединен: стоит на случай, если кто-нибудь из друзей какой-то старый фильм из моей коллекции киноклассики (у меня штук 400 кассет накопилось, а сейчас к ним прибавились и DVD) посмотреть захочет. Впрочем, «ящик» я не включаю уже 11 лет не от хорошей жизни, а потому что телепрограммы безобразны, рассчитаны на каких-то людей с синдромом Дауна. Просто не могу это смотреть — не покидает ощущение, что мне оскорбление наносят, и хочется спросить: они что, за идиота меня считают?
Престиж телевидения в Великобритании очень упал, и, честно говоря, для меня стало настоящим открытием то, что на украинском телевидении присутствуют и нормальные передачи, способные что-то дать и уму, и сердцу. Я уже упоминал о недавней поездке в Крым, о трогательных встречах с друзьями и местным населением, так вот, разные люди, в том числе весьма уважаемые, спрашивали в один голос: «А это правда, что Гордон интервью с вами сделал? А где можно его посмотреть?» — так я узнал, что автор этой книги человек в Украине известный.
Хочу ему пожелать удачи, больших рейтингов и тиражей: словом, чтобы он и впредь свою теле-газетно-интернетно-книжную аудиторию, а она у Дмитрия внушительная, не разочаровывал, ну, а читателям вот что и скажу: вас теперь очень мало — число книгочеев стремительно падает, издательства банкротятся, поэтому я уже тому обстоятельству рад, что кто-то взял книгу в руки и готов ее читать, — даже независимо от того, хороша она или не особенно. Книга — очень емкий формат, крайне важный для нашей цивилизации, и никакие другие средства информации не могут так много для накопления культуры и знаний сделать: прикиньте, сколько недель, месяцев нужно смотреть документальное кино, чтобы освоить ту вековую мудрость, что содержится в самой скромной библиотеке.
Меня очень беспокоит, что люди отучаются читать: это означает, что наша цивилизация в упадке, что накопление знаний, которое двигало ее вперед, приостановилось — тенденция очень опасная. Мы видим, какая беспокойная сейчас ситуация: накопились проблемы, надвигаются кризисы, — и дай Бог всем нам их пережить. Как говорят американцы: «Мужайтесь, худшее у вас впереди!».
Из предисловия к книге «Десять часов в Лондоне. Березовский. Буковский. Суворов» (2012)