Мастер из "Мастера и Маргариты" (не новоиспеченной телеверсии, а спектакля, который 17 лет идет на сцене Киевского академического театра имени Ивана Франко), Леонида Папагатто из "Моя профессия - синьор из высшего общества", искрометный Дон Сезар де Базан, Иль в "Визите старой дамы" Дюрренматта - все это знаковые роли Степана Олексенко. Во времена брежневского благоденствия он переиграл множество тогдашних "героев", но в его исполнении они не казались картонными и ходульными.

И на экране, и на сцене Олексенко всегда настоящий, и объяснить природу этой органичности невозможно. В неполных 19 лет он стал Лаэртом в культовом фильме Козинцева "Гамлет", а после премьеры "Визита старой дамы" ему, еще молодому, позвонил учитель Леонид Олейник: "Стьопо, звiдки ви знаєте, як стара людина встає з лавки, коли болять колiна?". Хотя с первого курса театрального института называл ученика исключительно "товарищ Олексенко"...

Лишь однажды Степан Степанович отказался перевоплощаться в киногероя - "це така вже була сволота, що не мав сил його виправдати, а я не можу без виправдання"... Впрочем, не захотел он сыграть и у Юрия Ильенко в фильме "Белая птица с черной отметиной" (роль отдали Леониду Бакштаеву) - почувствовал, что Ильенко и Иван Миколайчук относятся к этому "советскому освободителю" неприязненно, а как играть персонаж, которого авторы сценария не любят?

Фактурный красавец, не скандалист, народный артист СССР и орденоносец, он мог бы перебраться в Москву или Питер, сделать блестящую карьеру в одной из культурных столиц. Его приглашали в Александринку, но Олексенко даже представить не мог, что уедет из Киева, где за него были сам воздух, улицы, дома, церкви. Владимирский собор соединил его с женой - Мариной Герасименко, прекрасной актрисой Театра Франко. Когда на Пасху пара однокурсников пришла в храм, народу там было множество, и толпа притиснула Степана c Мариной друг к другу. Как оказалось - насовсем...

Фото Александра ЛАЗАРЕНКО

"В театральный поступил со второго раза - не посмотрели, что я высокий, красивый, да еще сын первого секретаря обкома"

- Спектакль "Моя профессия - синьор из высшего общества" с вами в главной роли Леониды Папагатто я смотрел, чтобы не соврать, наверное, раз 10. В 80-х годах прошлого века это был суперхит - до сих пор восхищаюсь нюансами актерской игры. Особенно почему-то запомнилась ваша последняя фраза: "Але ж у мене є гiднiсть". Как вы ее произносили! Олексенко для меня - один из немногих советских актеров, имеющих настоящее мужское достоинство и красоту. Скажите, все дело в генах или этому учат?

- Подобные качества в театральном институте приобрести нельзя, учеба - только огранка того, чем наделен от природы. По-моему, я и родился актером, во всяком случае, с детства меня в семье так и называли - вечно что-то придумывал, переодевался, разыгрывал близких. Помню, когда на экраны вышел фильм "Тарас Шевченко" с Бондарчуком в роли Тараса, родители и старшие братья пошли в кино, а меня не взяли. Пришлось кричать им с балкона: "Я же Актер! Что ж вы меня-то дома оставили?!" (смеется).

- Детей в вашей семье было, если не ошибаюсь, шестеро?

- И все мальчики. Сейчас, к сожалению, нас, братьев, только трое осталось...

- Насколько я знаю, ваш отец был крупным партийным руководителем - кажется, даже секретарем двух обкомов...

- Да, во время войны, командуя партизанским соединением, он также являлся Первым секретарем подпольного обкома Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкой), а в 1944 году его назначили Первым секретарем Дрогобычского обкома (теперь Дрогобычский район - в составе Львовской области). Последние годы отец занимал должность первого заместителя министра энергетики УССР.

- Актерские способности у него имелись?

- Отсутствовали напрочь (смеется) - любил петь, но слуха не было. Не рисовал, не танцевал...

- Зато руководил твердо!

- И справедливо. А вот мама умела все - в молодости, еще батрачкой, выходила на сцену сельского клуба, и хотя музыке никогда не училась, пела и аккомпанировала себе на рояле. Мало того, изловчилась писать по ночам романы.

- Вот это да! Вы их читали?

- До темноты - в детстве, конечно. Один назывался "Буревiй у Карпатах", второй - "Трембiта": оба - о революции в Западной Украине. Удивляюсь, как она успевала их сочинять при такой занятости домашней работой.

- Да еще и имея полдюжины сыновей - девочки могли бы хоть немного помочь по хозяйству...

В семье Олексенко было шестеро детей — и все мальчики. Степан — на руках у папы

- Умудрялась, потому что тянуло ее к этому. Мамин брат, между прочим, - дядя Гриша - рисовал маслом и писал стихи под Есенина, так что актерские склонности, лиричность достались мне по материнской линии - от рода Мартыненко. Папа же хорошо знал математику, чего о себе сказать не могу...

- В конце 50-х вы поступили в Киевский театральный институт имени Карпенко-Карого - это была неосуществимая мечта тысяч юношей и девушек. Большой тогда был конкурс?

- Огромный!

- Сколько человек на место?

- Точных цифр не помню, но студентом я стал со второго раза, хотя был красивым, высоким...

- Неужели с такой анкетой срезали на экзаменах?

- Да уж, не посмотрели, что сын Первого секретаря обкома. В 1958 году курс набирали Михаил Карасев и замечательный режиссер Михаил Верхацкий. Ни в первый, ни во второй день я не успел пройти прослушивание, хотя стоял под дверью приемной комиссии с самого утра - так много было абитуриентов. Толпились, как в Мавзолей, поэтому на отбор я попал только под вечер третьего дня...

-...когда члены комиссии уже устали...

- Карасев, по-моему, просто спал, а Верхацкий вообще стоял ко мне спиной и смотрел в окно.

- Наверное, там было интереснее...

- (Смеется). Просто нужных студентов они уже набрали, и какой-то Олексенко был там не очень желанным. Я приготовил для декламации "Якби ви знали, паничi" Шевченко - произносил строки Тараса Григорьевича, а сам думал: "И кому это читаю?".

Через год я опять подал документы и поступил на курс к Леониду Артемовичу Олейнику. Слава Богу, что попал к такому педагогу, - это мое счастье. Кстати, со мной учились Сергей Данченко, Элина Быстрицкая...

- Серьезный был курс!

- Половина франковцев - питомцы Леонида Артемовича, в Русской драме тоже много его учеников, да что там, по всей Украине они трудятся...

С мамой. "Мама еще батрачкой выходила на сцену сельского клуба, пела и аккомпанировала себе на рояле, а по ночам писала романы"

"Из плена Иннокентия Смоктуновского освободили партизаны под командованием моего отца"

- В 65-м году Ленинскую премию "за огромный вклад в развитие советского киноискусства" получил фильм "Гамлет", в котором вы сыграли Лаэрта. Это была действительно звездная роль - все бы так начинали! Как, будучи студентом, вы очутились на "Ленфильме"?

- О, это целая эпопея... Картину снимал Григорий Козинцев, прославившийся своей кинотрилогией о Максиме и экранизацией "Дон Кихота". Фильмы знаменитого режиссера я смотрел многократно, правда, не знал, что это работы Козинцева, даже фамилии такой не слышал. Однажды его ассистентка Инна Мочалова, увидев меня в институте, окликнула буквально на лестнице: "Хотите играть в "Гамлете" - Лаэрта или Фортинбраса?". А я, к своему стыду, Шекспира тогда не читал - учился ведь только на первом курсе.

Встретиться мы договорились напротив Бессарабки - возле памятника Ленину, но я не пришел.

- Почему?

- Смутился, подумал: "Зачем это мне? Куда-то еще выбираться...". Ездить я не любил.

- Вы были стеснительным человеком?

- И вообще домоседом. На следующий день Инна Григорьевна позвонила и устроила взбучку: "В чем дело? Не прийти на встречу - это несерьезно!". Наконец уговорила, и вскоре пришлось отправиться в Ленинград.

На роль Лаэрта пробовались Владимир Ивашов, Вячеслав Шалевич, Александр Демьяненко, который потом сыграл Шурика. В общем, все молодые, но уже тогда знаменитые актеры - их было мало, не то что сейчас...

После проб я вернулся в Киев, а через некоторое время Мочалова прислала письмо: мол, Козинцеву вы понравились, но уж слишком зелены, так что "до следующих встреч в эфире" (смеется).

Это было весной, а осенью мне снова позвонили и сообщили, что Григорий Михайлович пересмотрел все пробы и решил, что я подхожу больше других претендентов. Я же, как назло, остриг волосы, которые меня просили отпустить для роли. Пришлось попробоваться в Ленинграде еще раз и снова вернуться в Киев. Наконец, пригласили сниматься, посетовав: "Прическа у вас коротковата, нужен паричок".

Нашли накладные волосы, снова приглядывались, фотографировали в образе...

Кадр из фильма "Каса маре" (в переводе с молдавского "гостиная") по роману Иона Друцэ. Павелаке — Олексенко, Василуца — Ольга Кусенко

День сижу на студии, второй - назад почему-то не отправляют. На третий не выдерживаю, спрашиваю: "В чем дело? Я только женился, мне нужно домой, да и занятия в институте пропускаю (а мне нравилось там учиться)...". Не отпускают: мол, вы утверждены на роль, съемки через неделю. Вот Господи! Радости мне это не принесло, к тому же на дворе стояла поздняя осень - в Киеве еще было достаточно тепло, а в Ленинграде промозгло и сыро...

- На съемках этого фильма была, наверное, богемная атмосфера. Я уже не говорю о Козинцеве, но чего стоили гениальный Смоктуновский и юная Анастасия Вертинская!

- Да, компания подобралась - ого-го! Из старой актерской школы - Михаил Названов, переигравший всех императоров и царей (в Гамлете он тоже был королем - Клавдием).

- Тяжело было приспособиться к звездам?

- Нет, ведь молодость так бесшабашна. Очень легко было и с Михаилом Михайловичем, и с Полонием - Юрием Владимировичем Толубеевым, блестящим актером Ленинградского театра драмы имени Пушкина. С ними я забывал о софитах и камере, эти глыбы были такими непосредственными, так щедро дарили свое искусство - я просто купался в их искренности и любви. А вот с Иннокентием Михайловичем было трудно - я не понимал, что в его голове происходит, казалось, нас разделяла стена. Хотя Смоктуновский просил меня называть его не по имени-отчеству, а запросто: "Ну что ты все "Иннокентий Михайлович" да "Иннокентий Михайлович" - я Кеша". Мне тогда был 21 год...

- А ему?

- 37...

- Он к тому времени уже отсидел?

- Да, и, что самое удивительное, на войне сталкивался с моим отцом. Когда я о нем рассказывал, Смоктуновский оживился: "Я же тоже в Каменец-Подольской области партизанил...". Иннокентий Михайлович был в плену, а партизаны под командованием отца его освободили. Смоктуновский очень хотел с ним встретиться, но не сложилось...

- Все, с кем я говорил о личности Смоктуновского, называли его абсолютно гениальным актером...

-...безусловно...

-...и одновременно "человеком в футляре". Вы с ним работали - в чем проявлялась его гениальность?

- Не знаю, но Иннокентий Михайлович очень повлиял на мое подсознание. Копировать этого великого профессионала было невозможно (такое никому не под силу), но я на его плечах поднялся - сразу после "Гамлета" сыграл в спектаклях "Антигона", "Уриэль Акоста", "Дон Сезар де Базан". В 25 лет такие роли - это счастье! Недаром в 28 уже получил звание заслуженного артиста (смеется) и был самым молодым актером с этим титулом. Правда, из мужчин - Ада Роговцева стала заслуженной вообще в 21 год...

- Когда на экранах Союза Олексенко показали в "Гамлете", звездная болезнь не случилась?

- До сих пор не умею ни завидовать чьим-то успехам, ни гордиться своими - хотя я и народный артист СССР, и член-корреспондент Академии искусств Украины. Регалии и почести никак на меня не влияют, что, кстати, не очень хорошо - иногда нужно и локтями поработать. Ну а как же, скисать нельзя...

"Николай Федорович Яковченко, с которым мы дружили до самой его смерти, ворчал: "Артисты такими не бывают — вы играете, как в жизни"

- Неужели скисаете?

- Когда нет работы (вздыхает).

- Слышать о невостребованости от такого актера, как вы, грустно...

- Что делать - сейчас ставка на молодежь. В свое время я переиграл очень много ролей, а теперь... В Театре Франко до сих пор выхожу в "Мастере и Маргарите" и в "Царе Эдипе", да еще в Русской драме занят в спектакле "Милый лжец". В кино, к сожалению, не появлялся давно - впрочем, у нас его почти не снимают...

- Когда-то на киностудии Довженко жизнь бурлила...

- Да просто била ключом! Люди там не ходили, а бегали по коридорам - снимались в пяти-шести картинах одновременно.

- И выпивали...

- А как же без этого? (Смеется). Теперь все по-другому. В последний раз я заходил на киностудию во время работы над картиной "Чорна Рада", а сейчас там вообще пустыня...

- И что, даже не пьют?

- Ну да - пьют! Открыли кафе, где алкоголь отпускают на разлив, и безработные актеры днями просиживают там со стаканом спиртного...

"72-летняя Наталья Ужвий щипала меня, 28-летнего, причем чувствительно. При этом она краснела, ее бирюзовые глаза сияли..."

- Вашей партнершей по кинофильму "Гамлет" была Анастасия Вертинская - неужели вы в нее не влюбились?

- Нет, я же только женился. Летал, как на крыльях, и на других женщин даже не смотрел...

Степан Олексенко и Иннокентий Смоктуновский во дворе "Ленфильма"

- Настя была красивой?

- Очень, правда, слишком молоденькой... Ей было всего 18, она заканчивала 10-й класс. Кстати, в "Человеке-амфибии" Вертинской 16 лет, а в "Алых парусах" - вообще 15, хотя выглядит она на экране совсем не ребенком...

...Счастьем было не только сниматься в "Гамлете", но и представлять эту работу за рубежом. Благодаря моему Лаэрту я побывал в Италии - на премьере фильма в Милане. В Риме мы с Козинцевым посетили студию Федерико Феллини. Маэстро только смонтировал картину "Джульетта и Духи", и мы приняли приглашение на просмотр, устроенный специально для нас. Когда туда ехали, Козинцев страшно волновался, все спрашивал, говорит ли Феллини по-английски?

- А Григорий Михайлович владел языком Шекспира?

- В совершенстве - его же избрали почетным доктором то ли Оксфордского, то ли Кембриджского университета.

- Образованные были люди...

- Фантастически! Козинцева тогда предупредили, что Феллини владеет английским скверно. "Слава Богу, - думаю, - будет переводчица", но не успели мы поздороваться с Мастером, завязалась такая беседа! Подошел Энтони Куин...

-...на минуточку...

- Я почти ничего не понимал, был как олух царя небесного, хотя учил английский и в школе, и в институте. Ужас - стоят два гения, о чем-то говорят, а я ни бум-бум! Вернулся домой и сразу купил самоучитель с пластинкой. Месяца два-три пытался что-то запоминать, а потом бросил: "Да на черта оно мне?"...

- После Киева середины 60-х какой показалась вам благополучная заграница?

- О, там совсем другая была жизнь - поразило абсолютно все, даже запахи...

- Ничего не зашевелилось внутри: мол, не так мы живем?

- Этого не было - просто я констатировал факт, что у них все иначе.

- Отец расспрашивал вас, как там, за рубежом?

- Для него тамошние пейзажи не были новостью - он работал представителем в ООН по энергетике, ездил в Испанию...

- Интересно, а его - руководителя столь высокого ранга - не смущало, что сын стал всего лишь актером?

- Наоборот, он гордился этим, особенно тем, что я рано получил звание. Боже, а как радовалась мама...

- В свое время я пересмотрел все спектакли Театра Франко - его корифеи были невероятно мощны и талантливы! С какой ностальгией вспоминаю Полину Куманченко, Ольгу Кусенко, Аркадия Гашинского, Евгения Пономаренко, Наталью Ужвий, Нонну Копержинскую, с которой вы так блестяще играли в "Визите старой дамы"... А Дмитрий Милютенко, Амвросий Бучма, Гнат Юра, Николай Яковченко! Как вас встретили в этом прославленном коллективе, не говорили: "Подумаешь, снялся мальчишка в "Гамлете", а что ты умеешь на сцене?".

- Николай Федорович Яковченко, с которым мы дружили до самой его кончины, ворчал: "Артисты такими не бывают - вы же играете, как в жизни". Тогда безыскусность не приветствовали - нужно было "изображать". Однажды, когда Дмитрий Алексидзе ставил "Патетическую сонату" Кулиша, где я был революционером Лукой, я за свою естественность поплатился. Помню, Дмитрий Александрович кричал: "Будем играть не комиссарскую кожанку, а человека!".

Степан Олексенко и Марина Герасименко познакомились на первом курсе театрального института, хотя жили по соседству: он — на Пушкинской, 1, она — на Пушкинской, 32

- А как же социалистический реализм?

- (Смеется). На просмотр пришли представители ЦК партии и Министерства культуры, и потом вызвали меня в директорский кабинет. Алексидзе сидит и что-то пишет, а директор распекает меня при цековских работниках: "Как-то вы вяло трактуете роль - неужели крикнуть не можете?!". - "Зачем?" - спрашиваю. Он горячится: "Надо же играть ре-во-лю-ци-о-не-ра!". А я играл человека...

- Он думал, что революционер обязательно должен срывать голос?

- А как же - пламенно всех заводить! Сейчас это смешно, а тогда с роли меня сняли, и два года я вообще ничего не играл...

- Это правда, что в вас была влюблена народная артистка Советского Союза, Герой Социалистического Труда Наталья Ужвий?

- (Смущенно). Я это чувствовал...

- Какая же у вас была разница в возрасте?

- Очень большая...

- Лет 50, наверное?

- 43 года...

- И в чем проявлялось ее неравнодушное отношение?

- Как-то, после премьеры спектакля "Верность" по пьесе Миколы Зарудного, состоялся банкет. Наталья Михайловна сидела возле меня, пила коньячок, курила...

- Сколько тогда ей исполнилось?

- Ой, даже не знаю - в паспорте она что-то меняла, убавляла себе возраст... В общем, если верить энциклопедии, года так 72... Ужвий щипала меня, причем весьма чувствительно (смеется). При этом она краснела, ее чудные бирюзовые глаза сияли. Рассказывала мне о первой любви: в Первую мировую юная Наташа была где-то в Волынской области учительницей и увлеклась царским офицером... Проговорили мы очень долго, а утром нужно было опять этот спектакль играть. Коллеги ходили по сцене, как деревянные, с чугунными после неумеренных возлияний головами, а Ужвий порхала, как бабочка! Хотя я же собственными глазами видел, что пила она ничуть не меньше моего (смеется)!

- Школа...

- Еще какая!

- И гены...

- Да, здоровье у нее было неслабое...

"С Мариной мы прожили 42 года. Ее не стало - до сих пор не могу отойти..."

- Актеры Театра Франко вообще много пили. Стоит только вспомнить Яковченко - о его любви к спиртному ходило множество баек...

Степан Степанович с женой Мариной и дочерью Сашей — сейчас актрисой Театра имени Ивана Франко

- Он и сам рассказывал мне подобные истории о себе и Юрии Васильевиче Шумском. На моих же глазах был такой случай. Как-то 9 мая мы играли приуроченный к Дню Победы спектакль "Соловьиная ночь" по пьесе Валентина Ежова. Действие происходило в Германии в 45-м году - в комендатуру приходили немецкие музыканты спросить, что делать дальше. Я вел диалог с актером Сергиенко, игравшим полковника-коменданта, а музыканты (один из них - Яковченко) едва на ногах стояли. Капельмейстера просто вынесли из-за кулис - у него уже наступил алкогольный ступор. Самое смешное, что на Яковченко был костюм с почему-то нашими орденскими колодками, сплошь перепачканный мелом. Я думал, сразу дадут занавес - ничего подобного...

- Наверное, рабочие сцены в честь праздника тоже были в мелу...

- (Смеется). День Победы - все-таки повод.... "Музыканты" пытались играть - лопотали что-то нечленораздельное, вроде бы по-немецки. Я "переводил" их "курды-мурды", пока Николая Федоровича буквально под руки не утащили со сцены.

- Однажды Яковченко, как я слышал, будучи подшофе, заснул прямо на асфальте. К нему подошли узнавшие его прохожие: "Николай Федорович, как вам не стыдно, вы же заслуженный артист!". Он проснулся и возмутился: "Не брешiть - вчора вже народного дали!"...

- (Смеется). Яковченко был великим актером! Нонна Кронидовна Копержинская чего стоит...

- Мощнейшая была актриса, правда?

- Невероятная, просто глыба! Сейчас иногда показывают телевизионную запись спектакля "Фараоны" - Боже, какие там заняты мастера!

- Неужели сегодняшние актеры какие-то не такие, неужели они хуже?

- Намного!

- Почему?

- Да потому, что ушли из жизни Олейники, Карасевы, Верхацкие... Некому наставлять молодых в Институте имени Карпенко-Карого - прежней школы уже нет. Когда-то там преподавали и Амвросий Бучма, и Влад Нелли, у которого я потом играл в Русской драме, где он был режиссером.

Мы с Мариной вообще должны были работать в Театре имени Леси Украинки - его руководители следили за нами с первого курса... Когда выпускников распределяли после института, на нас пришла только одна заявка - из Русской драмы. Во всех киевских театрах знали, что мы идем туда, так что не стоит нас переманивать, и вдруг присутствовавший на распределении заместитель министра культуры сказал: "Есть предложение министра - направить супругов Олексенко в Театр Франко". Заведение это между тем в начале 60-х было в ужасном состоянии, прозябало - ни зрителей, ни хорошей режиссуры...

Одна из самых запоминающихся и ярких ролей Олексенко — булгаковский Мастер в спектакле Ирины Молостовой "Мастер и Маргарита"

В общем, из-за нас началась драка Театра Леси Украинки и Министерства культуры. В Русской драме пытались нас отстоять, но ничего не вышло. Тогдашний министр Ростислав Бабийчук был категоричен: "Только Театр Франко".

- Партия сказала: "Надо!", комсомол ответил: "Есть!"?

- Именно. В Театре Франко о нас вообще ничего не знали - директора и главного режиссера спешно отозвали с гастролей... Мы с Мариной расстроились, плачем-рыдаем, а меня утешают: мол, ничего, будешь вторым Добровольским...

Настаивая, Ростислав Владимирович оказался прав - к франковцам как раз пришел прекрасный режиссер Дмитрий Александрович Алексидзе. Мы с Мариной поступили в театр в 1964 году, а в 1965-м он поставил "Антигону" Софокла - знаковый спектакль, прогремевший на весь Союз. Потом был "Уриэль Акоста", "Дон Сезар де Базан" - у меня пошли такие грандиозные роли!

- Недавно Михаил Резникович со мной согласился: сегодня в театрах нет не только хорошей современной режиссуры, но и актуальной драматургии. Раньше какие люди писали: Александр Корнейчук, Микола Зарудный, Алексей Коломиец, потом - Александр Вампилов, Алексей Дударев. Я уже не говорю о Викторе Розове, Александре Гельмане, Михаиле Рощине, Михаиле Шатрове, Алексее Арбузове... Вы играли в спектаклях по пьесам Александра Корнейчука и общались с ним лично - скажите, что это была за фигура? После провозглашения независимости в Киеве переименовали и станцию метро, и проспект его имени, попытались вычеркнуть и забыть его имя вообще. Между тем Павло Загребельный и Виталий Коротич рассказывали мне, что Александр Евдокимович был очень отзывчивым, добрым и светлым человеком...

- Да и драматургом прекрасным - по его пьесам "В степях Украины", "Калиновая роща" и "Гибель эскадры" поставлены классические спектакли. А чего стоило во время войны написать "Фронт", ремарки к которому делал сам Сталин! К тому же Александр Евдокимович очень любил актеров, и меня, кстати, тоже. Как-то звонит: "Степан, це Сашко". - "Какой Сашко?", - спрашиваю. "Корнейчук. Ты на ипподроме когда-нибудь был?". - "Ни разу". - "Давай поедем на скачки"... Любил и просто со мной гулять - ему было интересно, что думает молодежь, он хотел быть в центре событий.

- Простите, что затрагиваю болезненную тему... Ваша жена - народная артистка Украины Марина Герасименко - была замечательной актрисой (я видел много ее работ). От Татьяны Назаровой знаю, что вы играли на гастролях в Днепропетровске "Милого лжеца", когда вам сообщили о том, что Марины не стало...

- Только пришел после спектакля в гостиницу, как по мобильному позвонила дочь...

- Вы тихонько вышли из номера, в котором собрались коллеги, никому ничего не сказав...

- (Умолкает)... Меня просто затрясло.... Ко всему был готов, но не к такому...

- Сколько вы были вместе?

- 42 года... Кстати, до института, где учились на одном курсе, мы оба жили по соседству: я - на Пушкинской, 1, а Марина - на Пушкинской, 32. Что интересно, до вступительных экзаменов ни разу не виделись...

- Тяжело вам сейчас без нее?

- До сих пор не могу отойти...

- Ваша дочь Александра - тоже актриса Театра Франко. Вам нравится ее игра, вы к ней придирчивы?

- Ну, скажем так, весьма строг, но когда-то Леонид Артемович Олейник меня утешил: "Александра понимает, что делает на сцене". Дочь не механически выполняет режиссерские установки - играя, она думает. Это трудно, но очень важно.

"В Москве не очень любят задействовать украинских актеров"

Степан Олексенко и Дмитрий Гордон. "Степан Степанович, вы сейчас в расцвете сил и таланта, неужели не хочеться появиться на экране? ". — "Желание есть, но у нас кинопроцесс идет вяло, а в Москве не любят задействовать украинский артистов"

- В последние годы в Театре Франко продолжается ожесточенный конфликт великого, по моему мнению, актера Богдана Ступки с прекрасными мастерами Анатолием Хостикоевым и Богданом Бенюком. Кто, по-вашему, прав, а кто виноват?

- Я сейчас редко в театре бываю и не знаю, что там происходит. Сложно понять, что эти талантливые люди не поделили...

- Кажется ли вам сегодня, что вы полностью реализовались, или все же чувствуете: есть потенциал, который еще нужно использовать?

- Трудно сказать - я ведь играл очень разные роли, иногда диаметрально противоположные: комедийные и трагедийные, драматические и мелодраматические...

- Даже негодяев...

- И их тоже, например, в фильме Николая Мащенко "Все побеждает любовь" - сотрудника "СМЕРШа". После премьеры главный идеолог ЦК КПУ и одновременно член Политбюро Юрий Никифорович Ельченко, допытывался у меня: "Как вы могли?". Роль, значит, удалась, я радовался. "Что, - спрашиваю, - вызвал у вас отвращение?". Он не унимался: "Ну признайтесь, зачем это вам было нужно?".

Конечно, хочется работать с достойным материалом, поэтому и согласился играть Вершинина у Андрея Жолдака в "Трех сестрах", где события первого действия происходят во время Великой Отечественной войны, второго - в 1901-м и третьего - опять в 43-м году. Волею режиссера чеховские героини оказывались в ГУЛАГе, где обслуживали вохровскую столовую, спали на нарах, одевались в ватники, пили наравне со своими охранниками и в конце пьесы, подвергаясь издевательствам энкаведистки Наташи, отправлялись по этапу дальше...

Критики называли эту работу "шок-терапией", "актом вандализма", "эмоционально-интеллектуальным святотатством", газеты писали: "Андрей Жолдак изнасиловал "Трех сестер".

Почему я в этой постановке участвовал? Хотел проверить, не оброс ли еще стереотипами, не заржавел ли как актер? Оказалось - нет, могу играть и такой авангард.

- Сегодня российский кинематограф переживает настоящий расцвет, там производится около 150 картин в год - нам об этом можно только мечтать. В этих картинах снимаются также ведущие украинские актеры - и Богдан Ступка, и Ада Роговцева. Вы сейчас в расцвете сил и таланта - красивый, фактурный, в конце концов, опытный. Неужели не хочется появиться на экране в какой-нибудь звездной роли?

- Желание есть, но возможности...

- От кого же они зависят?

- От случая, очевидно. У нас в Украине кинопроцесс идет очень вяло, а в Москву я несколько раз ездил... Сережа Никоненко, с которым мы когда-то снимались, недавно спросил: "Хочешь ко мне в картину?". - "Конечно", - ответил я не раздумывая и прошел пробы. Сергей, правда, меня озадачил: "Отлично, только если тебя будут спрашивать, как, мол, сюда попал, скажи, что послали оттуда". И многозначительно показал пальцем вверх...

- Так вы снялись у Никоненко?

- Увы...

В свое время я пробовался у Владимира Мотыля в "Звезде пленительного счастья" на роль князя Трубецкого (а Ирина Купченко - на мою киношную жену княжну Трубецкую). Когда после проб мы с Владимиром Яковлевичем прогуливались по коридору, он признался: "Вы мне очень понравились, но всякое может произойти... Например, я очень хотел, чтобы снялся Миша Козаков, а мне навязали Олега Стриженова...". Так и случилось - Трубецкого сыграл Алексей Баталов (смеется). В Москве не очень любят задействовать украинских актеров.

- По молодости тем не менее вы, я знаю, перебирали картинами, далеко не на все соглашались. Слышал, что и в культовом фильме "Офицеры" вам предлагали главную роль, а снялся в ней Лановой...

- Это правда. До этого, кстати, я пробовался на Руслана в киносказке Александра Лукича Птушко "Руслан и Людмила". Был уже утвержден, но получил письмо: мол, тогдашний заместитель председателя Госкино Баскаков потребовал, чтобы снимался Олег Видов. Якобы фильм этот валютный, и нужна абсолютная звезда. Ну что ж, Видов так Видов! Приезжаю на гастроли в Москву, а меня вызывают пробоваться на роль Анисима в сериале "Тени исчезают в полдень" и говорят: "Надо немедленно ехать на съемки в Сибирь". Я воспротивился: "Да у меня гастроли в столице - какая может быть Сибирь?!".

Короче говоря, в "Офицерах" меня утвердили-таки на роль Ивана Вараввы, у Юлия Райзмана в "Визите вежливости" тоже взяли сниматься, а одновременно позвонили и сообщили: Птушко рассорился с Видовым, вызывает вместо него меня. Вы не поверите, но я отказался - сразу от четырех фильмов! Да и директор театра не отпускал. Вместо того чтобы поставить на моем заявлении резолюцию: "Согласен, только снимайтесь в свободное от работы в театре время", он написал, что в театре я каждый день занят и "кина не будет"...

- Степан Степанович, в театре, наверное, без романов невозможно. Вы такой видный, эффектный мужчина. Многим вскружили голову?

- Немногим (смеется). Конечно, когда с партнершей играешь, обмениваешься флюидами...

-...и поневоле влюбляешься?

- Не без того. Впрочем, это лучше, чем оставаться равнодушным, - нужно, чтобы чувство тебя вдохновляло. Правда, эта любовь - не страсть...

-...а легкое увлечение?

- Приятное... Обычно так и происходит, иначе будем играть, как деревянные...

- Итак, если я правильно понял, романы случались, но их было немного. А самый яркий припоминаете?

- (Пауза). С Адой Роговцевой.

- Давно это происходило?

- В 65-м году... Мы играли на телевидении в пьесе по произведениям Ярослава Галана, так что флюидов было достаточно... Ада и сейчас хороша, а тогда была просто безумно красивой. Все это мне запомнилось...