Ровно четверть века назад со словами: «Песни напишут и без меня» народный артист Белоруссии композитор Эдуард Ханок сменил амплуа. С тех пор ежедневно (а порою и еженощно), без выходных и праздников он занимается кровавым делом — препарирует доморощенную эстраду, причем расчленяет и режет по живому не из садистских наклонностей, а потому что является теоретиком. Итогом его упорных бдений стала одиозная теория творческих волн и скандально известный бестселлер под названием «Пу-га-чев-щи-на!».

В 1998 году свое первое детище (книгу с изложением теории) автор неожиданно вбросил на зеленеющее долларами поле российского шоу-бизнеса, и тут рвануло! Дотошный исследователь, он рассчитывал едва ли не на научную полемику, а получилась кухонная свара, да и наивно было надеяться на что-то другое, ведь Ханок написал о самой Алле Борисовне не то, что женщине ее лет и положения слышать приятно, а то, что думал. По его мнению, выработав к середине 80-х свой основной ресурс, Пугачева повернула не в сторону естественной для нее возрастной эстрады, а ровно в противоположном направлении — к так называемой молодежной, а в результате сценическая смелость как-то незаметно переросла в пошлость.

Коллеги (бывшие и настоящие) считают Ханка городским сумасшедшим, а его теорию волн давно переименовали в теорию климакса и импотенции (разумеется, творческих) и не упускуют возможности бросить в его огород камень. Бедного маэстро одно время до того заклевали, что однажды он на коленях, да еще перед телекамерой, просил у Аллы Борисовны прощения за свою писанину, и надо признать, еще легко отделался — могли и физиономию начистить. Еще бы: Эдуард Семенович посмел вытряхнуть на всеобщее обозрение грязное бельишко шоу-бизнеса — одного из наиболее прибыльных, а потому не самого чистоплотного.

Впрочем, он на своих брызжущих слюной оппонентов не в обиде и даже немного жалеет их, поскольку уверен: эстрада — это профессия временных людей, вызывающая временные эмоции. В конце концов, большинство звезд сгорает дотла, и остается от них только пепел, тогда как его открытию гарантировано бессмертие. Преисполненный ответственности перед грядущими поколениями, Ханок даже пить и курить бросил, чтобы сил и здоровья надольше хватило... Надеется до всепланетарного триумфа дожить!

Несмотря на то что разгневанная Алла Борисовна отлучила еретика-теоретика от эстрадной тусовки, он свой титанический труд продолжил, и недавно в московском издательстве «Грифон» вышло его очередное произведение «Пугачевщина. 10 лет спустя» (прежняя книга, по словам Ханка, стала для него не более чем черновиком).

Кстати, есть у новинки загадочный подзаголовок «Три оттепели в жизни Примадонны», и это отнюдь не случайно. Автор выделил три этапа в жизни страны, которой песня традиционно строить и жить помогала: первая оттепель, хрущевская, породила советскую регламентированную эстраду, вторая, горбачевско-ельцинская, — постсоветский дикий рынок и, наконец, третья, путинская, — нынешний шоу-бизнес, который еще ходит в коротких штанишках.

Когда-то гениальный Ландау заметил: «Если теория все объясняет — она никуда не годится», однако вполне вероятно, что нобелевский лауреат взял бы свои слова обратно, как только бы ознакомился с теорией волн Эдуарда Ханка. Опираясь на нее, имеющий украинские корни Ханок растолкует кому угодно, по какой причине Аллу Пугачеву раздражают молодые, неуправляемые девчонки, как Филиппа Киркорова «переломила» розовая кофточка и почему на эстраде не нужен голос и абсолютно бесполезна профессия критика...

Увы, изыскания моего собеседника для большинства сегодняшних любимчиков публики неутешительны: им вышеуказанная теория отводит лишь пять-шесть лет пребывания на волне, а затем — падение и забвение, но в целом прогноз Эдуарда Семеновича оптимистичен. Процветанию шоу-бизнеса, он считает, ничто пока не угрожает, поскольку российский народ (украинский, белорусский — нужное подчеркнуть) — песенный наркоман. Средний наш слушатель еще долго будет жить общедоступной попсой, а вот 68-летний Ханок эту страницу своей жизни перелистнул, потому что теперь перед ним совсем другие, впечатляющие горизонты.



«Сегодня у меня есть неопровержимые доказательства того, что реки, горы, моря, государства — весь мир живет согласно теории волн Эдуарда Ханка»

— Да, Эдуард Семенович, как все-таки быстро бежит время!.. Ровно 15 лет прошло с того дня, когда, заклеванный мной и группой товарищей, вы выскочили из моей квартиры с криком и руганью и побежали, бурно жестикулируя, по Подолу в надежде поймать такси... Вы все доказывали тогда, что теория волн, якобы вами открытая, существует, и все актеры, певцы живут по ее законам, а я твердил, что это полная ерунда... Обычно только время расставляет все по местам, а вы и сегодня так же считаете?

«Алла Борисовна стала для меня лучшим объектом наблюдения, ибо в ней уместилась вся «таблица Менделеева» советской и российской эстрады»

— Совсем недавно, давая тебе интервью, мой бывший большой друг и соавтор Илья Резник сказал, что никакой теории волн не существует, но смею тебя заверить, он ошибается. Мало того, за прошлый год я получил 200-процентное доказательство того, что моя теория касается не только шоу-бизнеса (это просто малая ее часть), а всех на земле профессий, и уж тем более так называемых творческих, хотя, в принципе, и хороший сантехник может относиться к делу с душой...

— ...и даже гвоздь забить можно вдохновенно...

— Я не открою Америку, если скажу, что творчество начинается «с картинки в твоем букваре», «с хороших и верных товарищей, живущих в соседнем дворе», то есть с прикосновения к чужому опыту. Происходит накапливание увиденного и услышанного, и в один прекрасный день эта чужая энергия приводит в движение собственную. Возникает творческий зуд, и человек начинает «волноваться», то есть искать в этой жизни свое место.

Другое дело, что профессии есть публичные — композитор, художник и так далее, — а есть непубличные, но все равно волнам подвластны представители каждой из них, и сегодня у меня есть неопровержимые доказательства того, что реки, горы, моря, государства — весь мир живет согласно теории волн Эдуарда Ханка.

— Что же такое теория волн?

— Я не хотел бы утомлять читателей научной терминологией — замечу лишь, что к изучению особенностей советской эстрады, а позже и российского, и мирового шоу-бизнеса пришел в конце 83-го года, когда мне вдруг захотелось разобраться в этой, казалось бы, простой, а на самом деле очень сложной области человеческой деятельности и ответить на множество безответных вопросов.

«Я — человек, у которого в кармане открытие мирового масштаба, я вывел закон, по которому живет все человечество, и тем самым автоматически встал на одну ступень с Ньютоном и вровень с Эйнштейном»

Почему, например, думал я, еще вчера популярные песня, юмористический монолог, танец сегодня вдруг устаревают, а завтра становятся мало кому нужными? Почему публика внезапно охладевает к артистам (певцам, группам, юмористам, ансамблям) и авторам, которых недавно на руках носила, а они теряют способность рожать хиты (родить — это дать путевку в жизнь новому творческому продукту)? Почему признанные мэтры — композиторы, поэты и исполнители, — сохраняющие доступ к средствам массовой информации и возможность показывать народу свои свежеиспеченные произведения, «разучиваются» писать песни, которые подхватила бы вся страна?

Исследуя шоу-бизнес, я обнаружил, что жизнь любого из нас в частности и всего человечества в целом напоминает реку, озеро, море, океан, где волны — это что-то реальное и одновременно ускользающее, понятно-непонятное, объяснимо-необъяснимое... В одном месте девятый вал вздыбливается, в другом — слегка штормит, в третьем — полный штиль... Так ведь и наяву: один упал, другой взлетел, у третьего затишье — в зависимости от того, в какой он фазе... Иными словами, закон волны является тем механизмом, мотором, который и движет творчество...

— Ну хорошо, теорию относительности можно сформулировать: Е=mc2, а вашу?

— Формулу я еще не вывел — сразу все не придумаешь, но знаю точно: в основе теории волн лежит закон, который является сердцем основного цикла и касается всех.

— Звучит очень загадочно...

— Хочешь проще? Пожалуйста. Поинтересуйся у пожилой женщины: почему она не рожает? Спроси у балерины, в 35 лет ушедшей на пенсию: что мешает ей танцевать? Упрекнешь ли ты постаревшего олимпийского чемпиона в том, что он больше не бегает или не прыгает? Если в своем уме, естественно, нет, потому что прекрасно понимаешь: всему свое время. Если же тебе это невдомек, незаслуженно обидел бы ни в чем не повинных людей.

«Макаревич по профессии кто? Архитектор, а по призванию — артист, композитор и главный кулинар нашей эстрады, подтвердивший, что по окончании основной волны самый лучший выход из положения — «Смак»

Точно так же и в шоу-бизнесе незнание его законов приводит к тому, что авторы или артисты, исчерпав себя, обязаны оправдываться в том, в чем их вины нет, быть «без вины виноватыми». Поэтому теория творческих волн — это лишь попытка доказать, что в отличие от перечисленных выше профессий шоу-бизнес имеет не возрастные, а «волновые» ограничения.

Почему, спрашивается, в свое время я взял объектом изучения Аллу Борисовну Пугачеву?

— Ну, вы не просто ее взяли — издали целую книгу «Пу-га-чев-щи-на», в которой назвали Аллу Борисовну бандершей советской эстрады...

— Сейчас понимаю: это был перегрев, связанный с неким моментом роста, — поначалу мы такие все бесшабашные... Да, многие, признавая существование закона волны, моего отношения к Примадонне не приняли, и именно из-за нее мне очень сильно досталось. Пресса, ловко играя на моем взрывном характере, постоянно меня провоцировала на резкие оценки, а потом одергивала: «Куда вы лезете? Кто она, а кто вы?», но мне нужно было как-то задавить массы. Если бы я тогда разговаривал так же гладко, как нынче, думаю, никого бы ни в чем не убедил, а посему полемика была необходима, ведь основная задача «Пу-га-чев-щи-ны» состояла в том, чтобы презентовать теорию волн, чтобы о моем открытии прочитали. Я же не профессиональный ученый, поэтому не пойду пока в общество доказывать свою правоту...

«Алла Борисовна стала для меня лучшим объектом наблюдения, ибо в ней уместилась вся «таблица Менделеева» советской и российской эстрады»

— Вы, получается, замахнулись на святое сознательно?

— Повторяю: надо было что-то вызывающее завернуть, потому что просто так теорию волн не издашь — кто читать-то ее будет?

— И что на примере Пугачевой вы показали?

— Алла Борисовна стала для меня наилучшим объектом наблюдения, ибо в ней уместилась вся «таблица Менделеева» советской и российской эстрады, проще говоря, она явилась моделью, которая помогла сформулировать не только закон волны, но и теорию волн в целом... На ее материале я продемонстрировал полный цикл творческого развития человека, хотя, по правде, там не хватает еще некоторых деталей...

— Концовки?

— Ее я как раз нашел — благодаря поэту Илье Резнику: в новой книге, которая только что вышла в свет, я показал на его примере полный последний цикл, которого недоставало у Аллы Борисовны. Пойми, шоу-бизнес — это полярный день, во время которого автор или исполнитель не успевает пройти весь свой путь при свете солнца. Вернее, он еще идет, а солнце сначала заходит (знаменуя ослабление творческой потенции или творческий климакс), а затем скрывается и светит другим (это уже, увы, творческая импотенция).

«Был ли у Аллы с Кузьминым роман? Об этом история умалчивает, да и какая нам разница — важно, что они родили суперхит «Две звезды»

Что интересно, творческая импотенция бывает активной — это динамичная работа при полном отсутствии новых реальных суперхитов и попытка количеством заменить качество (примеры — Надежда Бабкина, Владимир Винокур, Лев Лещенко) — и пассивной — это тихое допевание на периферии, эксплуатация прошлых заслуг, работа на старых шлягерах (например, Александр Маршал, Алена Свиридова, Марина Хлебникова).

Положительной можно назвать творческую импотенцию, при которой исполнитель признает, что время его уходит, и остается в гармонии с собой, своим творчеством и окружающими коллегами и зрителями (Муслим Магомаев, Эдита Пьеха), а отрицательной — когда артист не желает смириться со своим положением и пытается преувеличить значимость своего сегодняшнего творчества, ошибочно полагая, что на нем и ему подобных настоящее искусство закончилось (Юрий Шевчук, Александр Новиков).

Я тебе больше скажу: в последнее время я разобрал творческий путь огромного количества величайших людей планеты, и результаты подтвердили — Ханок абсолютно прав, потому что все великие: Пушкин, Гете, Чехов, Толстой, Достоевский — трудились в соответствии с теорией волн.

— Так, минуточку, дайте перевести дух... Чтобы полнее представить вас нашим читателям, уточню, что в кресле передо мной блестящий композитор-мелодист, автор таких выдающихся песен...

— (Перебивает). ...неверно!

«Все, что существовало до середины 50-х, носило строго регламентированный характер: артисты пели, стоя чуть ли не по стойке «смирно». Кроме, пожалуй, Клавдии Шульженко и Леонида Утесова»

— Ну подождите, позвольте уж мне перечислить... Автор таких хитов, как «Потолок ледяной, дверь скрипучая...», «Малиновка», «А я лягу-прилягу...», «Журавлик», «Завируха», «То ли еще будет», «Я у бабушки живу», «Здравствуй, чужая милая» и так далее...

— Знаешь, мой дорогой, в чем ты ошибаешься? Перед тобой бывший композитор, который когда-то работал в эстрадном жанре, — это была первая часть моей жизни, и она весьма достойно закончилась... Сегодня я включаю радио «Алла» (каждый день его слушаю) или телеканал «Ностальгия», так вот, там мои песни звучат без конца, и мне это приятно, я получаю огромное удовольствие. Почему? Да потому, что нашел себя уже в новой, настоящей профессии...

— ...или, говоря на придуманном вами сленге, оседлали другую волну...

— Даже не так: есть профессия (у меня ею раньше была композиция), и есть призвание, к которому ты рано или поздно придешь, причем это от тебя не зависит, и я приведу пример. Служил в свое время начальником уголовного розыска Московской области Алексей Гургенович Экимян — генерал-лейтенант... Это была его профессия, но всю жизнь ему нравилось писать песни...

— ...и какие же это были песни!

— Точно! Это было его призванием, и он настолько рвался в творчество, что в конце концов ушел из милиции, вступил в Союз композиторов... Может, великим мэтром Экимян и не стал — тут ничего не поделаешь! — но поломал ради зова сердца вполне устроенную жизнь, карьеру, и это происходит с людьми сплошь и рядом.

Вот и другой пример: Макаревич по профессии кто? Архитектор, а по призванию — артист, композитор, дайвингист и главный кулинар нашей эстрады, подтвердивший, что по окончании основной волны самый лучший выход из положения — «Смак». Ему ведь тоже можно сказать: «Чего это вы пишете музыку? Зачем туда лезете? Стройте дома — вас этому же учили»...

«Перед тобой человек, автоматически вставший на одну ступеньку с Ньютоном и Эйнштейном»

— Призвание взяло верх?

— Да, потому что оно выше профессии — это то, что до какого-то момента в нас скрыто...

— ...но пробивается, как трава сквозь асфальт...

— Короче, в силу своих знаний и прочих вещей я работал в песенном жанре, причем пришел в песню случайно, поэтому не особенно туда вписывался. Я же учился в Московской дважды ордена Ленина консерватории у Кабалевского, у Перумова, у великих теоретиков — то есть по образованию теоретик и композитор, но когда уже дело к диплому шло, понял, что на всесоюзный уровень не потяну...

— ...Кабалевским не станете...

— Не только Кабалевским — вообще никем. В лучшем случае буду классиком, известным лишь в Белоруссии, но меня это не устраивало. Мне хотелось греметь на весь Союз, поэтому и пошел в песню, правда, немножко в ней поработав, почувствовал: там для меня вообще дубль-пусто, потому что мастерства не хватает. Композитор-песенник в моем понимании — это Фрадкин, Френкель, Пахмутова, Антонов, Газманов, Крутой, которые не только писали шлягеры, но и владели соответствующим аппаратом...

«Все, что существовало до середины 50-х, носило строго регламентированный характер: артисты пели, стоя чуть ли не по стойке «смирно». Кроме, пожалуй, Клавдии Шульженко и Леонида Утесова»

— Надеюсь, хоть не самогонным?

— Объясняю. Вот, скажем, ты сочинил песню и сразу прикидываешь: «Анжелика Варум ее точно споет. Все! Целую ночь маешься над аранжировкой, а едва процесс подошел к концу, тебе уже новая идея спать не дает: что-то с Аллегровой сделать — это и называется работой в профессии... Ну а когда даже пальцем ни к одной из своих песен не прикоснулся...

— Как это?

— Я просто умел убедить людей, что мои песни хорошие, и их брали...

— Минуточку, но та же Пугачева два ваших хита спела...

— Правильно — она на моих глазах и «Журавлика» сделала, и «То ли еще будет...». Какому-то Васе сказала: «Сыграй то-то», барабанщику: «А ты — то-то»...

— ...и вы не стесняетесь теперь в этом признаться?

— Хм, а зачем стесняться, если профессия композитора-песенника для меня — это детский лепет, просто разминка.

— Мало кто знает, что классическую, ставшую народной украинскую песню «Верба» («Хай завжди мене верба та й додому поверта!») тоже на слова Юрия Рыбчинского написал Эдуард Ханок...

— Так точно, но если бы ее не обработали «Самоцветы», ничего и близко бы не было, а кто бы, скажи, знал «Вы шумите, шумите надо мною, бярозы...», если бы она не понравилась солисту «Сябров» Анатолию Ярмоленко, который и довел ее до ума? В процессе я вообще не участвовал: ездил по бескрайней стране, смотрел, наблюдал, изучал...

— «Малиновку» «Верасы» тоже сделали сами?

— Абсолютно — я, кстати, об этом не знал. Мне, помнится, сообщили: «Вчера (по-моему, как раз на 8 Марта) «Верасы» какую-то твою вещь новую спели»...

«Эдита Станиславовна и сегодня даст фору представительницам женской эстрадной половины. Имидж Пьехи — ясновельможная пани»

— Это была, замечу, лучшая песня СССР 80-го года...

— Пойми, я сейчас не кокетничаю, не уменьшаю свои заслуги и не унижаю себя, а, наоборот, возвышаю. Почему? Потому что, как показала практика, это был просто этап, зато сегодня я развернулся вовсю... Перед тобой человек, у которого в кармане открытие мирового масштаба — он вывел закон, по которому живет все человечество, и тем самым автоматически встал на одну ступень с Ньютоном и открывшим закон всемирного тяготения, вровень с Эйнштейном, создавшим теорию относительности. Извини, а чем теория волн хуже? И это только начало!

У моей новой профессии огромные перспективы, ведь создатель теории волн — это тебе не какой-нибудь песенник, выдавший на-гора пару шлягеров, которые сегодня есть, а завтра — все, нет... Если утром я просыпаюсь с плохим настроением, мне достаточно вспомнить, что весь мир сегодня встает и пашет согласно теории волн Эдуарда Ханка, и стыдно становится время терять: моментально начинаю работать. Вот такая история...

— Возвращаясь к моему вопросу: мы можем попытаться коротко закон волны сформулировать?

— В принципе, это весь творческий путь, разложенный на волны...

— ...и какую же главную закономерность вы обнаружили?

— Суть в том, что, родив первый продукт (я называю этим словом и оперу, балет, и песенный шлягер), вы садитесь на волну, и она вас несет вверх (кстати, чтобы ее оседлать в шоу-бизнесе, необходимы четыре фактора: талант, творческая энергетика, финансовая база и случай). Дальше пять фаз движения на гребне и потом — неминуемое падение. Практика показывает, что большинство великих композиторов, поэтов, художников и так далее сразу же выдают целый каскад мощнейших произведений, но бывает и наоборот, как у Пугачевой...

«Единственное, что Пугачевой и Кузьмину удалось, — воочию показать Европе настоящую «кузькину мать»

— Давайте теперь на ее примере посмотрим, как первая волна выглядит...

— Пожалуйста, я даже могу показать ее волнограмму. (Достает из портфеля листок). Первая волна направлена всегда вверх, потому что вы еще карабкаетесь. Есть три категории песен, по которым ее можно измерить, и первая — это, бесспорно, так называемые знаковые суперхиты. Ну, например, «Арлекино», «Все могут короли», «Не отрекаются, любя» — те вещи, без которых Пугачевой бы не существовало. Уберите их — и будет хорошая певица, крепкая, популярная, но той Аллы Борисовны, которую все знают, не выйдет, потому что у нее есть своя надстройка...

Вообще, разговор об Алле я хотел бы начать с хрущевской «оттепели», без которой была бы невозможна вся пугачевская смелость, ведь все, что существовало до середины 50-х, носило строго регламентированный характер: артисты пели, стоя чуть ли не по стойке «смирно» (кроме, пожалуй, Клавдии Шульженко и Леонида Утесова, да и то — в известных пределах).

Лично я убежден, что новая наша эстрада началась с «Карнавальной ночи» — именно там снова вовсю зазвучал джаз-оркестр (до этого практически запрещенный), и именно в этом великом кинофильме были реабилитированы саксофон и аккордеон, прежде изгнанные из музыкальных учебных заведений (я сам аккордеонист, но числился по классу баяна). По всей стране прокатилась джазовая лихорадка — каждое приличное предприятие почитало долгом иметь у себя самодеятельный джаз (прости, эстрадный оркестр — слово «джаз» в то время не употреблялось), а блестящий дебют Людмилы Гурченко подарил нашим будущим артистам возможность на сцене раскрепоститься — естественно, хоть в широких, но все же рамках дозволенного.

— Первая волна несет автоматически?

— Ну как? Человек, если волна его поднимает, начинает заводиться. Спел первый шлягер, а ему уже хочется сделать второй, третий, записать альбом...

«Бывший суперпевец, а ныне допевающий бизнесмен все прощается, прощается, но, видно, уходить-то не хочется... Не только ему, Левчику, но и его другу Владимиру Винокуру, Вовчику, а потому они вдвоем своими изрядно подержанными голосами и теребят уважаемую публику»

— Благодаря песням, которые вы перечислили, Пугачева стала звездой, а потом?

— В профессии так не бывает, чтобы сразу упасть, — есть определенная закономерность, которой и определяется конец волны. У Пугачевой он четко обозначен песней «Лето, ах, лето!», которой в 79-м году завершился период ее работы с разными авторами. Затем — годичный перерыв (даже в финале «Песни-80» Аллы Борисовны не было), а дальше — вторая волна: так называемая паулсовско-николаевско-кузьминская, которая дала просто фантастический результат — видишь, на волнограмме черным-черно от названий суперхитов...

Обрати внимание: первая волна вверх идет, а вторая, как правило, держится на одной высоте — это как самолет: скорость набрал и пассажиры уже балдеют. Наступает, таким образом, самое сильное время, которое, может, и не повторится.

Не случайно я решил поместить в своей книге волнограмму Чайковского. Чем она отличается от пугачевской? Первая волна у обоих относительно небольшая, а вторая у Пугачевой грандиозная: «Айсберг», «Паромщик», «Без меня тебе, любимый мой»...

— ...«Маэстро», «Две звезды»...

— Словом, фантастика, и здесь вот позволю себе поразмышлять на тему: «Алла Борисовна и Владимир Кузьмин». Представь себе ситуацию, когда респектабельный человек, которым ты привык всегда восхищаться, вдруг начинает появляться на людях с не очень гармонирующим спутником — это вызывает неловкость и ставит его друзей в глупое положение, причем они вынуждены не только это терпеть, но еще и убеждать себя, что по-прежнему все о’кей.

Был ли у Аллы Борисовны с Кузьминым роман? Вот мнение об этом ее третьего законного мужа Евгения Болдина: «У них были очень теплые отношения — это совершенно точно, потому что мы провели много времени вместе. Пожалуй, любовь все-таки была, хотя что Володя, что она этого не показывали, особенно публично... Вообще же, она человек влюбчивый, и когда снова влюбляется, наступает период потрясающего эмоционального взлета».

Так было между ними что-то или же нет? Об этом история умалчивает, да и какая нам разница — важно, что они родили суперхит «Две звезды». Правда, существует один нюанс: в эстраде, как и в других видах искусства, важен принцип равновесия. Например, если бы эту песню пели Алла Пугачева и Раймонд Паулс, то есть абсолютно равнозначные фигуры, цены бы такому дуэту не было, но когда рядом стоят суперзвезда и герой-любовник гэпэтэушно-техникумовского разлива, возникает позиция «мама с сыном». В нашей стране с ее безмерной любовью к Примадонне это могло сойти, но когда парочка с «двузвездием» рванула аж в Сан-Ремо, там их просто не поняли. Ничего удивительного — в Италии слыхом не слыхивали не только об их отношениях, но о них самих, и единственное, что им удалось, — показать Европе воочию настоящую «кузькину мать»!

Движемся дальше: у Чайковского вторая волна ничуть не хуже (заметь: я его с Пугачевой не сравниваю — несопоставимые величины!). У него в это время появляются «Лебединое озеро», Первый концерт для фортепиано с оркестром, «Времена года», «Евгений Онегин», Четвертая симфония...

«О выносливости Кобзона ходят легенды: один из его концертов начался в 19.00, а закончился между тремя и четырьмя часами утра, и это, говорят, не предел»

— Впечатляюще!

— Более чем, но в чем все-таки разница между Аллой Борисовной и Петром Ильичом?

— По-моему, она очевидна: Чайковский в отличие от Пугачевой на века...

— Это чисто эмоциональная оценка. Посмотри на волнограмму: у Пугачевой третьей волны не было. Почему? Да потому, что за последние 10 лет у нее появился один-единственный знаковый хит — «Позови меня с собой». Что такое, спросишь ты, знаковый хит? Это песня, которую знают абсолютно все, которая тревожит страну...

«Михаил Муромов, записавший несколько странный суперхит «Яблоки на снегу», тихо-мирно ушел в начале 90-х в музыкально-пенсионерскую футбольную тусовку «Старко» и напоминал о себе лишь скандалами на почве зеленого змия»

— «Миллион алых роз», например, «Старинные часы»...

— Таких, увы, больше не появлялось и нет по сей день, а страна, которая раньше сходила с ума от хитов, нынче безумствует, выясняя, спит ли с Аллой Борисовной Галкин и собирается ли на ней жениться, то есть интерес публики давно перешел в совершенно иную плоскость.

— Вы эту сторону тоже исследуете?

— Анализирую, но на волнограмму она не влияет — это то же самое, что рентген.

— Следовательно, брак с Киркоровым и флирт с Галкиным на волну не подействовали?

— Каким-то образом повлияли, однако... Вот, например, ты рентгенолог, и я пришел к тебе на прием... Где-то я хорошо жил, где-то плохо, что-то оказывало на меня влияние, мое сердце дает сбои или, наоборот, работает, как часы, — рентгенолога это не волнует: он вычерчивает то, что видит...

— А что Пугачева должна была сделать, чтобы подняться на третью волну?

— Проштудировав шоу-бизнес, в том числе «Битлз», Боба Дилана, Тину Тернер и других больших мастеров, я пришел к выводу, что в шоу-бизнесе третья волна практически невозможна — только лишь дополнение ко второй...

— Подождите, но едва ли не в каждом правиле бывают какие-то исключения...

— Бывают, но здесь я их пока не встречал... Мне говорят: «А Элтон Джон?», но он просто перепевает, пишет песни исключительно по инерции и уже не будоражит весь мир какими-то новыми хитами. Никто из этой когорты ничем не потрясает, а вот у литературных классиков третья волна — явление совершенно нормальное: я это увидел у Достоевского, у Толстого, у Чехова. У Антона Павловича вообще...

— ...сплошная волна?

— Первая часть — Чехонте, вторая — серьезные произведения, третья — ялтинский цикл... Третья волна, кстати, совершенно спокойно может быть и у политиков. Сейчас я вычерчиваю волнограмму Путина, так он на третьей волне сидит, а Лукашенко только перешел на вторую, так что у него запас прочности еще очень, очень велик.

Со временем многие, прежде чем принимать решение, будут интересоваться: а что говорит по этому поводу закон волны, и лет через 50, я уверен, тех, кому исполняется 60, не будут убирать с работы автоматически. Человеку составят волнограмму, и если увидят его потенциал, с ним просто продлят контракт...

Правда, подчеркиваю, это должен быть потенциал, а не суррогат, иначе, как поет Лев Лещенко: «Прощай, от всех вокзалов поезда...». Кстати, бывший суперпевец, а ныне допевающий бизнесмен все прощается, прощается, но, видно, уходить-то не хочется... Не только ему, Левчику, но и его другу Владимиру Винокуру, Вовчику, а потому они вдвоем своими изрядно подержанными голосами и теребят уважаемую публику. Куда денешься? У одного песенных хитов нет, а у другого пародийных: выручает лишь то, что народ у нас добрый...

— Выходит, ваши волнограммы — это практически как гороскопы Павла Глобы?

— Напротив, никакого отношения к астрологии они не имеют, потому что строятся на научной основе и человеческом опыте. Все-таки я не зря анализировал биографии 150 величайших поэтов, писателей, композиторов, политиков и государственных лидеров от Рюрика до Путина (кроме Николая II)... Кстати, лучше всего разбирать карьеры спортсменов, так вот, из собранных материалов видно, что есть две категории профессий: скоропортящиеся и долгоиграющие. У представителей первой — а в нее входят спорт, шоу-бизнес и балет — третьей волны никак быть не может по определению. Вторая — это композиторы, поэты, писатели, художники...

«О море, море! Преданным скалам ты ненадолго подаришь прибой. Море, возьми меня в дальние дали парусом алым вместе с собой». «Славу Магомаева трудно передать словами — надо было видеть зацелованные машины и практически постоянные кордоны конной милиции на его концертах. Когда появляется суперзвезда, да еще супермужчина, — это уже конец света»

— ...и певцы?

— Нет, извините — все, кто соприкасаются с публикой, третью волну иметь не могут...

— Да? А Иосиф Кобзон, смотрите, поет до сих пор...

— Ты путаешь разные вещи. Безусловно, Кобзон — единственный, кого можно смело назвать великим певцом советской и постсоветской эпохи, он как бы над нашей эстрадой «парит», и, по меткому выражению одного из товарищей, все бегут, бегут, спотыкаются, падают, а он до сих пор «кобзонит». О его выносливости ходят легенды, во всяком случае, я лично присутствовал на концерте в Центральном доме работников искусств: первое отделение началось в 19.00 и длилось до 23-х, а второе закончилось между тремя и четырьмя утра, и это, говорят, не предел.

— Не предел, подтверждаю: концерт в московском зале «Россия», посвященный его 60-летию, на котором 11 сентября 1997 года я присутствовал, закончился в полпятого утра...

— Тем не менее, при всем уважении к Иосифу Давыдовичу, он давно ничего не рожает. Назови мне хоть один его суперхит за последние 10 лет — нет у Кобзона такого! Ни у него, ни у Лещенко с его нетленкой «Из полей доносится: «Налей!», ни у Хиля, который мою песню «Потолок ледяной, дверь скрипучая...» довел до ума, за что ему персональное спасибо... Все они давно сидят на остаточной волне — точно так же, как и Алла Борисовна.

«По поводу нетоварного вида Михаила Муромова в проекте НТВ «Ты — суперстар» острили: «Он, может, и супер, но уж очень стар»

— Пусть и остаточная, но какая зато крепкая!..

— В моей теории это называется «белой волной» — на нее имеют право три-пять человек, которые становятся символом нации.

— Пугачева, Ротару, Кобзон, Лещенко, Пьеха...

— Вот-вот, совершенно верно. Кстати, о Пьехе...

Первой ласточкой новой эстрады стала певица: а — впервые снявшая микрофон со стойки; б — впервые спустившаяся в зал и заговорившая с публикой; в — впервые начавшая одеваться в «летящие» платья (вроде от Славы Зайцева) и г — впервые выступившая в парижской «Олимпии» и американском «Карнеги-холле».

Эдита Станиславовна и сегодня даст фору представительницам женской эстрадной половины, имидж Пьехи — ясновельможная пани. Она, между прочим, одна из рекордсменок по части хитов и суперхитов — их действительно не перечесть. С одной стороны, «Огромное небо», «Надежда», «Автобус червоный», «Венок Дуная», а с другой — «Мама, родная, я знаю, я знаю...», «Если я тебя придумала — стань таким, как я хочу»... А «Вальс при свечах»! А «Человек идет и улыбается — значит, человеку хорошо»! И уж, конечно, «В нашем доме поселился замечательный сосед»...

Как публике, так и властям импонировало то, что Пьеха — полька французского происхождения, а особый шарм придавал легкий, как у прибалтов, акцент. Также Эдита имела очень мощный тыл в лице супруга Александра Броневицкого — прекрасного музыканта и организатора знаменитого ансамбля «Дружба», но ничто под луной не вечно, и к середине 70-х их союз дал трещину. Размежевание с Броневицким дорого ей обошлось, ибо время их совместной работы так и осталось непревзойденным.

«По воздействию на публику Михаил Ободзинский приближался к Муслиму Магомаеву, значительно уступая ему по части внешности»

Говоря о Пьехе, нельзя не помянуть добрым словом одного из ее авторов — ленинградского композитора Станислава Пожлакова. По признанию как его, так и самой певицы, их одно время объединяла не только дружба. Как признался мне Пожлаков: «Эдита — неспетая песня моя»...

Сегодня последние могикане советской эстрады работают на остаточной, или так называемой белой волне, а что такое третья, я покажу на примере Чайковского — для наглядности его волнограмму я поместил в книге рядом с пугачевской. Алла Борисовна после второй волны пошла вниз, и на ее графике лишь небольшие бугорочки: она как бы чуть-чуть взлетает. Да, у нее появляются хорошие, даже классные вещи, но не знаковые — к сожалению. Подъем — падение, подъем — падение, кривая все ниже, ниже, а Чайковский только набирает обороты: его третья волна — это «Спящая красавица», «Иоланта», «Пиковая дама», «Щелкунчик» и величайшая Шестая симфония... На пике он умирает...

— ...и уходит в бессмертие...

— Да, поэтому моя работа нужна человечеству... Во-первых, это интересно людям, во-вторых, дает возможность творцам не тратить время впустую. Ну зачем артисту, который знает, что третьей волны нет, дергаться понапрасну? Может, он лучше другим делом займется и больше принесет пользы, хотя волнограмма, как и любой совет, для исполнения не обязательна. Если врач советует: «Не курите и не злоупотребляйте алкоголем», это вовсе не значит, что ты, Дима, к его рекомендации прислушаешься...

— Напрасно вы обо мне так плохо думаете — я вообще не курю...

— Ну не ты, а, предположим, Михаил Муромов, записавший несколько странный суперхит «Яблоки на снегу», тихо-мирно ушел в начале 90-х в музыкально-пенсионерскую футбольную тусовку «Старко» и напоминал о себе лишь скандалами на почве зеленого змия. Когда в позапрошлом году Муромов снова явился народу в проекте НТВ «Ты — суперстар», по поводу его нетоварного вида острили: «Он, может, и супер, но уж очень стар!».

Что же касается теории волн, то общество все время познает себя, и, я думаю, в конце концов придет к тому, что с ней нужно считаться.

— Обращаюсь сейчас к вам не только как к исследователю, теоретику, но и как к композитору. Вы вот изучили столько биографий звезд...

— ...не изучил, а разрезал.

— Ну хорошо, препарировали... Скажите, кто самая великая, на ваш взгляд, звезда советско-российской эстрады?

— (Пауза). Думаю, что Шульженко.

— При наличии Магомаева и Пугачевой?

— Ну, ей это не конкуренты, и объяснение здесь политического направления... С Шульженко, Бернесом, Утесовым страна выдержала войну, победила. «Синенький скромный платочек» — это был символ, «Темная ночь» поднимала бойцов в атаку, и как можно сравнивать мирное время с военным, где сила воздействия песни удесятерялась? Это несопоставимые вещи, и не потому, что Пугачева лучше или хуже, — просто время, символом которого эти люди стали, было героическим само по себе.

«Славу Магомаева трудно передать словами — это конец света! Суперзвезда да еще супермужик — сочетание, выше которого нет»

— Ладно, зайду с другой стороны. Иосиф Кобзон как-то сказал мне: «Ты себе даже не представляешь, как высоко парил Магомаев — его популярность не снилась Алле Борисовне даже в ее лучшие годы»...

— Кобзон совершенно прав — тут ни добавить, как говорится, ни убавить. Муслим Магомаев... Имидж — герой-любовник. Прекрасный баритон, хорошая школа (стажировался в Италии), творческий диапазон — от оперных арий и романсов до твистов и шейков...

Славу Магомаева трудно передать словами — надо было просто видеть зацелованные машины (это когда весь автомобиль в губной помаде) и практически постоянные кордоны конной милиции на его концертах (у Пугачевой они были лишь эпизодически)...

Дело в том, что эстрада предельно фанатична и самые ярые фанаты в ней — женская половина населения, поэтому, когда у нас появляются суперзвезда-женщина, например, Алла Борисовна, — это фантастика, но когда появляется суперзвезда, да еще супермужчина, — это уже конец света! Запомни: как в театре, так и на эстраде самое фанатичное амплуа — герой-любовник!

— А вы согласны, что после Шульженко Магомаев был на советской эстраде номером первым?

— Конечно, но надо сразу сказать, что эти исполнители принадлежат к разным категориям. Шульженко — знамя страны, а Магомаев — популярный артист, у которого счастливо сошлось то, чего, к сожалению, не хватает сегодня по-настоящему Баскову: рост, красота, голос, абсолютно равновеликие оперные и шлягерные ситуации...

— ...сумасшедшая вдобавок харизма!

— О чем речь: суперзвезда да еще супермужик — сочетание, выше которого нет.

Дмитрий Гордон: «Эдуард Семенович, выходит, ваши волнограммы — это практически как гороскопы Павла Глобы?». Эдуард Ханок: «Напротив, никакого отношения к астрологии они не имеют, потому что строятся на научной основе и человеческом опыте. Я не зря анализировал биографии 150 величайших поэтов, писателей, композиторов, политиков и государственных лидеров от Рюрика до Путина»

— Магомаев, будучи еще при голосе, при внешности и всем остальном, взял и в один прекрасный день добровольно ушел со сцены. По-вашему, выступления он закончил потому, что знал о существовании закона волны?

— Об этом я могу только догадываться, но книгу свою ему подарил. Мне кажется, Магомаев принял решение на интуитивном уровне, и ты, по-моему, сейчас переоцениваешь значение теории волн: плоды она принесет лет через 20-40...

— Интуиция тем не менее у Муслима Магометовича сработала?

— Безошибочно, хотя не исключено, что и другие причины имелись. Как бы там ни было, вовремя уйдя, он поступил очень мудро, а вот Иосиф Давыдович задержался. Все вроде бы хорошо, замечательно, но он начинает испытывать определенный дискомфорт, и по этому поводу небольшой экскурс в историю...

Итак, из новогодней программы «Песня-2005» исчез Иосиф Кобзон, точнее, не исчез, а просто «в списках не значился». Очень быстро отыскался и автор этого «исчезновения» — Алла Борисовна Пугачева. Иосиф Давыдович разразился в печати в ее адрес бранью, грозился разобраться, но...

Из новогодней передачи «Песня-2006» исчез Иосиф Кобзон. Правда, уже в компании с Надеждой Бабкиной! Тут уже гневной тирадой разразилась госпожа Бабкина — она обвинила Примадонну в нелюбви к русской песне, и хотя разобраться не грозилась, однако...

Из новогодней передачи «Песня-2007» исчезла... Надежда Бабкина, но уже в компании не только с Иосифом Кобзоном, но и со Львом Лещенко. Лев Лещенко тоже не остался в долгу. Он разразился... негрозным комментарием: «В моем творчестве ничего за все эти годы не изменилось, но Алла Борисовна посчитала по-другому — решила меня не приглашать. Эта программа теперь вообще непонятно как составляется: наверное, теперь там друзья и родственники Аллы Борисовны, они ближе. Ну и на здоровье — непонятно только, почему мне никто не позвонил и не поставил в известность: Пугачева такой же артист, как и я!».

Прав, как всегда, Лев Валерьянович: в его творчестве действительно ничего не изменилось — как не было хитов, так и нет. Странно только, что вопрос о родственниках и знакомых Примадонны он почему-то ни в 2005-м, ни в 2006-м не поднимал. Зато Верка Сердючка на «Песне-2006» с присущей ей непосредственностью воскликнула: «Наконец-то сбылась мечта моей молодости — попасть на Рождественские встречи Аллы Пугачевой!».

Вывод один: если ты хочешь остаться на сцене, должен знать: тебя ждут нехорошие времена, и для Кобзона они уже настали, поскольку его щипают со всех сторон, начиная с Думы — не случайно же оттуда убрали. Не буду рассуждать, правильно с ним поступили или нет, — я просто как исследователь констатирую факты, но это результат того, что человек где-то пересидел и начинает кого-то немножко уже раздражать. Что ни говори, но в нашей профессии главное — вовремя...

— ...смыться...

«Примадонна обрела право быть санитаркой нашего поп-шоу-бизнес-леса, а точнее, получила лицензию на отстрел»

— Кстати, вершиной телеобрезания мне показалось исчезновение Лолиты. Еще днем в передаче радио «Алла» Алла Борисовна беседовала с ней, рассыпая комплименты и восхищаясь ее хитом «Ориентация — Север», а вечером, на съемке «Песни-2007» Лолиты не оказалось. Видимо, ориентация подвела...

В общем, мне окончательно стало ясно, что Примадонна обрела право быть санитаркой нашего поп-шоу-бизнес-леса, а точнее, получила лицензию на отстрел: а — тех, кто уже слишком «засиделся» и б — тех, кто «виноват уж тем, что хочется мне...»... Ну помнишь, как в известной басне...

С одной стороны, это совсем неплохо, ибо, как в песне поется, «но все когда-нибудь кончается». Многие ведь «бывшие» давно уже посчитали, что главное — участие, забывая о том, что песня должна быть хотя бы хорошо известной, а еще лучше — популярной или суперпопулярной... С другой стороны, не очень это и славно, поскольку из итоговой «Песни-2007» «исчезла», пожалуй, самая популярная на сегодняшний день молодая певица со странным именем МакSим. Как мне кажется, девушка стала заложницей своего необычного бренда — ну разве могла Примадонна выдержать в одной программе двух Максимов? Естественно, она оставила того, у кого имя и пол совпадают, к тому же и фамилия ей до боли родная.

В общем, лед тронулся, господа «пересидевшие»: Примадонна — это вам не худсовет советских времен! Как говорится, то ли еще будет... ой-ей-ей!

С этих, кстати, сентенций и начинается моя новая книга под названием «Пугачевщина. 10 лет спустя, или Три оттепели в жизни Примадонны».

— В чем же ее главное отличие от скандально известной «Пу-га-чев-щи-ны»?

— Первая книжка, выпущенная в 1998 году, не продавалась, а распространялась среди профессионалов, но когда мне предложили издать ее для широкой публики, я, начав над ней работать, понял, что в шоу-бизнесе многое изменилось. Поэтому-то расширил ее и дополнил. Если, к примеру, Пьеху рассматриваю — то с внуком Стасом, если Кобзона — с новыми уже подробностями, и точно так же Танич, Ободзинский, другие...

— Ободзинский... Еще одна легенда...

— Уникальный голос, имидж — чувственный певец, а поскольку на эстраде в то время господствовали баритоны, его непривычный тенорок да к тому же так называемый открытый звук вызывали почти абсолютную неприязнь у людей старшего возраста, особенно у начальства, и в частности, к сожалению, телевизионного. Его сначала снимали, а затем браковали и вырезали: так он и оказался самым непоказываемым певцом советского телевидения — сегодня это странно, но факт.

По воздействию на публику Ободзинский приближался к Муслиму Магомаеву, значительно уступая ему по части внешности. Его песни — одна известнее другой: «Анжела» (посвящена дочери) и «Восточная песня» («Льет ли теплый дождь, падает ли снег...»), «Вечная весна» и «Что-то случилось ранней весною...», но, пожалуй, главный суперхит — «Эти глаза напротив» (позже вторую жизнь этой песне даст Филипп Киркоров).

Не выдержав такого отношения к себе и устав от бесплодной борьбы, Ободзинский подался в сторожа, спился и умер, однако поиски виновных в его трагической судьбе — пустая затея. Ободзинский был обречен изначально, ибо не пел патриотики, что автоматически вычеркивало его из списка официально разрешенных певцов. Его нестандартный высокий голос раздражал и руководство культуры, и немалую часть публики — это сегодня на сцене таких большинство, а в те годы он был практически белой вороной. Естественно, коллеги не могли простить Ободзинскому его сумасшедшей популярности и, учитывая два предыдущих фактора, ставили ему палки в колеса, поэтому он в той когорте выжить не мог и она просто его раздавила.