Наиболее известный российский репортер, автор и ведущий культовой информационной программы «600 секунд», на протяжении шести лет выходившей на ленинградском-санкт-петербургском телевидении, депутат Государственной Думы четырех созывов Александр Невзоров пережил свой звездный час в 1989 году, когда одна из городских газет выпустила календарь «Самые популярные в мире ленинградцы»: на его обложке красовался Невзоров верхом на коне, а на обратной стороне — будущий мэр Собчак с зонтом.

Сегодня разменявший второй «полтинник» Александр Глебович считает свою работу в «600 секундах» чистой воды авантюрой и разбоем, только команда его в отличие от робингудовской шайки использовала не мушкеты и кривые ножи, а телевизионную камеру. Документы, которые они обнародовали, как правило, похищались, всяческими способами выманивались или покупались у ответственных лиц, и чем криминальнее были способы добычи информации, тем больше адреналина это сулило.

«Секундовцы» бесстрашно вламывались на закрытые объекты, тараня ворота «рафиком», на котором съемочная группа передвигалась по городу, и, например, однажды, чтобы попасть на мясокомбинат, переоделись врачами «скорой помощи». В другой раз Невзоров проник в крематорий в закрытом гробу, причем прямиком из морга, а когда понял, что его везут к печи, откинул крышку и предстал перед остолбеневшей публикой с телекамерой в руках (пока сотрудники крематория отходили от шока, репортер побежал открывать двери своим коллегам, ожидавшим снаружи).

Эти кавалерийские набеги были на советском телевидении внове, они рушили привычные устои и дарили народу предвкушение какой-то новой, невиданной жизни. Простые телезрители на Александра разве что не молились: считали его неподкупным и всячески ему помогали, впрочем, усидеть в седле (или даже без оного) на гарцующей лошади оказалось гораздо легче, чем удержаться на гребне популярности, - человека, который в конце 80-х был любимцем ленинградской интеллигенции, в начале 90-х дружно предали анафеме. Случилось это после того, как Первый канал Центрального телевидения показал невзоровский фильм «Наши», где автор встал на сторону не добивавшихся независимости прибалтов, а сохранившего верность присяге вильнюсского ОМОНа. Маститые кинодокументалисты обвинили Невзорова в фальсификации, аудитория разделилась на «наших» и «не наших», а рейтинг программы упал вдвое - до 40 процентов.

Позднее сам Александр называл себя «идеологическим гладиатором», а вот прозревшие демократы переименовали репортера в Неврозова и обвинили в нездоровой тяге к крови и смерти. Пару газет опубликовали даже выдержки из истории его болезни, связанной с прохождением им медкомиссии «в связи с сомнением в психической полноценности и решением вопроса о пригодности к воинской службе». Чего там только не было: и случаи нанесения себе резаных травм, и попытки отравиться амитал-натрием, и увлечение наркотиками... Венчал все предварительный диагноз: шизофрения, психопатия, - с помощью которого несознательный 17-летний призывник от службы в армии откосил, хотя даже недруги не могли отрицать, что Александр безумно талантлив.

Не стану гадать, в какой момент мальчик-мажор, росший в 160-метровой квартире на Невском проспекте и закончивший элитную французскую спецшколу, повзрослел, но понимаю, почему, побывав во множестве горячих точек и увидев войну - не ту прилизанную, которой щекотали нервы обывателей, а жуткую, неприукрашенную! - Невзоров стал неуютно чувствовать себя в мире людей и бесповоротно предпочел им общество лошадей.

Да, работа каскадера (в юные годы он дань отдал и ей) оставила на нем серьезные зарубки: два оскольчатых перелома большой берцовой кости, разрыв мениска, сломанные ключицу, шесть ребер, лучевую и локтевую кости, и все-таки кони, по мнению Александра Глебовича, куда благодарнее человека. Надо ли удивляться тому, что сегодня мой собеседник готов, эпатируя обывателей, целовать им копыта и учить читать на латыни? Ну а еще Александр пропагандирует полный отказ от применения жестоких методов при обучении и выездке, причем делает это страстно и последовательно, как, собственно, и все, за что берется, и плевать ему на приклеенный оппонентами ярлык «лошадиного троцкиста».

Вот уже 19 лет он не выходит ежевечерне в телеэфир - в 93-м «Секунды» закрыли, да и Борис Березовский, у которого с 1994 по 1998 год пламенный Невзоров работал консультантом-аналитиком, перестал поздравлять его с днем рождения (видно, списал со счетов), однако у Александра Глебовича и сегодня есть адепты: люди, которые разделяют его взгляды на лошадей, а также ученики конной Школы «Nevzorov Haute Ecole» - преимущественно романтичные девушки 14-18 лет. Если им верить, брутальный и грубый на телеэкране, дома Александр Глебович - тихий отшельник, очень не любящий посторонних: в душу никого не пускает и дергать себя за ниточки, как марионетку, не позволяет.

Кстати, на недавних президентских выборах в России он был назначен доверенным лицом Путина, но закончилось это, как водится, большущим скандалом. Несмотря на свой обязывающий к сдержанности статус, Невзоров оскорбительно высказался в адрес церковных иерархов, которых кандидат в президенты как раз усердно обхаживал, и теперь, думаю, в следующий раз Кремль 100 раз подумает, стоит ли впредь с подобными предложениями к Александру Глебовичу обращаться.

Встреча в Питере с легендарным Жаном Полем Бельмондо, 1990 год Фото «РИА

«КОГДА НОРМАЛЬНЫЕ ЛЮДИ ПРИВАТИЗИРОВАЛИ ГАЗЕТЫ, ЗАВОДЫ И ПАРОХОДЫ, Я, ДУРАК, БЕГАЛ ЗАЧЕМ-ТО ПО БАРРИКАДАМ»

- Знаете, Саша, едва только я к вам сюда вошел, начал оглядываться по сторонам - черные стены и пол, лошадиные збруя, доспехи... Это, простите, офис, мастерская или что-то еще? Как вашу обитель назвать?

- Это всего лишь неразобранная декорация от прошлого фильма - очень жаль ее разрушать, перекрашивать или переделывать. Не поднимается просто пока рука, и время позволяет в таком виде это все подержать, но поскольку у нас всегда много площадок: в съемках я очень суетлив, хаотичен и изобретателен, - некую постоянную вкадровую мы устроили здесь, а вообще это помещение редакции.

- Знаю, что вспоминать о работе в программе «600 секунд» вы не любите, но как же без этого?

- Ну, я не то чтобы не люблю, просто ужасно устал от того, что и умные, и глупые, и талантливые, и бездарные - все (я имею в виду журналистов) меня о том времени спрашивают.

- Ну, еще бы: для целого поколения «600 секунд» - самый рейтинговый телевизионный проект, к тому же вошедший в Книгу рекордов Гиннесса...

- Это все правда, но меня-то за что мучить?

Съемочная группа программы «600 секунд» прибыла на место преступления, 1990 год Фото «РИА Новости»

- Благодаря чему, на ваш взгляд, такой телевизионный прорыв стал в тот период возможен?

- Масса факторов должна была, согласитесь, совпасть: и время, и мои способности, вероятно...

- Репортерские?

- Нет, репортерские способности - понятие весьма формальное, и не надо считать, что они предполагают наличие каких-то особых приемов или манер. В этом деле могут преуспеть рожденные в разные эпохи люди, которые наделены совершенно несхожими наклонностями и вызывают различный социальный эффект: единственно, что всем им необходимо, - это авантюризм, безжалостность, беспринципность, жестокость, храбрость и, в известной степени, жадность.

Всегда с сожалением объясняю, что когда нормальные люди приватизировали газеты, заводы и пароходы, я, дурак, бегал зачем-то по баррикадам - до сих пор простить себе этого не могу. Нужна, иными словами, некая сумма человеческих качеств, которая позволяет в информационном поле разбойничать, - при этом, естественно, в голове не должно быть никаких глупостей про общественное благо, никаких принципов, никаких попыток даже самому себе рассказать, что все это делается во имя какой-то высокой цели. Отнюдь! - тогда это может быть успешно.

- «В ту пору, - признались однажды вы, - я был наглым, авантюрным, безжалостным, циничным, хитрым, продажным журналистом»...

- Конечно, но это высказывание, подозреваю, кем-то откорректировано. Все-таки журналистом я себя никогда не называл, в лучшем случае - репортером и вообще от профессии журналиста всегда очень тщательно дистанцировался.

- В эпоху «600 секунд» много жути вы насмотрелись? Не бросало вас в пот при виде крови, трупов и расчлененки?

Александр родился в Питере, рос в 160-метровой квартире на Невском, воспитывался матерью, его дед — генерал МГБ. На телевидение Невзоров попал в 1983 году. Работал каскадером, учился в Московской Духовной Семинарии, был отчислен с четвертого курса

- Все это жутью я не считаю - да, не считаю! - и тем отличаюсь от остальных, которые, надев огромные розовые тапки, сидят на огромных розовых диванах и смотрят телевизоры ярко-розового цвета. Они к своему декоративно-квартирно-придуманному, условному миру привыкли и не понимают, что реальная жизнь совершенно другая, - им она кажется почему-то жестокой, кровавой, кошмарной. Публике этой в голову не приходит, что весь розовый гламур и вся цивилизованщина стираются (плюнув на палец, проводит им по столу) одним прикосновением пальца войны или...

- ...цунами...

- ...или вшивого какого-нибудь реактора, и когда вокруг все рушится, люди, выращенные в розовой оранжерее, воспринимают это куда тяжелее, болезненнее, даже смертельнее - они зачастую оказываются к таким ударам судьбы не готовыми.

- Вам угрожали часто?

- А что толку подсчитывать-то? - я же не барышня, чтобы вести дневник: «17 апреля мне угрожал такой-то...» - не помню я этого.

- Но угрожали?

- Дак я ведь, когда в репортерскую профессию шел, понимал прекрасно, что может с ней быть связано. То, что какого-то корреспондента побили или толкнули, удивлять не должно: все это в комплект профессии входит, и жаловаться журналисту на то, что он избит, обстрелян или угодил за решетку, - все равно что солдату сетовать на свист пуль. Никто никого в репортеры не гонит: иди класть асфальт - там будет спокойно и уютно.

«600 секунд» пользовались бешеной популярностью у телезрителей, хотя сам Невзоров в одном из интервью вспоминал, что ему «очень стыдно за эпоху «Секунд» — тогда, будучи охмелен собственным успехом, я разрушил много судеб»

- Ну, угрожали - ладно, но на вас ведь и покушались неоднократно: однажды даже грудь прострелили. Что это была за история?

- Нормальная абсолютно история, в которой я полностью был не прав, а задетый мною человек поступил красиво и мудро. Сейчас, кстати, мы в очень хороших с ним отношениях.

- То есть вы знаете, кто это сделал?

- Конечно.

- А как само нападение происходило - вас где-то подстерегли?

- Это история долгая и для меня неинтересная, поскольку не самая лестная - в той ситуации я действительно, как свинтус, себя повел.

- Круто, однако, было пулю в грудь получить?

- Поскольку тогда в меня первый раз какое-то железо попало, я хорошо запомнил, что почувствовал. Сперва вяжущие ощущения возникли, онемела гладкая мускулатура предплечья и часть груди, потом толчковая, пульсирующая боль началась, а позже, когда стал анатомом, все это проанализировать смог.

- Анатомом? Вы и это попробовали?

- Я являюсь членом Всероссийского научного общества анатомов, гистологов и эмбриологов - в Петербурге курирую анатомические экспозиции Военно-медицинского музея Министерства обороны и выставку под названием «Тело человека: мертвые учат живых», которая открыта сейчас в культурном центре «Толстой Сквер». К слову, если в Питере минутка свободная выдастся, мотанитесь туда - это того стоит.

С Геннадием Зюгановым в Государственной Думе. Как депутат Госдумы четырех созывов Невзоров, по его словам, вошел в Книгу рекордов Гиннесса — «потому что Непосредственно присутствовал всего на четырех заседаниях» Фото «РИА Новости»

«ОСОБЫХ ФИЛОСОФОВ СРЕДИ АНАТОМОВ Я НЕ ВИДЕЛ, НО ПОЧТИ КАЖДЫЙ ФИЛОСОФ ДРЕВНОСТИ БЫЛ АНАТОМОМ»

- Люди, которые препарируют человеческое тело: и анатомы, и патологоанатомы, - становятся нередко философами: вас эта участь тоже постигла?

- Нет, и думаю, что вы, несмотря на все мое к вам уважение, здесь не совсем правы. Честно говоря, особых философов среди анатомов я не видел, но почти каждый философ древности был анатомом. Я уж не говорю про художников, про многих писателей, продолживших дело Рабле (пионера научной анатомии, который одним из первых в Европе производил на своих лекциях вскрытия трупов. - Д. Г.).

Дело все в том, что патанатомией я вообще не занимаюсь, потому что это очень узкая дисциплина, которая выясняет причины смерти, - анатомия, исследующая причины жизни, гораздо важнее и интереснее. Для меня вообще загадка, как можно на свете жить, не понимая, из чего же мы сделаны, как устроены, и даже боясь заглянуть в себя или в кого-нибудь другого глубже, чем на миллиметр, гарантированный гламуром. Большинству все гладкое, опять-таки розовое, причесанное, напомаженное подавай, и не дай Бог увидеть хотя бы первый слой подкожных мышц.

Вообще, анатомия полностью лишает человека всяких иллюзий - если это считать философией, то я, так и быть, согласен, хотя к сторонникам и поклонникам данной сферы деятельности не отношусь. Анатомия и философия - разные вещи: первая - точная наука, вторая - умение придать невнятность практически всему.

- Вы рассказали, как железо попало в ваше тело впервые, - испытать это еще не раз довелось?

С председателем Верховного Совета СССР Анатолием Лукьяновым, который в ноябре 1991 года проходил по делу ГКЧП как обвиняемый. «Провал путча стал для меня огромным личным горем. И моим поражением тоже», — признался Невзоров

- Случаи были всякие - я же на разных войнах бывал, массу пережил приключений и к этому опять-таки отношусь нормально, как к чему-то, что к новым, острым ощущениям прилагается в комплекте.

- Я же говорю: вы философ...

- Отнюдь: слово «философ» точно не обо мне.

- Сегодня такая программа, как «600 секунд», в принципе на российском телевидении возможна?

- Сложный вопрос... Понимаете, в тот момент не только власти не было, но и безвластия...

- ...а также понимания, что нас ждет дальше...

- ...и поэтому никто останавливать меня не решался. Всерьез, разумеется, то есть были, конечно, какие-то попытки, которые мне же на пользу шли, - я их легко перепрыгивал, как пудель загородочку в известной забаве. Дело в том, что среди тех, кто сейчас в Кремле, есть блестящие, умные ребята, но в отношении политики чувство юмора у них отсутствует категорически. С этим там очень плохо, плюс они, как безумные алхимики, стремятся все какую-нибудь так называемую национальную идею раскопать, в своих кремлевских лабораторных колбах ее вывести, а она не выводится.

Национальная идея вообще искусственно не выводится никогда, в России тем более - ей, я подозреваю, на нашей почве прорасти не дано, поскольку мы научились ненавидеть идеологию так, как ни один другой народ в мире. Мы ненавидим ее тайно, явно, скрыто, открыто - по-всякому и любую, причем прежняя, большевистская, как ни странно, искусственной не была. Она была позорной, порочной, кошмарной - какой угодно, но образовалась достаточно естественно, как результат...

Заместитель председателя Государственной Думы России Александр Венгеровский, лидер ЛДПР Владимир Жириновский и Александр Невзоров, 1994 год Фото «РИА Новости»

- ...социального неравенства...

- ...того насилия и той дикости, которые творились у нас до 17-го года, поэтому считать, что революцию в России совершили три еврея, которые пришли со ржавыми маузерами и постреляли великую святую православную Русь, было бы сильным преувеличением.

- Не три - чуть больше...

- Надо понимать к тому же, чем революция 17-го года была. Речь не о том, кто ее оседлал, кто ею воспользовался и распорядился ее плодами, - мы говорим о том, что это был прежде всего колоссальный по мощи, неслыханный взрыв ненависти народа к порядку управления, к лицемерию, к подлости, к глупости власти и идиотизму конструкции, в которой все жили, поэтому весь народ так или иначе в этот омерзительный, страшный, тем не менее абсолютно закономерный и, в общем-то, оправданный процесс включился. Рисуя сейчас сусальную Русь до 17-го года...

- ...с ангелом-царем Николаем II во главе...

- ...этот фактор совершенно мы забываем. Я даже не буду конкретизировать, но то, что тогда кровоточило, сейчас заросло благополучно маразмом, который сверху еще и позолочен, еще и тщательно накрыт флагами генерала Власова, который во время Великой Отечественной войны в этот бедный Советский Союз банду уголовников и изменников Родины привел, - сейчас все это воспринимается как нечто невероятное.

«РАДИ НАЖИВЫ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ ВСЕГДА БЫЛИ ГОТОВЫ НА ВСЕ, ИМ БЫЛИ СОВЕРШЕННО БЕЗРАЗЛИЧНЫ СУДЬБЫ НАЦИИ: ГЛАВНОЕ - ПРОДАВАТЬ СВЕЧКИ»

«Вообще, анатомия полностью лишает человека всяких иллюзий»

- Вам не кажется иногда, что национальная идея России - построить для начала элементарные туалеты на трассах?

- Я про национальные идеи не думал, а туалеты вполне реальны, потому что они - следствие общего, скажем так, повышения уровня цивилизованности во всем мире. Когда-нибудь этот уровень поднимется и у нас - не забывайте, что Россия была задержана в интеллектуальном развитии почти на 700 лет, и это не слова, не какое-то мое вольное или вздорное мнение. Давайте проанализируем: первый университет в Европе - Болонья, 1088 год, а в России - Санкт-Петербург, 1724-й год. К сожалению, эти факты, эта простая и грубая цифирь все по местам расставляет, потому что наличие университетов весьма красноречиво, а их отсутствие свидетельствует о том, что насильственно, по глупости либо чтобы облегчить себе жизнь в России ростки интеллектуального развития достаточно долго искореняли, за что мы все сейчас и расплачиваемся.

Понятно, что Русская православная церковь очень тщательно свою территорию охраняла, ибо понимала: в случае прихода любой цивилизации, любого просвещения ее рынок окажется под угрозой. Ради наживы священнослужители всегда были готовы на все, им были совершенно безразличны судьбы нации, глобальнейшие вопросы: главное - продавать свечки. Сейчас уже ясно, что за 70 советских лет коммерческую жилку они не утратили и также идут на все ради того, чтобы обеспечивать доход своим свечным заводикам, производителям лампад и всяких картинок, а тогда церковь диктовала свою волю.

Вот нам не без гордости говорят, что в России не было инквизиции. Неправда, была! - об этом замечательно пишет великолепный советский историк-религиовед Ефим Грекулов. Существует тому масса свидетельств, включая церковные - типа Стоглавого собора, но инквизиция у нас так не свирепствовала по простой причине: грамотных было в 10 раз меньше. Чтобы еретиком стать, надо прочесть хотя бы одну книжку, а они в России всегда были недоступны...

Да, у нас был большой объем и рукописных книг, и книгопечатания, но это были октоихи, требники, четьи-минеи, псалтыри, молитвословы - у нас не было вообще не то что философской, но и естественно-научной литературы. В 1543 году Андреас Везалиус (естествоиспытатель, основоположник анатомии. - Д. Г.) составил уже полный анатомический атлас человека, который современен и сейчас, а у нас в то время вряд ли можно было найти что-нибудь, кроме октоихов, требников, четок, бесконечных земных поклонов и немощеных тротуаров. Спасибо еще Петру Алексеевичу I, который все-таки взял и все это переворотил, потому что иначе ХХ век мы с вот такими бы встретили бородами...

С Дмитрием Гордоном. «Как только преодолеем отставание (имею в виду 700 лет задержки интеллектуального развития), у нас все будет в порядке» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- ...в посконных портках...

- ...и очень всем окружающим нас удивленные.

- В январе 91-го года вы сняли о событиях в Вильнюсе героизировавший бойцов Вильнюсского ОМОНа документальный фильм «Наши», за что вам досталось тогда на орехи от демократов. Не жалеете сегодня о том, что заняли такую позицию?

- Нет, я никогда ни о чем не жалею - рефлексия и раскаяние, угрызения совести мне не присущи, вот с этим, пожалуйста, не ко мне. Картину ту делал я абсолютно искренне, и происходило это, наверное, потому, что в то время у меня еще были иллюзии относительно так называемой Родины и так называемого патриотизма.

- Движение «Наши», которое уже несколько лет существует в России, названо так благодаря вашему фильму?

- Да, один кремлевский дядечка, которого я очень уважаю, как-то мне позвонил и сказал: «Глебыч, ты же все равно им не пользуешься - отдай название». Я: «Да бери, на фиг!».

- Дядечка этот - Сурков?

- Это ваше предположение.

- Ваш дедушка, если не ошибаюсь, был полковником НКВД...

- Ну да! (Разочарованно). Обижаете...

- Генералом?

- Конечно, только не НКВД, а МГБ - тогда эта служба Министерством государственной безопасности называлась. (В биографической книге Ивана Иванова «Жизнь замечательных россиян. Александр Невзоров» Невзоров-старший описан так: «Отчаянно смел! В полковничьих погонах сокрушал банды «лесных братьев», хаживал на литовцев врукопашную, лично руководил операциями и дрался во всех драках, которых много было в 1946-1955 годах в Литве. Ходили слухи о его беспримерной жесткости под Каунасом во время нападения «лесных братьев» на эшелон, в котором транспортировались пленные. Именно Георгий Владимирович Невзоров отдал приказ накрыть эшелон орудийным огнем». - Д. Г.).

- Ваша мама в знак протеста против позиции деда не поддерживала с ним, говорят, отношений и даже не пришла на его похороны - вы же, напротив, с дедушкой были очень близки и из уважения к нему с мамой порвали...

- А вы знаете, друг мой... (Пауза). При всей моей симпатии к вам я в эту зону вас не пущу: то, что касается глубоко личной жизни и сложных взаимоотношений с родственниками,- закрытая тема. Не обижайтесь, просто не допускаю туда никого.

- Бытует мнение, будто вам потому в перестроечные годы столько было дозволено, что, учитывая такое родство, вы плотно контактировали с Комитетом госбезопасности и работали под его прикрытием - так это или нет?

- И да, и нет. Понимаете, если спросить, например, у президента России, с Комитетом государственной безопасности он контактирует...

- ...он, безусловно, ответит: «Да!»...

- Если спросить...

- ...у премьер-министра Путина - дважды «да!»...

- ...то же самое скажет, а если вы зададите этот вопрос балерине, то в советское время, скорее всего, было «да», а сейчас - «нет».

Тогда эта структура пронизывала совершенно все, но считать, что человека это как-то компрометирует, я до сих пор не могу. Было взаимовыгодное и чертовски интересное сотрудничество - там блестящие люди работали.

«МЫ БЕЗУМНО КОНФЛИКТНЫЙ И АГРЕССИВНЫЙ ВИД - НЕ ЗНАЮ ЖИВОТНЫХ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ ТЯГАТЬСЯ С НАМИ ПО КОЛИЧЕСТВУ ВНУТРИВИДОВЫХ УБИЙСТВ, В ТОМ ЧИСЛЕ СОВЕРШЕННО БЕССМЫСЛЕННЫХ»

- Комитет, значит, о том, чем вы занимаетесь, знал и некоторые вещи с его представителями вы согласовывали?

- Практически нет. Бытовые или собственные пристрастия, при всей их тенденциозности, не согласовывал никогда, но когда началась серьезная каша, когда уже разваливался и трещал буквально по швам Союз и стало понятно, что нужно мобилизовывать всех и вся, наши отношения, скажем так, потеплели и мы сблизились...

- Вы снимали в Нагорном Карабахе, Прибалтике, Югославии, Приднестровье, участвовали во многих локальных вооруженных конфликтах, а зачем нужно было лезть в самое пекло - это мужское такое испытание вроде инициации или хотели в себе разобраться?

- Ну, сейчас-то я с умным видом могу говорить, что постигал, изучал таким образом жизнь, а тогда повиновался только азарту, чувству конъюнктуры и любви к войне, потому что эта штука - страшный наркотик. Тот, кто побывал на одной войне, поедет - уверяю вас! - на вторую, на третью, на четвертую, на пятую, и не случайно у нас в России целое поколение появилось русских наемников - «диких серых гусей», как они сами себя называли, которые прошли все от Хорватии до Абхазии, Литвы, Приднестровья. Почти всех их, увы, поубивали (великолепные были ребята!) плюс к этому войны еще были достаточно доходным делом.

- Я читал, что во время этих локальных конфликтов вы были дважды ранены и один раз контужены...

- ...всяко бывало...

- ...а еще трижды добровольным заложником становились...

- Глупости эти я до тех пор делал, пока у меня еще сохранялись иллюзии в отношении общества, в котором живу.

- Неужели вы в справедливость верили?

- Нет, полагал просто, что благодаря моему участию может что-то существенно измениться, к тому же, когда видишь такое количество робких людей, которые не решаются сесть в машину к террористу с бомбой или не рискуют передать себя в заложники взбунтовавшимся зекам, прекрасно понимаешь, что...

- ...кто-то должен?

- Нет, дело не в этом. Ты же не зря читал в детстве книжки, не зря под влиянием таких персонажей, как спартанский царь Леонид из рода Агидов или все герои Плутарха, воспитывался...

- В 91-м году вы поддержали путч ГКЧП...

- «Поддержал» - не то слово: я был одним из его организаторов. (Биограф Александра Иван Иванов считал, что только глубоко верующему Невзорову «могла прийти в голову мысль рекомендовать объявить ЧП в день Преображения 19 августа». - Д. Г.).

- На этом остановимся, если можно, подробнее - что значит «одним из организаторов»?

- Нас, если честно, было там много, потому что идеологическую поддержку ГКЧП искал очень честно, тщательно, скрупулезно, и практически вся тогдашняя патриотическая... Не умею употреблять слово «элита», но вы поняли, что я имею в виду, да? Короче, редакторы ведущих газет...

- ...типа «Советской России»...

- ...генеральные директора, управляющие крупных телекомпаний - грубо говоря, все «наши» в этом деле были.

- Хотите сказать, что знали о том, что планируется, задолго до 19 августа?

- Конечно, и очень этого ждал.

- Михаил Сергеевич тоже о предстоящем перевороте был, на ваш взгляд, в курсе?

- Это мне неизвестно.

- Вы сожалели о том, что путч провалился?

- Это стало для меня огромным личным горем. И моим поражением тоже.

- В 93-м году вы поддержали защитников Белого дома, которых расстреливали из танков, - их поражение тоже как личное горе восприняли?

- Тогда все было еще веселее, потому что меня к тому моменту уже схватили. Я вел к Москве остатки рижского ОМОНа и чеченцев...

- Вы вели?

- Конечно, однако под Зеленоградом нашу колонну остановили, и в результате непродолжительных, но энергичных действий я оказался в кутузке и провел в камере достаточно долгое по масштабам событий время. В общем, как потом выяснилось, заарестовали меня раньше, чем что-то успел натворить.

- О первой чеченской кампании вы сняли два фильма: документальный «Ад» и художественный «Чистилище» - как думаете, кому и зачем эта война понадобилась и была ли она вообще нужна?

- Она, безусловно, была нужна: прежде всего для того, чтобы Чечня научилась уважать Россию, а Россия - Чечню, чтобы Москва могла убедиться, до какой степени неукротимый и храбрый народ чеченцы, какие офигительные они солдаты и чтобы в Грозном поняли, что Россия необычайно как империя тяжела, грузна и неотвратима. Дело в том, что какое-то уважение у чеченцев может вызывать только сила: военная, разрушающая и идеологическая - та, которую ощутили они на себе...

- России Чечня нужна?

- Вот тут ничего вам сказать не могу, потому что вопросы политики и геополитики давно меня волновать перестали.

- Ну а Чечне Россия?

- Это тот же вопрос - те же самые, как говорится, яйца, только вид сбоку (не знаю, известно ли у вас в Украине такое выражение, но в России оно необыкновенно популярно). Ну хорошо, давайте, чтобы сохранить приличия, скажем не «яйца», а «тестикулы» (смеется).

- Вы повидали в Чечне много жестокости?

- Я не называю словом «жестокость» то, что немножко контрастирует с розовой квартирной жизнью, - для меня это всего-навсего естественные проявления человеческой природы, которые мы почему-то камуфлируем некими словами, понятиями. Вообще, такое поведение для приматов типично, мы безумно конфликтный и агрессивный вид - не знаю животных, которые могли бы тягаться с нами по количеству внутривидовых убийств, в том числе и совершенно бессмысленных. Из 24 миллиардов людей, которые жили на этой земле, 14 миллиардов было убито, и это не мои фантазии, а результат очень интересных и точных, на мой взгляд, подсчетов английского математика Грэма Таттерсола.

- Вы для себя ответили на вопрос: кому была нужна чеченская война?

- А я им и не задавался, меня он совершенно не интересовал. Это была моя война, мой рубеж, мой этап - то есть очень важное в моей жизни событие: благодаря ему я, наконец, многое понял и от многих иллюзий избавился.

«СОБЧАК ЧЕСТНО СО МНОЙ ВЕЛ ВОЙНУ, ВСТАВАЯ ПОСТОЯННО В ПОЛНЫЙ РОСТ И ПОДСТАВЛЯЯ СЕБЯ ПОД МОИ ПЛЕВКИ»

- Ленинград вы любили?

- Понимаете, я всегда пытаюсь понять, какой смысл вкладывается в слово «любовь», ведь даже издатели журнала «ХХL» считают, что о ней пишут. Вот если речь о такой любви, поверьте, на весь Ленинград меня не хватило бы, а если имеется в виду какая-то возвышенно-отвлеченная... Какой Ленинград? Картиночный, с мостиками и шпильчиками? Его очень трудно любить, потому что этот город мало приспособлен для жизни. Он был задуман как декорация некой европейской реальности, а, как вы знаете, ни один нормальный человек никогда оборотную сторону декорации не красит, и вот эта неухоженность исподней стороны - грязной, прогнившей, источенной, как жуткими червоточинами, ходами коммуналок с рыжими ржавыми страшными трубами и просевшими подмытыми фундаментами - тоже правда. Этот город можно жалеть, ему можно сострадать, можно быть привязанным к нему, но любить? Нет и еще раз нет!

- Санкт-Петербург Ленинграда лучше?

- А никакой разницы я не вижу - это всего-навсего чуть-чуть отполированный Ленинград (я не могу сказать - умытый). Фасадно, внешне Ленинград никогда грязным городом не был, и, честно говоря, никакого смысла в перемене его названия я  вообще не вижу.

- Вас связывали непростые отношения с первым всенародно избранным мэром Ленинграда-Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком, а что это был за человек?

- Как я теперь понимаю, фанфарон, врун, дебошир...

- Дебошир?

- Конечно - и в политическом, и в расхожем смысле слова тоже, но при этом он был наделен широкой душой, храбростью и благородством - в общем, мужик потрясающий.

- Для вас его смерть - загадка или вы знаете, как это случилось?

- На тот период я как бы из своего всезнайства несколько выпал и об обстоятельствах его кончины осведомлен плохо - знаю просто, что во время нашей войны с ним Собчак вел себя по отношению ко мне совершенно удивительно, потому что теперь, уже хорошо представляя рычаги, которыми он располагал, прекрасно понимаю: достаточно ему было моргнуть, и проблема «Невзоров» перестала бы существовать, но он честно вел эту войну, вставая постоянно в полный рост и подставляя себя под мои плевки.

- А плевали вы сильно?

- Ой, ужасно! - я же очень азартный. Насчет подраться - это...

- ...только дай

- Да, причем я еще и упертый и в любой конфронтации иду, к сожалению, до конца. Теперь-то мне ясно, до какой степени он был молодцом...

- Как человек, знавший Собчака, как телевизионщик, в конце концов, вы наблюдаете за телевизионной и прочей карьерой его дочки Ксении?

- Она уже что, кончила школу?

- Да, с успехом...

- Серьезно? Ну, может быть... Кстати, уже лет-то прошло прилично, но я ничего не слышал о ней, вообще.

- Долгое время вас связывали довольно близкие отношения с Борисом Абрамовичем Березовским - в течение пяти лет вы были его советником...

- Угу!

- Что же вы можете о Березовском сказать?

- О каком из них? Обличий там много: Березовский-политик, Березовский-интеллектуал, Березовский-жадина, Березовский-прохвост, Березовский-умница - и все это один и тот же Борис Абрамович. Конечно, изначально он был слишком интеллектуален для того, чтобы заниматься в России политикой.

- Надо попроще быть?

- Да, в России интеллект и политика - вещи совершенно несовместимые. Не говорю о том, что ты приходишь, например, в какие-то правительственные учреждения и понимаешь, что оказался в неком волшебном заповеднике жлобов, - нет, я не хочу этого сказать, но вы меня можете так понять, - да? - а я не смогу ничего возразить. Борис Абрамович с его утонченностью и с его интеллектуальными стратегемными конструкциями был не просто на фоне тогдашней российской политики нелеп, а абсолютно идиотичен. Сейчас мы с ним уже давно не общаемся, но у него там, насколько я понял, ПГМчик начался.

- ПГМчик? Что это?

- Православие головного мозга - когда, к сожалению, это у кого-то начинается, общение с ним я прекращаю.

«ДАЖЕ СВОИМ САМЫМ ВЕРНЫМ ДЕТЯМ РОССИЯ ПОРАЗИТЕЛЬНО УМЕЕТ МСТИТЬ, ПАКОСТИТЬ И НЕ ПЛАТИТЬ ДОЛГОВ»

- Сегодня все руководство России из вашего города, многих вы, наверняка, хорошо знаете, а что о правящем тандеме - вот, модное слово какое ввернул! - думаете?

- Да ничего я не думаю. Путина чрезвычайно уважаю - прежде всего как разведчика, а второго парня совершенно не знаю, но сейчас они мне не нравятся оба, потому что очень распустили попов.

- Четыре созыва подряд вы были депутатом Государственной Думы России - немало, однако...

- Я даже вошел в Книгу рекордов Гиннесса, потому что непосредственно присутствовал, по-моему, всего на четырех заседаниях.

- Неплохо! - сидение в зале не для вас явно...

- Как выяснилось, совершенно не для меня, правда, потребовалось четыре раза пробовать, чтобы убедиться в этом как следует, но как только депутатам запретили использовать мигалки, смысл парламентаризма в России был на этом исчерпан. Настоящий парламентаризм расстрелял не Ельцин из танков, а этот... Не помню, кто был премьером, который постановление о запрещении мигалок подписал (Михаил Фрадков. - Д. Г.). Все, после этого никакой содержательной части в парламентаризме уже не осталось.

- Политикой вы не занимаетесь нынче совсем?

- Нет, она вообще меня не интересует.

- И, судя по всему, не интересовала - только мигалки прельщали?

- О, ну конечно.

- Вы сожалеете о том, что Советский Союз развалился?

- Чтобы сожалеть, надо воспринимать все серьезнее, нежели сегодня воспринимаю я. Когда-то благодаря удивительным событиям в моей жизни я оказался учеником Льва Гумилева, поэтому определенное понимание и знание истории - и очень неплохое! - у меня есть, и теперь, видя крушение империй, осознавая необходимость этого, понимая, сколько судеб гибнет под руинами и сколько взлетов возможно на этих развалинах, уже ни о чем не сожалею. К тому же не могу сказать, что меня это как-то задевает лично, но Россия поразительно умеет даже своим самым верным детям мстить, пакостить, не платить долгов, зажиливать причитающиеся награды, в том числе и выписанные на передовой в Грозном...

- В том числе и вам?

- Разумеется. На передовой в Грозном генерал Рохлин выписал мне орден Мужества, который чиновники Министерства обороны потом зажилили, и вы знаете, все в совокупности, вот это видение того, с какой радостью Россия пожирает своих детей, - причем не потому, что голодна, а просто потому, что они оказались рядом в минуту, когда у нее случайно двигаются челюсти...

- ...рефлекс...

- (Смеется) ...избавило меня от каких бы то ни было иллюзий и от какого бы то ни было патриотизма в сегодняшнем смысле этого слова. Патриотизм ныне - безопасное и модное хобби (в России, по крайней мере), а когда это было опасно и немодно, я что-то не припомню ни одного из этих патриотов ни в окопах Приднестровья, ни в осажденном Белом доме в 93-м году, ни еще раньше - в 91-м, в дни ГКЧП, - вообще не помню.

- Банальный вопрос: Россию вы любите?

- С учетом всех тех характеристик, которые только что дал, ответьте, пожалуйста, на этот вопрос сами.

- На ваш взгляд, нынешняя Россия с ее политическим укладом, со всем, что в ней происходит, перспективы имеет?

- Да, конечно, - как только преодолеем отставание (имею в виду 700 лет задержки интеллектуального развития), у нас все будет в порядке.

- Каким вы видите сегодня ближайшее российское будущее?

- Оно тоскливо, неопределенно, хаотично, порвано на клочки Кремлем и анти-Кремлем, нелепо, грязновато и одновременно наполнено очень хорошими людьми, в том числе и в Кремле. Никаких особых, скажем так, качественных перемен я не жду - подозреваю, что и никто не ждет.

(Окончание следует)

Киев - Санкт-Петербург - Киев