(Продолжение. Начало в № 47)

«В ФИЛЬМЕ «БРЕЖНЕВ» МОЯ ГЕРОИНЯ ПРЕДСТАВЛЕНА КАК ПОСЛЕДНЕЕ РОМАНТИЧЕСКОЕ УВЛЕЧЕНИЕ ЛЕОНИДА ИЛЬИЧА, НО НА САМОМ ДЕЛЕ ТАКОЙ ЛЮБВИ У НИХ НЕ БЫЛО» 

— Вы знаете, когда фильмы Василия Макаровича смотришь, не чувствуешь, что это кино: в них нет никакой жеманности, натужности — перед тобой реальная жизнь...

— Органика там, конечно, потрясающая, сумасшедшая.

— Сегодня шукшинское творчество во ВГИКе, в других институтах изучают?

— Даже за границей изучают.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

— Вы, хотя и не имеете актерского образования, в кадре очень естественны — сказываются, видимо, папины гены. Из запомнившихся ваших ролей я, пожалуй, сразу же назову медсестру Лизу в фильме «Брежнев» — там все на реальных событиях было основано?

— Не могу сказать, что прямо на реальных, — все-таки моя героиня в этой картине представлена как последнее романтическое увлечение Леонида Ильича, но на самом деле такой любви у них не было.

— Кстати, медсестру Нину Коровякову, послужившую прототипом Лизы, недавно в документальном фильме показывали — она вспоминала о своей работе у генсека...

— Эта женщина просто за ним ухаживала — единственная давала ему таблетки (снотворного, к которым Брежнев пристрастился в конце жизни. — Д. Г.).

— А любил ли он ее, мы не знаем...

В роли медсестры Лизы с Сергеем Шакуровым в байопике «Брежнев», 2005 год. «Сергей Каюмович шикарно сыграл»

— Думаю, что нет, — она была очень некрасивая, страшненькая на самом деле, поэтому там не в любви дело.

— Ну, когда тебя постные физиономии членов Политбюро окружают, наверное, любая сойдет...

— Как бы там ни было, думаю, в этом все-таки есть художественный вымысел.

— Признаюсь, что работа Сергея Шакурова, сыгравшего в этом фильме Брежнева, меня потрясла, да и те, кто Леонида Ильича знал, говорили мне: один в один, вот как живой...

— Да, Сергей Каюмович шикарно сыграл.

— Его актерство, когда он перевоплощался, смех у вас не вызывало?

— Было смешно смотреть, да. Шакуров же очень спортивный, подтянутый, в теннис играет, у него такая походка пружинистая, но как только ему все эти прокладки сзади и спереди надевали, он тут же начинал ножками шаркать...

— ...шамкать...

— ...да, то есть между дублями именно, как дряхлый старик, передвигался, в туалет так ходил. Выглядело это уморительно...

— Еще одна картина, мимо которой я не могу пройти, — «Похороните меня за плинтусом», снятая по книге Павла Санаева — сына Елены Санаевой, внука Всеволода Санаева и одновременно приемного сына Ролана Быкова. Бедный парень написал потрясающую автобиографическую книжку о своем не­счастном детстве, да и фильм получился отличный, и ваша работа в нем превосходна. Инте­рес­но, а вы понимали, что реальный прообраз вашей героини — актриса Елена Санаева?

— Конечно, я прекрасно отдавала себе в этом отчет. Я с ней знакома, но при этом...

С Алексеем Серебряковым, «Террористка Иванова», 2008 год

— Она, кстати, нормально к этой повести отнеслась?

— В книге, я читала, ей все очень нравится, более того, она очень хотела сыграть свою мать. Начнем с того, что и Павел хотел сам этот фильм снимать, но продюсеры не дали — Снежкина пригласили...

— И не прогадали...

— Снежкин — хороший режиссер, и он и Елену Санаеву на роль бабушки пробовал — ему вот этой ненависти не хватило, абсолютной какой-то паталогии, всего того, что Светлана Крючкова сделала. Тут, собственно...

— ...школа БДТ сказалась...

— Все, что ему надо было, в общем она сыграла.

— Вы после премьеры с Санаевой общались? Она вам претензии не предъяв­ляла?

— Нет, мы не встречались, как-то судьба не сводила. Может, еще сведет...

«ПОСЛЕ «КАЛИНЫ КРАСНОЙ» СМЕРТЬ В КАДРЕ ДЛЯ МЕНЯ — ТАБУ» 

— Я с большим удовольствием посмотрел сериал «Террористка Иванова» и признаюсь, что искренне желал удачи вашей героине, которая отчаялась найти справедливость и решила восстановить ее сама... Этот несгибаемый характер ваш или вы его сыграли?

— Конечно, сыграла — взять в заложники отделение полиции я совершенно не­спо­собна.

— Тем не менее Полину Иванову вы понимали? Вы бы себя в большинстве случаев так же вели или нет?

— Естественно, тех, кого играю, я всегда оправдываю — даже если это отрицательные персонажи, потому что людей однозначно отрицательных или положительных нет — все в человеке намешано. Я выгораживаю своих героинь, хорошо, уважительно к ним отношусь — тем более в этой ситуации, которая, согласитесь, в жизни абсолютно могла случиться.

— В одном из интервью вы сказали, что никогда не сыграете постельные сцены и смерть, а потом подумали и добавили: а также никогда не буду играть жену олигарха. Почему вы заведомо загоняете себя в жесткие рамки?

С Сашей Дробитько в фильме Сергея Снежкина «Похороните меня за плинтусом», снятом по одноименной автобиографической книге Павла Санаева, 2009 год. «Павел хотел сам этот фильм снимать, но продюсеры не дали»

— Ну, с постельными сценами, по-моему, все понятно.

— Нет, абсолютно — почему красивая женщина перед кинокамерой раздеться не может?

— Ну просто нет таких режиссеров, которые бы все это красиво сделали...

— Но Владимир Меньшов снял же Веру Алентову, свою супругу, в «Зависти богов»...

— Знаете, я, наверное, не выдам секрет, если скажу, что это была дублерша.

— Допустим, но если бы был хороший режиссер, вы бы ему доверились?

— Нет, и потом зачем это? Все должно быть в глазах (я очень люблю в кино крупные планы), и раздевание тоже можно в глазах показать, а не натурой, тем более обнаженной. Мне возразят, что это нужно для драматургии, для какой-то роли, но я не знаю ни одной роли, для которой это действительно необходимо. Может, у Бертолуччи — там все замечательно, но у него молодые девочки, а, например, фильм Ренаты Литвиновой, где снялась актриса из «Бриллиантовой руки»...

— ...Светлана Светличная...

— Да... Не помню, как он называется...

— Криминально-мистическая мелодрама «Богиня: как я полюбила»...

— Ну, это выше моего разумения — я поняла Ренату...

С Игорем Квашой в программе «Жди меня»

— ...но не Светличную...

— Абсолютно, хотя и ее можно понять, потому что ролей нет. Да хотя бы уж так... Всех, в общем, понять можно, но...

— ...простить нельзя...

— И простить можно, просто есть какие-то вещи, через которые я, например, переступить не могу.

— Ясно, а почему вы никогда не согласитесь играть смерть?

— После «Калины красной» смерть в кадре для меня просто табу, но если это вне съемочной площадки происходит, играть можно... В фильме «Правосудие волков» моя героиня умирает, но это не на глазах у зрителей происходит — просто ее сын, мальчик, узнает, что мамы больше нет, а если бы это в кадре было, я бы сниматься не стала. Третий пункт — жены олигархов...

— Но тут-то что? (Внезапно погас свет). А вот что...

— Слышите, гремит? Это гром, наверное? (Свет включается). Нет, жены олигархов мне просто неинтересны.

— Вы достаточно хорошо этот типаж знаете?

— Практически с ними не знакома — черпаю информацию, как и большинство, из документальных каких-то фильмов.

— Они вам заочно противны, наверное...

— Не то что противны, просто... Знаете, вот не могу жену олигарха назвать, которая стала бы хорошей певицей, артисткой, художницей, дизайнером — проявила бы себя в любой творческой профессии, то есть нет среди них ни одной, которая стала бы выдающейся личностью, человеком, который что-то стоящее в своей жизни сделал, и чтобы заодно она была бы женой олигарха... (Опять отключился и тут же включился свет)...

«СЛЕЗЫ ГРАДОМ ПОЛИЛИСЬ, И Я УБЕЖАЛА — НУ ЧЕ ПЕРЕД КАМЕРОЙ ПЛАКАТЬ?» 

— До 2014 года вы вели на Первом канале замечательно душевную программу «Жди меня» — на мой взгляд, она приобрела такую популярность не в последнюю очередь благодаря вам и Игорю Кваше. Вы так искренне сопереживали в кадре, настолько глубоко были в теме, в материале — и зрители это чувствовали... Нервных клеток эта передача вам стоила?

— Конечно. Мне не раз задавали вопрос: «Вы столько лет ведете эту программу, наверняка зачерствели уже и все эти беды, несчастья мимо пропускаете?». — «Как? — удивилась. — Я даже не понимаю, если честно, о чем вы спрашиваете». Как можно к боли, слезам, страданиям привыкнуть и относиться равнодушно?

— Хотя патологоанатомы привыкают...

— Ну, они же с мертвыми дело имеют, а мы-то с живыми. Если вот, допустим, о ребенке пропавшем мы говорим — это, знаете, держите меня семеро просто. Вообще, когда речь о детях идет, я... (Пауза). Привыкнуть к этому невозможно, сердце каждый раз разрывается....

— Плакать часто приходится?

После Игоря Кваши Мария вела передачу «Жди меня» с Михаилом Ефремовым. «Миша великолепный, и юмор у него искрометный, и его заряда на все хватает...»

— Ну, в кадре особо не поплачешь...

— ...грим потечет...

— Если слезы у меня наворачиваются, сразу сморкаться начинаю, а это брак по звуку, по гриму, по всему. Всплакнуть в перерывах ты можешь — например, когда сюжет идет, потому что успеешь высморкаться, вытереться, подбежать к гримеру, и он все поправит, но когда человек говорит, надо всячески держаться и стараться не начать реветь.

— Тем не менее моменты бывали?

— Единственный за все время в начале работы был, когда не выдержала, слезы градом полились и я убежала. Ну че перед камерой плакать? Пошла в чувство себя приводить...

— В программе наверняка были случаи, которые больше всего накалом эмоций, невероятной какой-то человеческой самоотверженностью вас поразили...

— Вот тот, когда я не выдержала и убежала, захлебываясь слезами, — это было после взрыва дома в Москве на улице Гурьянова. Пришла бабушка, у которой там дочь и зять погибли, а четырехлетний внук пропал — она долго его искала...

— Игорь Владимирович Кваша сильно вам помогал?

— Мне с ним было очень хорошо, комфотрно, но что значит помогал?...

— Ну он же был более опытным партнером все-таки... Может, какие-то вещи подсказывал?

— Как нужно себя вести?

— Конечно, тем более что эта программа требует особого подхода, безукоризненного такта...

— Нет, такого у нас не было, но мне было с ним очень хорошо. Так же, как и с Мишей Ефремовым потом.

— Прекрасный актер, правда? Тонкий, понимающий...

— Великолепный! Мало того, у нас тоже иногда технические накладки бывали, особенно когда телемосты идут, связь через спутник обеспечивается, и он эти паузы заполнял — острил, смешил, веселил. Юмор, конечно, у него искрометный, и это очень разряжает: ты не просто пережидаешь стоишь (иногда какую-то проблему и 20 минут, и полчаса устраняют) — Миша все это берет на себя и просто разгружает. Игорь Владимирович так, конечно, не поступал, и я тоже, потому что ты на это очень много энергии тратишь. А у Ефремова заряда на все хватает...

«Я БЫЛА В БРАКЕ. НИЧЕГО ХОРОШЕГО ТАМ НЕТ» 

— Я фотографии помню: вы, ваша сестра Ольга, мама и папа — счастливая семья. Чем Ольга сейчас занимается — слышал, вы почти не общаетесь...

— Она уединенный образ жизни ведет, не светский: Оля — воцерковленный человек и в суете не участвует.

С младшей сестрой Олей (слева), 1974 год

— Она ушла в монастырь?

— Нет, просто при монастыре помогает...

— Но мысли такие у нее были?

— Не знаю, может, они ее и посещали, но она же постриг не приняла.

Сестра Марии Ольга (слева) работает при монастыре. «Оля — воцерковленный человек и в суете не участвует»

— Признаюсь, что очень вас уважаю, и прежде всего не за актерскую игру, а за то, что у вас четверо детей. Не каждая женщина, а тем более актриса, решится стать многодетной матерью — примеров таких я, пожалуй, больше и не знаю. Вы, вижу, тоже задумались...

— Да, задумалась. Может, кто-то и есть.

— Среди актрис? Чтобы не приемные дети, а свои? Никого не могу назвать...

— Ну да.

— У вас старшая дочь Анна, сын Макар, названный в честь дедушки, который во время коллективизации в 33-м был арестован и расстрелян, и двое близнецов — Фома и...

— ...Фока...

— Почему вы дали младшим сыновьям такие редкие, даже экзотические имена?

— Когда я была беременна, моя сестра поехала по своим вопросам к старцу в Старый Оскол и произнесла одну фразу: «Маша беременна», на что тот ей сказал: Фома и Фока. Не уточняя ни пол, ни количество детей в животе...

— Близнецов рожать тяжело было?

— Конечно. Я все время беременности лежала...

— Сильно поправились?

— Очень, но эти 20 килограммов в первые полторы недели ушли.

С Сергеем Маковецким в картине «Дело гастронома № 1», 2011 год

— Знаю, что в отношениях с мужчинами вы придерживаетесь необычной модели — вас вполне устраивает гражданский брак в отличие от девушек, которые рвутся во что бы то ни стало иметь штамп в паспорте...

— И правильно делают, я тоже мечтала... Мечта каждой девушки — выйти замуж, и чтобы была свадьба, была фата. Нельзя такие иллюзии разрушать, каждая должна это пройти. Ты очень себя обделишь, если этого в твоей жизни не будет — у меня вот несколько раз было, но я...

— ...поняла, что достаточно...

— Для меня действительно достаточно. Короче, я была в браке, но ничего хорошего там нет, поэтому...

— С мужчинами вам трудно? Они в вас прежде всего лицо из телевизора видят?

— Ну нет — с такими я вообще не общаюсь...

— А как вы их вычисляете?

— Это очень чувствуется.

— Серьезно?

— Конечно. Корыстное отношение как со стороны женщин, так и со стороны мужчин ощущаешь сразу, его не скроешь...

— И вы всегда можете это определить?

— Да, сразу видно, влюблен человек бес­корыстно, просто как в личность, как в женщину, или ему что-то нужно...

— Возвращаясь к женам миллиардеров и прочих господ, входящих в список Forbes: наверняка были олигархи, которые очень хотели заполучить вас если не в жены, то...

С мамой Лидией Федосеевой-Шукшиной и дочерью Анной

— Я с олигархами не общаюсь, на тусовки не хожу... Раньше, в 16 лет, было дело: этому способствовало снятие железного занавеса, отмена цензуры — одним словом, перестройка. Свобода хлынула во все щели, и пошли кинофестивали, вечеринки, причем в каком-то огромном количестве. Я этим насытилась, скажем так, в возрасте с 16 до 27 лет, когда такие вещи меня увлекали — все-таки можно было и пообщаться...

— ...и людей интересных больше было...

— Тогда — да! Сейчас они на эти ярмарки тщеславия не ходят, и ты только бесцельно свои редкие свободные часы на тупое времяпрепровождение тратишь, поэтому последние 10 лет ни на каких тусовках, особенно таких, где бывают олигархи, модели и так далее, меня не увидишь — мне там скучно.

— Счастливый, свободный человек...

— Да.

«ДУМАЮ, ЧТО Я КРЕПКО ЗАПАДАЛА В ДУШУ ВСЕМ, С КЕМ У МЕНЯ БЫЛИ ОТНОШЕНИЯ, — ВСЕ-ТАКИ КРОВИ МАМЫ И ПАПЫ НЕ ПРОСТО ТАК ВО МНЕ СМЕШАЛИСЬ» 

— Помнится, одно время газеты писали, что бывший ваш муж вашего сына Макара то ли пытался выкрасть, то ли выкрал — что это за леденящая душу история?

— На самом деле, она стандартная, зачастую типичная для всех мужчин, с которыми женщина по своей инициативе разводится. Мужчины, наверное, этого не терпят — так у меня с первым мужем было...

— То же самое?

— Абсолютно! — а чем можно меня шантажировать? Не какой-то недвижимостью — мне она по фигу, не драгоценностями — их у нас тогда и не было. Вот чем меня можно взять? Остается одно: ребенком. Когда с первым мужем я расходилась, — опять же по своей инициативе! — он взял Аню, и я неделю не могла ее найти. Это же было и со вторым мужем, когда я сказала, что ухожу, — он сразу Макара взял, и я две недели не знала, где он, с кем, а потом, когда нашли, мне его не отдавали. Это классическая месть, чтобы тебе не было сладко, чтобы ты помучилась, пострадала — ну, то есть какая-то такая история... После этого ни о каком третьем замужестве слышать, конечно же, не хочу: слишком больно было то, через что я прошла.

Со старшим сыном Макаром и близнецами Фомой и Фокой. С бывшими мужьями и отцами своих детей Мария разведена и не общается. «Ни о каком третьем замужестве слышать не хочу: слишком больно было то, через что я прошла»

— Сейчас отношения с бывшими двумя мужьями, которые пытались деть­ми шантажировать, у вас нормальные? Все утряслось или...

— Я с ними не общаюсь, и они со мной тоже.

— Но детей хоть они проведывают?

— Нет, и даже с днями рождения не поздравляют, поэтому и говорю, что это именно шантаж, а не какая-то зашкаливающая лю­бовь к своим детям. Сейчас, когда страсти поутихли, эмоции ушли, никто не запрещает отцам с ними встречаться: ты можешь брать их на отдых, куда-то за границу — пожалуйста! Проводите вместе время, ходите ку­да-то в кино, на какой-нибудь фитнес, но нет...

— Крепко запали вы бывшим мужьям в душу...

— Думаю, что крепко западала всем, с кем у меня были отношения, — все-таки, знаете, крови мамы и папы не просто так во мне смешались.

— От генов куда денешься...

— Никуда! В моей жизни все происходит достаточно темпераментно и эмоционально, поэтому модель гражданского брака для меня...

— ...идеальная...

— ...и очень спокойная. Можно разойтись, и никто тебя донимать не будет, преследовать, хотя и тут, в принципе, шантажировать могут, но в данном случае это проще решается.

— Сейчас вы свободны?

— Нет, я в гражданском браке.

— И вас все в нем устраивает?

— На самом деле, всякая девочка за эталон отца берет — мне похожего найти невероятно сложно. Чтобы тяжелый по характеру был, но очень талантливый — я таких, может, и встречала, но все они были женаты, а для меня романы с женатыми людьми неприемлемы. То есть ты всю жизнь папу ищешь...

— ...и не находишь...

— Увы, а этот мой брак держится благодаря какому-то бесконечному терпению моего третьего гражданского мужа — меня привязывает его абсолютное обожание и любовь к детям, ко мне и всепрощение издержек моего характера.

— Он по профессии кто?

— Загородным строительством занимается — он не актер.

— Слава богу!

— Ни один из моих мужей никогда не был актером — к счастью, потому что профессия, как я уже понимаю, всегда отпечаток накладывает, и очень сильный.

— Маша, а вы по-прежнему папу ище­те?

— (Задумалась).

— Ну, идеала-то нет, пони­маю...

— Я вообще не в поиске — никогда не ищу, просто этим не занимаюсь. Отчет себе отдаю: такой человек либо встретится, либо нет.

— А если, наконец, хотя бы отдаленно отца напоминающий встретися, опять в омут с головой?

— В принципе, я для себя такую возможность не исключаю... Наверное, если Богу такая встреча будет угодна (потому что Бог знает, что я ее жду), это произойдет, но критериев отбора очень много, они просто многоэтажные... Это просто какой-то идеальный человек должен быть, поэтому...

— Своим детям, кем был их дедушка, вы рассказываете?

— Ну так... Если, допустим, какой-то его фильм идет, мои дети никогда их не смотрят — точно так же, как и я в их возрасте. Мы с Олей никогда не бежали к телевизору и не припадали к экрану, когда кино с папой и с мамой показывали, и точно так же мои дети к экрану не припадают, когда там я или тем более бабушка. Буквально позавчера «Сверстницы» шли, где она главную роль сыграла. Я говорю: «Это бабушка Лида ваша» — ноль эмоций.

— Воспитали детей...

— Ну, потому что...

— ...другие интересы...

С Дмитрием Гордоном. «Тех, кого играю, я всегда оправдываю, потому что людей однозначно отрицательных или положительных нет — все в человеке намешано»

— Даже не в том дело, просто они воспринимают это спокойно: ну и что? — и вы знаете, слава богу, что ажиотажа такого нет. Это очень хорошо, потому что я знаю другие примеры, когда нос задирают: вот мой папа — звезда или моя мама — значит, и я тоже... Совершенно не хочется, чтобы так с моими детьми было, но с ними уже никогда и не будет, потому что в их воспитании тот же сценарий повторяется, который в своем детстве я проходила, а у нас этой звездной истории никогда не было.

— Маш, мне очень приятно было с вами общаться — умной, красивой, обаятельной... Желаю вам самореализации и ролей, наверное, — не сомневаюсь, что все у вас впереди...

— Да, я тоже так думаю.

— Дай Бог только, чтобы кино выпускали...

— Дай Бог! — это самое важное. Спасибо!