­(Продолжение. Начало в Части I )

«НЕДООЦЕНИЛИ НАШИ ПОЛИТИКИ МАЙДАН И ПОТОМ О НЕГО ЗУБЫ СЛОМАЛИ»

— В дни Майдана вместе с Порошенко, Яценюком и Кличко ты с госсе­кретарем США Керри встречалась — вице-премьер-министр России Рогозин цирком это назвал и сказал, что надо было еще Верку Сердючку позвать...

— Да, это его высказывание я помню, но политики все со своей колокольни рассматривают, поэтому и не поймут того, что в среде простых людей творится. Они все как политическую риторику воспринимают, никогда в underground не спустятся и не ощутят, как это зарождается, — многие из них говорят цинично, что Майдан проплатили, что из Америки деньги пришли... Я отвечаю: «Ребята, если бы это проплатить и организовать можно было, гарантирую вам, что такие революции в мире каждую неделю происходили бы. Майдан — это явление, его спрогнозировать нельзя!». Те же Queen, Элтон Джон или Мадонна, если стадион в 250 тысяч собрали, повторить собственный успех не смогут, потому что такие вещи Богом даны однажды, в определенный момент.

С председателем Европейской комиссии Жозе Мануэлом Баррозу и президентом Комиссии Генри Малоссом в Брюсселе, куда Руслану пригласили как «икону Майдана», январь 2014 года

— Просто звезды сходятся...

— ...да, и это происходит, а почему происходит, не ответит тебе, боюсь, даже тот, кто все время на Майдане простоял. Это удивительное явление! — ну и когда все эти высказывания про цирк начались, я не реагировала, потому что, взяв на себя ответственность за процессы, которые в моей стране происходят, только певицей быть перестала. Так же, как многие волонтеры и активисты, которые потом Майдан частью своей социальной деятельности сделали. Это выше политики, потому что речь о социальных целях идет, о совершенно другом обществе с новым мышлением, и люди, которые тенденциями сегодняшнего дня живут, понимают: все, что сегодня мы делаем, — ради простого счастья и благополучия. Есть просто базовые ценности: человеческая жизнь, право на свободу, право жить так, как хочешь. Ес­тест­венно, в рамках закона и порядка, но элементарная какая-то свобода и справедливость должна быть, и, конечно, я знала, что те, кто по поводу Май­дана иронизируют, прос­то понять его не в состоянии...

Да-да, мол, спецслужбы, найдите-ка информацию, кто им платит... Аналитики го­ворили, что люди за свои убеждения стоят, но им не верили — у политиков (в первую очередь российских, конечно) циничный ответ был: «Да ла-а-адно!». Им было выгодно все это геополитической игрой Америки признать — Европу ведь недосостоявшейся политически, слишком инфантильной и безынициативной считают, поэтому только Америка так играть может, и теперь все понятно, карты разложены, люди тут ни при чем, но ког­да политики настоящие процессы со счетов списывают, они проигрывают, потому что реалий не понимают. Вот это, наверное, причина их проигрыша — недооценили Майдан и потом о него зубы сломали, потому что все-таки, как ни крути, это сила людей была.

— Кстати, об американцах: после Май­­дана ты с вице-президентом Байденом, c сенатором Маккейном встречалась...

— ...c Хиллари Клинтон — с очень многими политиками. Даже с предыдущим министром обороны США Хэйгелом... (Улыбается).

— Скажи, пожалуйста, а они понимают, что бросить Украину нельзя, что нужно помочь нам дело до конца довести, или отношение к Украине у них циничное: мол, это всего лишь раз­менная монета в схватке с Рос­сией?

— Нет, простые американцы...

— ...но мы же о не­простых речь ведем...

— Думаю, там свои политические игры — будем откровенны, и Украина все­го лишь звено какой-то цепи. Естественно, мы давно уже должны были более существенную помощь получить, потому что Америка себя как страну, которая любые ростки демократии защищает, позиционирует, а здесь не маленькие, здесь ого-го какие ростки, причем традиция демократии историческая. Здесь віче, Майдан — совершенно уникальные формы реализации демократии, испокон веков громады существовали, общины — атрибуты свободного мира, демократического общества... Тем не менее многие американские политики — надо должное им отдать — готовы были имидж себе испортить и сгореть, лишь бы Украине помочь. Они на поддержке Украины настаивали, на огромную критику со стороны оппонентов нарываясь...

С американскими сенаторами Крисом Мэрфи и Джоном Маккейном за сценой Майдана, 2014 год

— ...как тот же Маккейн...

— ...да, рисковали всем! У меня, к слову, еще и европейский пример есть, не американский, — это бывший маршал сей­ма Польши Радослав Сикорский. Такие люди нашими промоутерами по всему миру были, они понимали, что агрессию российского ресурса на себя вызовут...

— ...агентуры россий­ской...

— ...конечно, которая все свои технологии использует, чтобы их уничтожать, но нам помогали. Я знаю, как много эти люди сделали, какие презентации они проводили, как ходили и рассказывали повсюду, кто есть кто... Все дипломаты, которые в тот момент в Ук­ра­и­не были, каждый в свою страну приезжали и колоссальную работу там проводили — политикам своим объясняли, что на самом деле у нас происходит, потому что из информационного поля это ясно не было — по сегодняшний день никто почти этого не понимает. Мы этим людям спасибо должны сказать, а по поводу политиков, в том числе американских, никаких иллюзий я не испытываю — в преддверии выборов Украина наверняка на повестке дня, но это не более чем политический капитал. Когда мы выгодны, о нас вспоминают, нашим флагом размахивают, говорят: «Вот смотрите, мы с Украиной!», а когда мы...

С Хиллари Клинтон в Нью-Йорке, 2014 год

— ...не в тренде...

— ...совершенно верно, нас так активно отстаивать перестают, но в любом случае отдельные люди есть, которым лично я благодарна, потому что они давали мне возможность в Америку прилетать, прессконференции организовывать, просто общество информировать, правду говорить о том, что такое Украина и чего она добивается, что и в какой момент ей нужно. Вклад этот очень велик — и Атлантического совета США, и независимых волонтерских организаций, и наших украинских community, которые потрясающую работу проделывали, ведь что американцам для принятия решений нужно было? Они на чей-то голос должны были опереться, и мы приезжали, информировали... Помню, даже вопрос был: «Так что, нужна все-таки Украине помощь?». Я изумилась: «А вы что, до сих пор не сориентировались?». — «И у вас действительно война?». Я, Дима, кадры, фотографии пленных туда возила, материалы по Майдану... Иногда очень страшные фотографии были (зажмуривается), я их показывала и говорила: «Видите? Если вам не больно на это смотреть, тогда сидите в своих креслах дальше».

«КОГДА НА СЦЕНУ МАЙДАНА ТИМОШЕНКО НА КОЛЯСКЕ ВЫЕХАЛА, КОГДА ТАМ УЖЕ КАКАЯ-ТО ПРЕДВЫБОРНАЯ ИСТОРИЯ НАЧАЛАСЬ, Я УБЕЖАЛА»

— Ты и с Мишель Обамой общалась...

— Да, но это гуманитарная встреча была...

— Она же награду тебе вручила — как одной из самых смелых женщин мира...

— ...и я ее всем женщинам Майдана переадресовала, потому что права присвоить не имела.

Там же, где с Мишель Обамой виделась, дочка Керри была — сам он на переговорах, опять-таки по вопросу Украины, находился, и все люди, которых я в Америке встретила, очень интересными мне показались — это политики совершенно другой интеллигентности и эрудиции, на наших так не похожие. Такие люди никогда не по­зволят себе ногой в голову старшему человеку заехать, ломать и переворачивать пар­ламент, рубашку на себе рвать и опле­ухи отвешивать, там абсолютно по-другому все выглядело, и я думала: «Скорее бы уже до этого уровня и украинская политика доросла, потому что проигрываем мы в первую очередь оттого, что в политике у нас непрофессионалы».

— Ты со многими европейскими лидерами встречалась — кто самое большое впечатление на тебя произвел?

— Хм... Генри Малосс — человек, который в Европарламенте Комитет по экономике и социальной политике возглавлял, — он сюда, на Майдан, приезжал. Многие евродепутаты все бросали и к нам ехали, пытались в этой ситуации по-своему разобраться, брифинги проводили... Опять же Генри Малосс дал мне возможность не­фор­мальные встречи провес­ти, и я в Европарламенте с репортажем об Украине выступала, ну и огромное спасибо Элмару Броку и Яцеку Сариуш-Вольскому хочу сказать — они не только ситуацию в Украине помогали озвучить, но и просто моральную поддержку оказывали, а иногда и критиковали меня — в достаточно резкой форме. Говорили: «Ну что ты себе думаешь? Куда это все годится?» — и я понимала, что наши политики ошибки одну за другой делают. Не всегда только комплименты в пользу Украины звучали — когда с европейскими политиками общалась, всякое выслушивала.

Очень приятно мне было с председателем Еврокомиссии Баррозу общаться, с премьер-министром Латвии Лаймдотой Страуюма — потрясающая женщина! Президент Эстонии Ильвес восхитил — очень умный и интеллигентный человек, президент Болгарии Плевнелиев безумно понравился, который такими категориями мыслит!.. Ну, скорее бы уже все это к нам в Украину пришло! Вообще, эти встречи понять помогли, как далеко впереди мы как общество оказались и насколько далеко позади наши политики.

С председателем Европейского парламента Мартином Шульцем, апрель 2015 года. «Я в Европарламенте с репортажем об Украине выступала. Не всегда только комплименты в пользу Украину звучали — когда с европейскими политиками общалась, всякое выслушивала»

— Ты при двух интересных моментах на Майдане присутствовала. Первый — когда Арсений Яценюк кричал: «Якщо куля в лоб, то куля в лоб!», а второй — когда на коляске Юлия Тимошенко на сцену выехала...

— Я тогда убежала! (Смеется). Когда на Майдане уже какая-то предвыборная история — по-другому это не назову — началась, ушла.

Я, Дима, не знаю, хай мене...

— ...Бог накаже?...

— ...ні, навпаки, прос­тить, но когда 24 ноября на первое вече я вышла и услышала, что наши политики совершенно не готовы людям что-либо, кроме каких-то эмоциональных фраз, сказать, меня — такое выражение есть — просто шляк начал трафляти, я поняла, что использование человеческого ресурса впустую идет. Если сказать вам нечего, то и переться на сцену и молоть лишь бы что ни к чему! «Банду геть!» — ну и что? Что мы от вас, кроме «банду геть», получили, какую конкретику?

— Еще «Зека геть!»...

— ...и так в течение всего Майдана. «Люди, ви згодні, що з нами так не можна?». — «Та-а-ак!». — «Значить, ви згодні зі мною?». — «Та-а-ак!». Митингующие ждали, что за этим что-то последует, но лишь агитационные моменты были. Более того — сколько ревности: кто-то больше себя прорекламировал, кто-то меньше, а почему так... (Возмущенно). Люди для них — это электорат, и по-другому на них смотреть они никогда не будут, очки эти никог­да не снимут. Все ради количества голосов! Прости меня, Господи, если такие резкие выводы делаю, но теплоты душевной, боли и сопереживания со стороны политиков гораздо меньше было, чем должно было в этой ситуации быть.

«В НЕКОТОРЫЕ МОМЕНТЫ ЛИДЕРЫ МАЙДАНА ОЧЕНЬ НУЖНЫ БЫЛИ, НО ИМЕННО В ЭТИ МОМЕНТЫ ОТСУТСТВОВАЛИ. МАЙДАН БЕЗЗАЩИТНЫМ ОСТАВАЛСЯ, И Я ГОТОВА БЫЛА СВОИМИ РУКАМИ ИХ ЗАДУШИТЬ, ПОТОМУ ЧТО ЛЮДЕЙ БРОСИЛИ»

— Мне интересно: ты человек наивный? Я вот, во всяком случае, в который уже раз себя дураком почувствовал. Когда Яценюк про «кулю в лоб» заговорил, я просто уверен был, что завтра он действительно вперед во главе колонны пойдет и, может, даже героически пулю поймает, а ты что подумала?

— Что не пойдет Яценюк, и я знаю почему. И Кличко не пойдет, и Порошенко (улыбается)...

— ...один Тягнибок решится...

— Ну, не знаю. В некоторые момен­ты они очень нужны были, но имен­но в эти моменты отсутствовали. Майдан беззащитным оставался, и я готова была своими руками их задушить, потому что людей бросили. Как политики, они ответственность за народ несли. Помнишь, как призывали: «Идемте под Верховную Раду!»? Люди шли, их избивать начинали, как 18 февраля...

Супруга американского президента Мишель Обама вручает Руслане награду International Women of Courage, которой Госдепартамент США ежегодно удостаивает 10 самых отважных женщин со всего мира, март 2014 года

— ...страх Божий, конечно!

— В Мариинском парке реально молотиловка начинается — там и силовики, и титушки, и я говорю: «Вы что, ходите сюда только речи абстрактные потолкать? Вы какую-то ответственность за людей нести собираетесь?». А сколько в кулуарах еще профанации, бравады и дешевого популизма было! — простые люди вели себя намного достойнее. Прости, Господи, что все это говорю...

— ...ты на это право имеешь...

— ...но у меня иногда большие сомнения возникали. Я почему так о Яценюке и остальных сказала? Потому что вынуждена была к ним ездить: возможности вместе собраться и огромное количество важных вопросов решить они не находили.

Мы между их партийными офисами мотались, чтобы к общему знаменателю какую-то информацию привести — то они устали, то заболели, то с температурой слегли, то ноги не держат... Я возмущалась: «Ну почему меня держат? — даже если у меня температура, я же стою!». Что, так тяжело при­ехать и час постоять, каждые три минуты бежать кофе пить надо? Они просто к другому лайфстайлу привыкли и от народа отвыкли, который так воспринимали: вот готовая массовка стоит — можно выйти и какую-то предвыборную фишку толкнуть. Майдан гонкой для них был — кто больший рейтинг наберет. Ты меня прости, Дима, но...

— ...так это и выглядело...

— ...да, кто кого сделает и кто больше зажжет.

— А знаешь, что меня потрясло? По­мню, мы на Майдане за сценой стояли и Маккейна ждали...

— ...в первый его приезд...

— ...да-да. Это воскресенье было, сотни тысяч людей собрались...

— ...угу...

— ...все руководство Майдана присутствовало, и я говорю: «Слушайте, столько народу, надо Януковича сейчас валить, не откладывая!», а Яценюк мне: «Что вы? Его надо ослабленным до конца 2015 года довести, а сейчас нельзя, это невозможно!». Я возразил: «Да не удержится он — над ним историческая закономерность уже нависла, быстрее надо, быстрее!», а они пассивные стояли, вообще об этом не думали!

— Боюсь, что там двойная игра шла, — многие уверяли, что они нам просто мозги парят. Они выходили и какие-то такие жалкие речи толкали... Помню, как на Грушевского все ждали, когда Кличко и Тягнибок придут и конкретику скажут, и вот они выходят, я по глазам вижу, что никакой конкретики нету, вот так вот (показывает) руками лицо закрываю, потому что понимаю: люди сейчас их порвут, а они свою абстрактную лапшу непонятно о чем начинают развешивать — мол, мы уже почти добились, мы только оттуда, мы гарантируем, что всех отпустят... Все кричат: «Что вы тут нам втираете? Что нам делать: идем — не идем, стоим — не стоим?».

Этим затягиванием ситуации так называемые лидеры Майдана людьми рисковали, потому что до края терпения их доводили, а когда пар крышку срывает, это уже все. Сегодняшняя власть, между прочим, то же самое делает, и это большое преступление против своей страны: нас вы в неведении держите, ответов на главные вопросы не даете, то, что должны делать, не делаете — и этим вы, власть, обстановку лишь нагнетаете. У вас ведь пример Майдана уже есть, вы сами его прошли, так, извините, какого черта вы снова людьми рискуете, неужели Майдан ничему вас не научил?

«ПРАВДЫ О ГИБЕЛИ «НЕБЕСНОЙ СОТНИ» МЫ, БОЮСЬ, НИКОГДА НЕ УЗНАЕМ, НО ОНА МНЕ, КАКОЙ БЫ НИ БЫЛА, НУЖНА — ЭТО БУДЕТ ЦЕНА, ЗА МАЙДАН ЗАПЛАЧЕННАЯ»

— А ощущения, что некоторые лидеры Майдана прямые указания из администрации Януковича, от самого Януковича и даже из Москвы получают, у тебя не было?

— Ну, поведение некоторых подозрение вызывало, потому что, будь я на месте этих политиков независимой, действовала бы самостоятельно, а то, как они все три месяца промямлили, практически никакого четкого плана не дав... Ну, Порошенко выбегал — что такого он говорил? Что брусчатку восстановит, которой мы так и не дождались. Мы не понимали, почему резину они тянут. Уже европейские политики приезжали — фактически за них ситуацию разруливали, чтобы методом какой-то дипломатии процесс к завершению подтолкнуть, ведь когда уже смерти пошли, ясно стало: так дальше нельзя. Смерти, замечу, на совести не только режима Януковича, но и тех политиков, которые могли это более решительными действиями предотвратить, но раз этого не сделали, значит, либо манипулируемы были, либо в сговоре, либо в игре, либо в договорняке. Как хочешь, Дима, это называй, но это не есть независимые украинские политики.

— Задам тебе сейчас еще один не­простой вопрос, на который право имею, и ты полное право имеешь на него отвечать. Сегодня приходится слышать, что гибель «Небесной сотни» не только на счету «Беркута», но и на счету некоторых украинских политиков, близких к руководству Майдана, — так это или нет?

— Ой, ты знаешь, боюсь, правды мы никогда не узнаем, но мне она, какой бы ни была, нужна, и тебе тоже нужна. Я узнать хочу, кто в этом замешан, и также хочу узнать, кто у меня за спиной постоянно шептал: «В ночь с 29-го на 30-е, Руслана, сворачиваемся и уходим. Резолюцию мы зачитали — надо теперь успокаивать людей и расходиться». Я поворачивалась и возмущалась: «Что вы мне тут шепчете? Заканчивать революцию нельзя, мы ее только начали!», но ведь кто-то же у стелы твердил: «Уносим аппаратуру, технику сворачиваем...». Я на своем стояла: «Нельзя это делать — если микрофон уберем, люди даже знать не будут, что происходит!». Дим, я тебе откровенно скажу: я правду хочу знать, какой бы она ни была...

С экс-президентом Латвии Вайрой Вике-Фрейбергой, апрель 2015 года

— ...и я хочу!..

— ...хочу выводы сделать, кто был на эти ужасные вещи способен. К сожалению, отвечая на твой вопрос, сказать тебе: «Нет-нет, я никогда в это не поверю, это невозможно!» — я не могу.

— Возможно все!..

— Да, и раз это произошло, мы понимать должны: если внутри мы сильные, каким бы мощным ни был агрессор, он нас не пробьет. Слабые мы только за счет того, что внутри нас слабости существуют, — это касалось Майдана, это касается и сегодняшней ситуации. Мы должны с теми процессами бороться, которые страну убивают, поэтому, когда ты спрашиваешь, верю ли я в то, что это на счету и людей, которые к руководству Майдана были близки, я тебе только одно могу сказать: все может быть.

С министром иностранных дел Швеции Карлом Бильдтом, 2014 год

— Сережа Поярков в интервью мне, которое все украинские телеканалы показывать побоялись (только на моем официальном You­Tu­be-ка­на­ле оно вышло), о лже­отрезанном ухе Булатова рас­сказал, а уж он-то знает, о чем говорит. Многие считают, что рядом подобных мистификаций затухающий Май­дан подогревался искусственно, — ты с этим согласна?

— Ну, видишь, Поярков с Булатовым больше и ближе общался — это Автомайдан, их команда, хотя они так друг с другом конфликтовали, что, вполне возможно, просто какие-то человеческие обиды остались. Я тому случаю адекватную оценку дать не могу, потому что Автомайдан для меня — молодцы большие: они столько вынесли, столько выпахали! — и я не могу тебе сказать, кто больше сделал: Булатов, Поярков или девчонки, которых 22 января избили, — ту ночь никогда не забуду!

Вообще, все это странно... Булатов утверж­дал, будто из него показания выбивали, что американскими политиками он проплачен, говорил: «Я уже был готов в чем угодно сознаться, лишь бы от меня отцепились»... Непонятно! Пропал, вернулся, потом во власть пошел, теперь опять пропал...

— ...неестественно как-то ухо отрезано...

— ...но чтобы человек за любые деньги так изуродовать себя дал — тоже как-то сомнительно. Можно и про меня что угодно придумать — как ты говоришь, нюхала, кололась и так далее, но мифов этих я не люблю, нам они не нужны. Если мы хотим правду увидеть, иллюзии нам мешать не должны, а все это какой-то иллюзией попахивает, пусть даже на эмоциях побратима. Я при многих разговорах-перепалках присутствовала и понимала, что к конструктиву они не приведут. Поэтому хотя бы старалась мгновенно людей помирить, какими бы противоположными они ни были.

«Президент Болгарии Росен Плевнелиев безумно понравился...»

— По-другому просто нельзя было...

— Это был наш единственный шанс выжить, и сейчас тоже только наша общность имеет значение, а не различия, и если мы будем в прошлом копаться, только чтобы кого-нибудь обвинить, это неправильно. Мы справедливости хотим? Значит, этим путем идем...

— ...правды и справедливости...

— ...и еще раз повторю: какой бы ни была правда, мы ее увидеть должны — это будет цена, за Майдан заплаченная. Люди, которые там жизни свои отдали, на Майдан именно за это шли — за правду и справедливость: я знаю, потому что сама там именно за это стояла.

«НАШЕЙ ВЛАСТИ ВОЕННОПЛЕННЫЕ СОВЕРШЕННО НЕ НУЖНЫ — ЕСЛИ БЫ БЫЛИ НУЖНЫ, ТУ ЖЕ НАДЮ САВЧЕНКО ДАВНО БЫ ЗАБРАЛИ, ДА ВСЕ НАШИ БЫЛИ БЫ УЖЕ ДОМА!»

— Мы уже о твоих встречах с европейскими и американскими лидерами говорили, но ты еще с человеком встре­ча­лась, которого главой Совета Министров самопровозглашенной «ДНР» называют, — я Захарченко имею в виду. Ты как смелая девочка в Донецк поехала и с ним там увиделась, а это опасно было. Мандраж, признайся, присутствовал?

— Цель у меня одна была — ребят наших домой привезти, и я знала, что ради этого найду в себе силы вести себя правильно. Я должна была пленных вернуть, но не любой ценой, понимала: по мне дээнэровские руководители судить будут, какая она, Украина, поэтому не надо заискивать, какие-то лестные фразы произносить — наоборот, острые слова нужны, они понимать должны, что во мне сильный боевой дух сидит, и, видимо, я настолько убедительно это делала, что они были шокированы. Спрашивали: «А как же вся эта ситуация?». — «Ну, это на вашей совести». У нас очень острые разговоры были, и в конечном счете это дало мне возможность пять раз туда съездить...

— Скольких военнопленных ты в результате забрала?

— 42.

— Даже если бы одного привезла, уже хорошо!

— Сперва я за братом Жени Власовой ездила — она позвонила: «Руслана, что угодно, только помоги!». Эту боль через друзей понимать начинаешь и то, что им, кроме тебя, надеяться не на кого, поэтому встать надо было, поехать и ребят вытащить. Кстати, хочу опять резкое заявление в сторону нашей власти сделать. Военнопленные совершенно им не нужны — если бы были нужны, ту же Надю Савченко давно бы забрали, да все наши были бы уже дома!

«Те, кто по поводу Майдана иронизируют, просто понять его не в состоянии»

— Не нужна Надя Савченко здесь, правда?

— Да никому это все неинтересно! Мне вот мой знакомый звонил, волонтер: «Руслана, надо одного парня из Донецка вы­зволить — мы в государственные структуры, которые за это отвечают, обратились, а они ответили: «Да нафиг нам этот рядовой?!». Господи, как у вас язык поворачивается?

— Собаки!

— Вы же этих ребят на войну отправляли, и чем дальше, тем сильнее вопрос меня мучает: а кто за преступления нынешней власти ответственность понесет? — на ее счету тоже ведь их немало.

— Иловайский котел хотя бы...

— Вот почему мы ничего толком о преступлениях предыдущего режима узнать не можем — потому что он практически в нынешний перешел. Ничего же не меняется, и когда люди из власти говорят: «Общественность голосит, что мы ничего не делаем, но на самом деле делаем, а вы ничего не видите» — это абсурд!

6 сентября 2014 года Руслана с генералом Владимиром Рубаном привезла из Донецка 10 освобожденных пленных. «Цель у меня одна была — ребят наших домой привезти, и я знала, что ради этого найду в себе силы вести себя правильно»

— В Грузии хотели что-то изменить — и изменили...

— Правильно! Во-первых, профессиональные политики и эксперты мне сразу сказали: «Руслана, возможностей реформы провести у вас достаточно». Пакет реформ — он стандартный, это как при гриппе или при воспалении легких антибиотик выпить. Не обезболивающее и не снотворное, как нам с тобой дают, а реальное лекарство, но они во власть шли, зная, что антибиотики давать не будут и лечить страну не собираются, они цинично дальше ее продают — это мое мнение.

— Захарченко — он какой?

— Да Бог с ним! — разве это значение имеет? Уже никакой, прости Господи... Думаю, свою роль эти люди уже осознали, ошибку свою тоже прекрасно понимают, как и то, что их идеология с их поведением не стыкуется.

— Идеологии как раз, Руслана, у них нет...

— Ну, аргументы какие-то были: мол, мы референдум хотели, независимость, но нас запугали, мы думали, что сейчас к нам придут и все отбирать начнут, но эти аргументы о факты вдребезги разбиваются, и, знаешь, одно дело — стопроцентные убеждения иметь (тогда до конца идешь и побеждаешь), и совсем другое — сидеть и себя убеждать.

Те, кого я в Донецке видела, уже сами себя убеждают, что они правы, чтобы эту ситуацию как-то поддерживать. Кто будет Донбасс восстанавливать, кому эти несчастные жители нужны и этот регион разрушенный, что с ним будет, перспектива какая? Они уже эти вопросы сами задают, но будущее у них очень странное. Боюсь больше тебе говорить, потому что там еще наши ребята находятся и мне бы очень помочь им хотелось, но эти же слова сказала бы, даже в глаза Захарченко глядя.

«ЯНУКОВИЧ НЕУВЕРЕННЫЙ БЫЛ, СЛАБЫЙ, ТРУСЛИВЫЙ. ТРУСЛИВО И УБЕЖАЛ...»

— Любопытно, а с его стороны интерес к себе ты ощутила? Ты ведь звезда, приехала к нему, не побоялась...

— Ну, он же из Донецка, победу мою на «Евровидении» помнит... Сказал: респект, мол, тебе за Майдан, за то, что там простояла.

— Вот так даже?

— Да, так и сказал.

— Интересно!

— Это многих шокировало, и меня в первую очередь.

— До войны ты много раз в Донецке бывала, и вот в дру­гой город приехала...

— Нет, Дима, это все тот же украинский Донецк, и что бы они там ни наворотили, какой бы техники российской ни понаставили, это был и есть украинский город. Мы с Мустафой Найемом по центру шли, он интервью у местных жителей брал, и пожилые женщины говорили: «Ну вот, мы украинцы, а нас что, бросили?».

Почему мы этих голосов не слышим? Российская пропаганда кучку недовольных на митинге нам показала, но там еще множество людей, которые считают, что они в Украине живут, и они в украинском Донецке хотят жить. Об этом никто просто не говорит, никто и ехать туда не собирался, информацию эту вытаскивать, право голоса им давать, и да, им просто такие вещи вслух произносить опасно. Мы с людьми общаемся, у которых родственники на оккупированных территориях остались, наш фонд «Український світанок» переселенцам помогает. Много историй, конечно, и много людей на вос­токе, которые негодуют: «Хоть бы раз власть слово сказала о том, кто мы, чьи мы, откуда поддержки ждать...

Народный депутат Руслана Лыжичко в сессионном зале Верховной Рады Украины, июль 2006 года

— ...кому мы нужны...

— ...и кто это все восстанавливать будет». Почему, недоумевают они, по частному сектору в основном стреляли, а не по заводам-пароходам? Значит, политики о том, какие мишени будут, договаривались...

— ...конечно...

— Разные разговоры, Дима, — я тебе то озвучиваю, что там слышала, а слышала я немало.

— Мы о Донецке говорим, и я вспоминаю, как на одном из закрытых мероприятий Виктор Федорович Янукович пел: «Вышел в степь донецкую парень молодой». Янукович, с которым ты наверняка общалась неоднократно, какое на тебя впечатление произвел?

— Часто я с ним не встречалась — может, раз четыре-пять. Слабый он человек, Дима... Когда в первый раз какую-то свою агитационную речь произносить выходил...

— Он же премьер-министром тогда, по-моему, был, и ты на «Евровидении» как раз победила...

— Да, это 2004 год, День шахтера, концерт в Днепропетровске. Янукович за сценой стоял и трясся — я еще спросила: «Вы что, к людям выйти боитесь?». Уловила, что внутреннего мужества у него нет, какой-то уж слишком он неуверенный, и вот какое первое впечатление было, таким он для меня и остался — трусливым. Трусливо и убежал...

Нам надо очень внимательно смотреть, кому свои голоса отдаем. Я понимаю, что переубедить людей трудно бывает, они часто традициям следуют, консервативны, инертны, свои убеждения менять не хотят, кто-то за этих пожизненно голосует, кто-то за тех...

— ...а кто-то за голос свой денег хочет...

— ...совершенно верно, но люди, давайте задумаемся, почему все время нам говорят: «Из двух зол меньшее выбирайте». Это, я считаю, технология. Во-первых, почему достаточное количество талантливых и умных кандидатов нам не дадут, почему к финишу всегда двух каких-то... гм... даже не хочу вслух это говорить — приводят и из них выбирать надо?

— Лучшее из худшего...

— ...да, и когда люди свои голоса за Януковича отдавали, это для меня провал Украины был, а когда он к власти пришел, я сказала: «Все, больше не хочу об украинской политике ничего слышать, в покое меня оставьте». У меня, Дима, депрессия месяца два была, а дальше на все глаза я закрыла — дескать, будь что будет, все, за что мы боролись, в мусорник выброшено... Оказалось, нет — момент пришел, когда все мы, как по команде, мгновенно включились, в нужном месте в нужное время оказались — и там по сегодняшний день стоим.

Президент Украины Виктор Ющенко, Руслана и будущий президент Израиля Шимон Перес после церемонии вручения премия «Квадрига», Берлин, ктябрь 2006 года

— Один мой друг, очень большой артист, рассказывал мне, как Виктор Федорович попросил его послушать, как он караоке поет, и слушать целый час довелось...

— Я этому человеку сочувствую...

«УКРАИНСКАЯ ПОЛИТИКА НАУЧИЛА МЕНЯ ТОМУ, ЧТО НЕ ДАЙ БОГ ВТОРОЙ РАЗ В НЕЕ ВЛЯПАТЬСЯ»

— Он себе сам сочувствует — до сих пор, а тебе Янукович никогда дуэтом спеть не предлагал?

— Предлагал.

— Как это было?

— Ты что, этого скандала не помнишь? Какой ужас! В том же Днепропетровске мне сказали: «Это совершенно безобидный ход будет, Янукович тебе просто цветы подарит и песню споет». Ой-ой, что ж мы тогда пели? Не про парня молодого, но что-то в этом роде, а я же моложе, я таких песен не знаю, да к тому же из Львова — у нас другой репертуар. Словом, никак не могла его рвение поддержать, и выглядело это все удручающе. Он мне цветы прямо на сцене вручил, я ими закрылась и думала: «Господи, хоть бы ни одна камера меня не поймала». Я, по сути, не пела, а что-то лениво ему подмурлыкивала, но это для меня позором по сегодняшний день остается.

Потом я у Януковича в кабинете была, когда он советником меня сделал, — это второй ужас в моей жизни был, а третий ужас — когда меня Ющенко в парламент засунул. Четвертого я уже не допустила — когда после Майдана любую должность занять меня агитировали...

— ...а высокие предлагали?

— Ой! «Выбирай!». Я: «А что, так можно, да?». (Смеется).

— А кто говорил «выбирай»?

— Да все — даже не помню, кто именно переговоры эти со мной вел.

— И кем ты могла стать — теоретически?

— Министром культуры, вице-премьером по вопросам евроинтеграции, но я сказала: «Мне это не надо — я музыкантом остаюсь и частью гражданского общества, чтобы всем помогать. Да, Майдан разошелся, но люди, которым я необходима, — они везде, и у них какие-то нужды». Ук­ра­ин­ская политика научила меня тому, что не дай Бог второй раз в нее вляпаться: из-за того, что в ней происходит, делать там нечего — по крайней мере, таким людям, как я. Мы вот с Януковича начали — как он меня советником сделал... Он меня пригласил — Игорь Плужников покойный, по-моему, позвонил. Чартер заказали, из Львова меня привезли, но, во-первых, это денег немножко стоит, и я могла спокойно обычным рейсом на следующий день прилететь: что это за паника такая была, что надо срочно Руслану доставить? Ок, прилетела, мне говорят: «Янукович узнал, что ты пианистка, и тебе антикварный рояль подарит» (вместо антикварного рояля цветы были и грамота — ну, ничего страшного, такое тоже бывает, не особо-то и рассчитывала). Зашла к нему, в общем, а дальше текст на полчаса пошел...

— ...про тяжелое детство?

— Да, Дима: я с открытыми глазами спала — слушать, как своей первой учительнице он помогает, не могла, но так меня воспитали, что до конца нужно дослушать, и я дотерпела. Потом сценарий так развивался: я уже в дверях, выхожу — и слышу: «Ой, а вы не хотели бы советником стать?». — «Чьим?». — «Ну, моим, по молодежи». — «А я здесь при чем? Вам реальные люди нужны, которые с молодежными движениями дело имеют, — они более профессионально посоветуют. Я что-то по культуре могу сказать, но не по вопросам молодежи», а ему нужен был кто-то, кого молодежный электорат знал бы...

— ...кто-то популярный...

— ...да, громкое имя. Мы с Сашей очень тогда напряглись, потому что буквально следующий кадр такой был — дверь открывается, и передо мной камера: «Ой, а вы как советник Януковича что сказать можете?». Я: «Ребята, стоп!» (в ладоши хлопает). Давайте, мол, все это мы переварим — и ушла.

— Кошмар!

— Вот чтобы ты понимал, как это делается, — силой, нахрапом. Так же, как я узнала, что в списке «Нашей Украины» четвертый номер, оказывается.

С Виктором Ющенко перед началом концерта в Яремче, январь 2005 года. «Ющенко так и не понял, кто за него на Майдан вышел и благодаря кому он в эту политику пришел. А если и понял, то выводов не сделал»

— А быть им ты не хотела?

— Не то что не хотела, просто узнала об этом из интернета, новость прочитав, — мне даже не сообщили! Ну а зачем? Взяли и поставили.

— Спасибо скажи...

— Они страшно удивлены были, что я еще чем-то недовольна, оказывается: «Да ты что, столько людей в список попасть мечтают!». — «Ну и пусть попадают!». Это тоже был цирк, Дима... Когда я в парламент пришла и это первое назначение Януковича премьер-министром увидела, в числе тех восьми человек была, которые кнопку не нажали, сказали «нет». Ну а после Майдана как иначе? — хотя были депутаты, которые думали так: нам президент сказал — голосуем. Ок, это ваш выбор, но в парламенте кулуары украинской политики тогда я увидела. Ребята, я вам хочу одно сказать: поле у нас непаханое! (Смеется).

— Знаешь, когда ты заявила: «Я больше в Верховной Раде быть не хочу» — и ушла, этим меня потрясла — по-хорошему...

— У меня повод был — приглашение от Питера Маффая: это в Германии большая звезда, очень известный певец. Он звезд из разных стран собрал, благотворительный тур организовал, мы 18 концертов по всей Германии дали, и каждый свой гонорар на покупку оборудования для детских больниц отдал. Мы великое дело сделали — во Львовскую областную больницу один или два инкубатора передали...

— ...для выхаживания новорожденных...

— ...да, и это, по крайней мере, конкретная работа была. Чем сидеть и весь этот бред в парламенте слушать, лучше что-то хорошее сделать.

«ПУТИНА БОГ ПРОСТИТ, А НАША ЗАДАЧА — КАК МОЖНО СКОРЕЕ ЕГО К НЕМУ ОТПРАВИТЬ»

— Виктор Андреевич обиделся, когда из Верховной Рады ушла?

— Пусть простит меня Виктор Андреевич, что говорю это публично, но мне кажется, он в такой эйфории от самого себя пребывал, что по сегодняшний день многих вещей не понял. Реально, «Тайна третьей планеты», марсианин, в каких-то своих иллюзиях жил...

— ...но при этом хороший же человек, правда?

— Ну, когда на Майдане в 2004 году мы стояли, таким его считали. Думали, он адек­ватный, а потом адекват только в свою сторону, на мой взгляд, остался. Мы не­давно в Баку на саммите экс-президентов были, там три президента наши сидели — Кравчук, Кучма Ющенко, — и Квасьневский как модератор просто в лоб у Виктора Андреевича спросил: «У вас шанс был реформы все провести — почему этого не сделали?». Тот в ответ про козацьку славу, козацьку добу стал рассказывать, я уже ждала, когда про Трипілля начнет...

— ...дождалась?

— Все, кроме собственно ответа на вопрос, изложил, и Квасьневский сказал: «Вы так и не ответили», но это такое умение украинских политиков — с темы съезжать. Понимаешь, в уши что угодно нам всегда заливать будут, но только не то, что нас реально интересует, поэтому что толку говорить, обиделся ли Ющенко, если он так и не понял, кто за него на Майдан вышел и благодаря кому в эту политику он пришел? Скорее всего, так, а если и понял, то выводов не сделал и никак это нам не продемонстрировал.

— Что ты о Путине думаешь?

— Ну... (Пауза). Думаю, это человек, который ог­ром­ное преступление против своей страны совершил, кармически к ней огромную...

— ...ненависть вызвал?

— Да — это же все бумерангом вернется. Если он даже в какой-то момент, как Янукович, уйти на запасной аэродром захочет, все равно расплаты не избежит, ведь если человека заносит и это лично его будет касаться — это одно, но Путин всей страной рискнул, и, скорее всего, что будет с Россией, ему безразлично. Мне вот небезразлично, у меня на Урале родственники...

— Ты же по маме русская, да?

— Мама моя с Урала...

— ...а папа гуцул...

— ...да, из Ивано-Франковской облас­ти — это родина Роксоланы, Прикарпатье. В общем, о Путине ничего хорошего сказать тебе я не могу. Агрессию источать не хочу, хотя я, наверное, одна из немногих, кто о нем очень острые вещи как об агрессоре говорил, — я понимаю прекрасно, что именно его действия к гибели моих друзей в Донбассе привели и очень много людей в Украине именно из-за его политических игр страдают, тем не менее Бог ему судья. Помнишь из фильма «Крестный отец» цитату: «Можно ли простить врага? Бог простит, а наша задача — организовать их встречу». Перефразируя, Бог Путина простит, а наша задача — как можно скорее его к Нему отправить.

С Дмитрием Гордоном. «У меня энергетика сильная — и по маме, и по отцу, так что не повезло тем, кто руку на Украину поднял!»

— Твои родственники на Урале, как и подавляющее большинство россиян, Путина поддерживают?

— Я эту тему поднимать не хочу, и ты бы на моем месте тоже так поступил — не хочется, чтобы это как-то на близких моих повлияло. Дедушке моему уже 84, он весь в орденах, в медалях... Ну, Дима, это вопрос семьи, безопасности... У них там свои взгляды, мы даже о политике стараемся не говорить, чтобы не почувствовать, что вдруг какие-то разногласия есть. Родственники мои очень корректно говорят о том, что я здесь делаю, а я стараюсь точно так же корректно с днями рождения их поздравлять (смеется). Правда, последний разговор с дедушкой очень интересный был, он спросил: «Ну что, сколько уже у тебя наград?». — «Да, наверное, много». — «Ну ты хоть привези, покажи — я по улице с ними пройдусь...».

— Гордится?

— Конечно, любит меня. Дед очень сильный человек, и у меня вообще генетика сильная — и по маме, и по отцу, так что не повезло тем, кто руку на Украину поднял!